Сопротивляясь объятиям, она изворачивалась и извивалась, пытаясь вырваться из его рук, но его уже нельзя было остановить.

– Ну хватит, – сипло прошептал он и нежно, но твердо, прижал ее к своей широкой груди.

Устав сражаться, она прекратила борьбу, но вся напряженно сжалась. Он нежно гладил ее по волосам, по спине, смягчая напряженность ее тела, словно стараясь стереть ту муку, что породил в ее душе. И она постепенно расслабилась, нехотя отдаваясь уюту его забот.

Наконец рыдания ее совсем утихли. Достав из кармана, Морган дал ей свой белоснежный полотняный платок. Она взяла его, отошла в сторону и громко, совсем неподобающим для леди образом, высморкалась. Морган на это лишь слегка улыбнулся. Она не вернула ему платок, положив его в карман своего платья.

Он стал близко к Алисе, так близко, что мог уловить аромат свежести, исходившей от нее. На ней было простое, неприталенное платье из розового муслина с высоким гофрированным воротничком и полурукавчиками. При ее высоком росте и худом телосложении особенно большим казалось бремя ее ноши. Его рука нерешительно нависла над ее животом, ему очень хотелось нежно погладить эту живую округлость, но он не решался, ибо не знал, позволит ли она дотронуться до себя еще раз.

– Может, присядем? – предложила Алиса, нарушив наконец молчание. Она обессилела и физически, и морально. – Я теперь быстро устаю.

Герцог сразу проявил заботу о ней, вновь неотрывно глядя на ее чрево, где покоился их ребенок. Когда они шли к большой скамье под дубами, Алиса отметила, что Мейвис уже нет в саду, и обрадовалась. И лишь горячо взмолилась о том, чтобы старая няня ушла раньше и не стала бы свидетельницей постыдного поведения их обоих – ее самой и герцога.

– Когда? – просто спросил герцог, когда они сели. И она поняла, о чем речь.

– Ребеночек родится в декабре, думаю, перед Рождеством.

– Кто знает об этом?

– Только Мейвис, Перкинз и Нед. А теперь еще и вы, конечно.

– Почему, черт возьми, ты меня не известила? Просто не могу поверить, что ты утаишь от меня такое важное событие.

Алиса слышала, как он старается, но не может подавить в себе гнев. Она не поняла вопроса. Он ведь не мог не знать о ребенке. Она же написала ему так, как он советовал.

– Почему мое дитя должно интересовать вас? – спросила она уныло. – Вы же только что громогласно вопрошали о его отце.

Морган пристально посмотрел на нее.

– Это мой ребенок, – заявил он твердо. – Почему ты мне не сообщила?

– Я писала вам, – мягко сказала она. – Дважды. – Его собственническое заявление о том, что ребенок – его, всколыхнуло волну теплых чувств в ее израненном сердце.

– И куда ты отправила письма?

– Одно – к вам домой, в Лондон, на Гроувенор-Сквер; другое – в Рэмзгейт-Касл.

– Я их не получал, – заявил он категорическим тоном, ибо не очень-то поверил ей, но в то же время не смог найти ни единой разумной причины, заставляющей ее лгать.

– Ох! – откликнулась она, не веря, что он говорит правду. Однако по тому, как он отреагировал на ее вид, Алиса поняла, что он не знал о ее беременности.

– И что же собираешься делать? Уедешь куда-нибудь? – спросил он откровенно.

– Уеду с Мейвис в Корнуолл. Ее сестра, Луиза, любезно согласилась приютить нас до родов. А после родов мы надеемся где-нибудь там и поселиться, если я найду работу.

– А жить на что будете?

– Когда окрепну, найду работу. Пенсии Мейвис нам хватит на оплату жилья, а на еду надеюсь заработать.

Он прикрыл глаза, будто пытаясь отгородиться от картины ее самостоятельной борьбы за выживание с незаконнорожденным ребенком на руках. Не бывать этому! Пока он дышит – ни за что!

Морган тяжело вздохнул. Внимательно посмотрел на Алису и увидел, как глубоко запали глаза, каким бледным стало лицо. «При таком перенапряжении нервов она долго не выдержит. Обсудим ее положение позже. Нет, не обсудим, – поправил он себя. – Решение принято, и ничто меня не остановит. Разумеется, поженимся. Немедленно».

Морган не был вполне убежден, что Алиса не умышленно скрывала свое положение. Волновался, что она может отказаться выйти за него замуж. В ее планах на будущее, обдуманных явно не раз и подолгу, ведь не было места для него. Морган понимал, что сам должен полностью управлять ситуацией, иначе рискует потерять и ее, и ребенка.

Алиса смело всматривалась в его красивое лицо, пытаясь распознать его истинные чувства. Выслушал, как она собирается поступать, но ведь не прокомментировал ее планы, и ей остается искать ключ к разгадке его дум. Рад ли он ребенку? Намерен ли он принять участие в жизни их дитя? О Моргане она знала наверняка лишь то, что он серьезно относится к своим обязанностям. И теперь в любой момент он может предложить денежную помощь. Алиса не думала, что сможет перенести такое унижение. И она попробовала отвлечь его мысли в другое русло.

– Если вы приехали в усадьбу не затем, чтобы поговорить о моем ребенке, то с какой целью вы здесь?

Это был великолепный выход для Моргана – с изменением темы он выигрывал время, необходимое, чтобы обдумать, как поступить дальше. Он тут же ухватился за него.

