Адриенна Бэссо - В сетях любви

– И за моего любимого Тристана и дорогую Каролину! – продолжила вдовствующая герцогиня. – Любви и счастья на всю жизнь!

– За Триса и Каролину! – улыбаясь, повторил Морган, поднимая высоко бокал. – И за вас, бабушка! За вашу бесконечную любовь к нам, самоотдачу и более всего за вашу мудрость!

Вдовствующая герцогиня стояла со слезами на глазах, а они, подняв бокалы, смотрели на нее с выражением искренней любви на лицах.

«Я по-настоящему счастлива, – подумала она. – Дай Бог, чтоб это длилось долго!»

В последующие недели Алиса постепенно привыкала к новой для нее роли герцогини. Рэмзгейт-Касл весьма умело управлялся совместными усилиями Берка и миссис Кинли, и Алиса не вмешивалась, если не было явной необходимости. Вдовствующая герцогиня по-прежнему жила в замке. Морган и Алиса очень обрадовались, когда она предпочла остаться, отказавшись уехать в Лондон с Тристаном и Каролиной, где они собирались пробыть до конца бального сезона.

Алиса чувствовала, что отношения с Морганом становятся все лучше, но им еще далеко до полной искренности и беззаветного доверия, необходимых для совместного преодоления трудностей на протяжении всей жизни. Алиса всем сердцем любила Моргана, но на поверхность это прорывалось лишь при тех обстоятельствах, когда нельзя было сдержать эмоции. Истинные чувства Моргана оставались для нее тайной, но она знала, что волнует его, и в душе питала надежду, что со временем он полюбит ее по-настоящему. Потому основные ее помыслы были сосредоточены на проблемах, связанных с приближающимся рождением ребенка.

В то прохладное утро, в конце ноября, она сидела в гостиной и аккуратными стежками старательно вышивала распашоночку для младенца. Рядом с нею сидела Каролина, ненадолго приехавшая с Тристаном накануне вечером.

– Какие у тебя точные стежки! – заметила Каролина и осторожно прикоснулась пальцем к распашонке. – У меня не хватает терпения делать такие искусные стежки.

– Я понимаю твое удивление моим рукоделием, – откликнулась Алиса, держа на весу распашонку. – Но от пребывания в одиночестве возникает интерес к самым непривычным занятиям.

Каролина с сочувствием посмотрела на невестку:

– От бесконечного ожидания с ума можно сойти!

– Можно, – с готовностью согласилась Алиса. – Я сохраняю здравый рассудок лишь потому, что скоро все произойдет, – и она нежно погладила свой огромный живот. – Ради этого благого дела.

– Какого благого дела? – небрежно бросил Морган, входя в комнату.

Его глаза тут же остановились на Алисе, словно с одного взгляда он мог понять, как чувствует себя его жена. Лицо ее было нормального цвета, но немного утомленное, с чуть заметными кругами под глазами. И он подумал, что она плохо спала ночью.

– Ты хорошо спала? – заботливо спросил он.

– Прекрасно, – солгала она, пряча глаза.

– Надо было позвать меня, – посоветовал Морган и склонился, целуя жену в лоб. По тому, как она старательно избегала его взгляда, он понял, что она говорит неправду. – Я бы посидел с тобою.

– Не было причины беспокоить тебя, – тихо заметила Алиса и глубоко вздохнула, чтобы утихомирить нервы. Искусно держа тонкую иглу, она проткнула ткань распашонки, и в комнате повисла неловкая тишина.

– Каролина, где все утро пропадает твой беспутный муж? – спросил Морган, которому надо было куда-то девать накопившуюся в нем энергию. – Он же хотел после полудня ехать со мной в Чартер-Оукс. У лорда Эдмундза есть призовая кобыла, с которой он, возможно, захочет расстаться, если я сумею уговорить его на приемлемую цену.

– Тристан работает в хранилище с твоим секретарем, мистером Камероном, – ответила Каролина. – Я с удовольствием напомню ему о вашей поездке.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь так поспешно, что Морган не успел ничего сказать.

Алиса неуклюже приподнялась в кресле и расправила затекшие мышцы спины. Морган тут же оказался около нее и сильными пальцами принялся массировать ей спину. Алиса благодарно охнула и прогнула позвоночник – мышцам стало легче.

– Чудесно, – простонала она. – С чего это сегодня утром у меня все ломит?

– Потому что ночью вы не отдохнули как следует, мадам, – пожурил Морган. – Надо было позвать меня.

– Мог бы зайти по собственному почину, – прошептала она.

Морган тяжко вздохнул, понимая, что она права. Надо было зайти и проверить, как она. Но дверь между их спальнями на ночь заперли, и в ближайшие несколько недель, как строго наказал домашний доктор, барон Уэллз, Морган должен спать в своей постели. Морган понял, что физическая близость с красавицей-женой недопустима, но он же достаточно владел собой, чтобы, успокаивая, просто обнимать ее и не превращаться в сексуально-невоздержанное животное.

Почему же он не зашел к Алисе ночью, когда услышал, как она мечется и беспокойно ворочается в постели? Потому что он трус, признался он себе с отвращением. Потому что его красивая, достойная, неповторимая жена каким-то образом, каким-то способом, несмотря на все преграды, проторила гладкий путь прямо в его сердце. А он был совершенно безоружен перед подобными ощущениями, не готов к возникшим чувствам. И от страха попасть впросак повел себя, как всякий трус. Стал держаться на расстоянии.

Отложив рукоделие, Алиса встала. Встретилась с ним глазами, и он, увидев в них страдание, бросился к ней. Привлек ее спиной к своей груди и обнял. Ее висок коснулся его губ, и он нежно поцеловал его, потом опустил голову ниже и потерся носом о ее шею.

– Прости меня, – прошептал он ей на ухо так тихо, что она не поверила услышанному.

Откинувшись, она наслаждалась ощущением от его сильных рук, обвивавших ее. Дотянувшись, погладила его пальцы, прижатые к ее вздутому животу.

– Я люблю тебя, Морган, – тихо призналась она.

Его руки еще сильнее сжались на ее животе.

– Я рад.

Она знала, что на лучший ответ нечего рассчитывать, но теперь почему-то даже и не расстроилась.

– А что ты еще наметил на сегодня, кроме уговоров лорда Эдмундза? – спросила она небрежно и сняла возникшую напряженность их чувств.

– Ха! – гоготнул Морган. – Мадам, вам же неведомо, каким прижимистым бывает лорд Эдмундз! Одолеть его в сделке, особенно при покупке лошади из его конюшен, – дело чести, а не просто добротный бизнес!

– Но если Тристан поедет с тобой, то мне жаль лорда Эдмундза. Схватиться с одним из вас – уже беда, а вдвоем вы вообще непобедимы. Несчастный, он и не знает, какой его ждет удар!

Морган улыбнулся, польщенный ее похвалой.

– Наверное, мы с Трисом и в самом деле грозная команда! Скажи, а у тебя какие планы на сегодня?

Алиса прошла к окнам и с тоской всмотрелась в залитый осенним солнцем сад.

– Думала в начале дня покататься верхом по южной луговине, затем бодрым шагом обойти сады и огороды и в конце дня пройтись по магазинам в деревне.

– Я понимаю, как тебе трудно из-за того, что круг твоих занятий теперь так ограничен, – покровительственно начал Морган.

– Сэр, у вас нет ни малейшего представления, чем все это было для меня, – перебила она, не одобряя его тон.

Он помолчал.

– Ты права, Алиса, – уступил он. – Я этого не знаю. Но я с удовольствием погулял бы сейчас с тобою по саду, если это тебе по силам. – Но, увидев, как засияло ее лицо, внес поправку: – Погуляем недолго. И оденься потеплее!

– Естественно! – весело откликнулась она и, позвонив Берку, попросила, чтобы ее служанка принесла шерстяную накидку и шляпу.

– Да, между прочим, сегодня на обеде у нас будет барон Уэллз, – сообщил он, помогая Алисе одеться.

И у нее поникли плечи.

– Морган, разве так уж необходимо, чтобы через день с нами обедал домашний доктор?

– Мне казалось, тебе нравится барон Уэллз, – сказал он, уклоняясь от вопроса, и благоразумно решил пока не говорить ей, что уже устроил все, чтобы врач пожил в Рэмзгейт-Касле до родов.

– Мне очень нравится барон Уэллз, – отбилась Алиса, – но меня нервирует, что он пристально следит за каждым моим движением. Морган, я же всего-навсего собираюсь родить! Я же не больна неизлечимо!

– Присутствие барона Уэллза на меня действует успокаивающе, – заявил Морган. – И я знаю, придет срок и мы все высоко оценим его помощь.

– Да, да, конечно, – нехотя согласилась Алиса. – Скажу повару, чтобы напек пирожков с яблоками, которые так любит этот барон. Пожалуйста, пойдем гулять, пока ты не выдумал какой-нибудь смехотворной причины, запрещающей нам выходить из дому.

Острая резь пробудила Алису от крепкого сна. Громко заохав, она попыталась сесть, но боль ударила снова. Глянув на нарядные, фарфоровые с золотом, часы над камином, отметила – два часа. После бодрящей прогулки с Морганом она зашла в гостиную. Почувствовав себя слишком усталой, чтобы карабкаться наверх, в спальню, она на несколько минут прилегла на диван.

«Должно быть, уснула», – рассудила она. Схватившись за край сиденья, сумела принять сидячее положение и спросила себя – уехали ли Морган с Тристаном в Чартер-Оукс. Острая боль вновь пронзила ее, и до ее сознания стала доходить суть дела. Неужели началось? Не может быть!

Алиса сидела, безмолвно борясь с нарастающей болью и дурнотою, и вдруг вошел Тристан.

– Хорошо, что ты проснулась, – сказал он приветливо. – Я из-за дел не смог поехать с Морганом и вот подумал, не перекусить ли нам вместе. Я уже заходил, но ты спала. Как джентльмен я решил побороть голод и дождаться тебя. Скажу Берку, чтобы немедленно подавали завтрак. Господи, Алиса, что с тобой?! – Голос у Тристана дрогнул, когда он увидел, как она, побелев, содрогнулась.

– Ребенок, Трис! – с трудом переведя дух, выдавила сквозь стиснутые зубы Алиса. – Я сейчас рожу. – Она обняла руками живот и побаюкала его, словно укачивая боль.

– Сейчас? Родишь сейчас? – у него округлились глаза от изумления. – Не может быть! Ведь слишком рано!