– Я приехал по делу, в котором мне нужна твоя помощь. Соблаговоли пойти со мною в дом.

Она согласилась, и они в напряженной тишине дошли до дома и вошли в заново обставленную библиотеку. Алиса намеренно миновала огромные мягкие кресла, из которых ей трудно вставать, и присела на изысканный золоченый стул с изящными резными ножками. Со стороны казалось, что ей очень неудобно.

Морган предпочел не садиться, а стал у стола, скрестив руки на груди, лицом к Алисе. Не знал, с чего начать. Важное дело, из-за которого он прибыл в Вестгейт-Мэнор, казалось ему сейчас незначительным по сравнению с личной драмой.

– Вы сказали, что вам нужна моя помощь, – подсказала Алиса, надеясь, что разговор не будет слишком долгим.

– Да, – неторопливо начал Морган, стараясь собраться с мыслями. – Мне надо просмотреть вашу документацию по восстановительным работам. Мне нужен список всех, кто здесь трудился, и тех, кто поставлял материалы и прочее.

– Возникли какие-то проблемы? – спросила она, озадаченная странным требованием. – Я думала, что Тристан был до сих пор доволен моим ведением работ.

– Уверяю, не в этом дело, – откликнулся герцог. – Моя просьба не имеет ничего общего с вашей работой.

– Папки с этими документами я держу в хранилище ценностей. Сейчас принесу.

Прежде чем он успел что-либо сказать, Алиса вышла.

Спустя несколько минут она вернулась и подала Моргану три пухлые папки.

– В первой – платежные ведомости с указаниями имени и места жительства каждого рабочего. Во второй – все о поставках мебели. Можно заметить, что еще не все позиции выполнены. В третьей – все о поставках материалов: дерево, штукатурка, кирпич и так далее. Все?

– Да, это именно то, что мне нужно, – сказал он, с восхищением глядя на аккуратные перечни, написанные ее решительным, четким почерком. – И вот еще что, Алиса! Не знаешь ли ты, что случилось со старым дубовым бюро, которое раньше стояло здесь?

– Бюро? – переспросила она невинным голосом, а сердце у нее екнуло. «С чего он спрашивает об этом бюро?» Алиса и не думала, что он заметит его отсутствие. – Всю старую мебель снесли в кладовую на чердаке.

– Я уже проверял чердак, – заметил Морган. – Бюро там нет.

– Бюро там нет? – повторила она, как попугай.

– Нет.

– Странно. – Алиса сдвинула брови, делая вид, что старается вспомнить. – В таком случае, боюсь, не знаю, где его и искать, – закончила она, опустив очи долу.

Бессовестно врала. На какое-то мгновение Морган задумался – не могло ли быть связи между Алисой и Соколом, но быстро оставил эту мысль как явно смехотворную. Но тем не менее Алиса казалась встревоженной.

– Ты мне чего-то не договариваешь, Алиса, да? – спросил он мягко.

Услышав в его голосе легкое нетерпение, Алиса принялась машинально мять кисти рук.

– Почему это бюро столь важно? – спросила она, все еще не решаясь посмотреть ему в глаза.

Морган нахмурился.

– Алиса, ты знаешь где бюро, – он уже не спрашивал, а утверждал.

– Оно… не здесь, – созналась она, вспыхнув от стыда.

– А где?

– Я продала его.

– Продала, – повторил он оторопело. – Почему?

– Деньги нужны были. – Она пожала плечами. Молча ждала, что он начнет ругать ее. Внезапно вспомнилась мисс Райан, одна из бывших гувернанток, которая всегда ловила ее на чем-нибудь дурном. «Всякое решение любит рассуждение, – сказала бы мисс Райан своим гнусавым голосочком, – потому что как аукнешь, так и откликнется». Алиса горестно глянула на свой огромный живот, потом на злое лицо Моргана и признала, что мисс Райан была в действительности весьма рассудительной особой.

– Кто купил бюро?

– Мистер Хопкинз, – ответила она голосом, полным раскаяния. – Он держит магазинчик в деревне. Нередко помогал мне продавать всякие вещи из усадьбы, когда надо было расплачиваться за карточные долги лорда Каррингтона.

– Разумеется, это бывало тогда, когда вы владели имением, – сухо отметил Морган. – Это бюро все еще у мистера Хопкинза?

– Наверное, если только не нашелся покупатель.

«Вот так задача! Бюро ушло из усадьбы, а это означает, что кто угодно может обнаружить спрятанные документы и продать их. Даже Алиса. Она ведь призналась, что ей отчаянно нужны были деньги и она продавала старую мебель, которая даже и не принадлежала ей. – Морган поджал губы, подумав о ее последнем трюке. – Когда орудует Сокол, документы, интересующие шпиона, неизменно возвращаются в изначальное место хранения для того, вероятно, чтобы их владелец не подозревал, что его тайник вскрывался. – Из этого Морган вывел, что Сокол копирует документы на месте, либо, когда времени мало, изымает их и позже непременно возвращает. – Если его документы обнаружил Сокол или один из его пособников, то теперь они должны быть в ящике с двойным дном старого бюро. Если же их там нет, то следует предположить, что еще кто-то изъял их и, оценив ожидаемую выгоду, продал. В таком случае то, что агенты лорда Каслрея обнаружили данные из этих бумаг, является чистой случайностью, и у Сокола нет связи с Вестгейт-Мэнором. Очень важно найти бюро как можно скорее. Алиса должна немедленно отвести его в магазин мистера Хопкинза».