Берил Холидей открыла парадную дверь, потому что стук раздался как раз в тот момент, когда она проходила мимо. Ее беспокоило, что из пяти слуг в доме ни одного не оказывалось в нужный момент для выполнения тех небольших обязанностей, которые, по ее мнению, были исключительно в их ведении. Она дала себе слово еще раз поговорить об этом с Раштоном. Это все специально, думала она, не просто совпадение. Слуги не уважают собственную хозяйку.

— Да? — спросила она. — Что я могу для вас сделать?

— Вы, наверное, миссис Холидей.

По крайней мере эта женщина не приняла ее за служанку.

— Правильно.

— Я Мэгги Дэннехи.

Берил тупо уставилась на Мэгги. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать имя и вспомнить его. Потом она изумленно заморгала, шокированная тем, что Коннор сделал предложение этой девушке. Мэри Маргарет Дэннехи была худа и бесформенна. Ее скулы слишком выдавались, глаза были слишком большие, а рот — слишком пухлым. Берил сочла ее волосы красивыми, но от влажности они в беспорядке вились вокруг капора на ее голове.

— Конечно, мисс Дэннехи. Входите, пожалуйста. — Берил, овладев собой, открыла дверь пошире.

Мэгги заколебалась.

— А мистер Холидей дома? — спросила она. — Я имею в виду Kоннopa. Я пришла повидать Коннора.

Берил была склонна солгать, но у нее не было возможности. Коннор вышел из кабинета отца в коридор.

— Я здесь, Берил, — сказал он. — Пожалуйста, пригласи мисс Дэннехи в дом.

Не оставалось другого выхода, как подчиниться. Она впустила Мэгги.

— Могу я взять вашу шаль? — спросила она вежливо.

В ответ Мэгги закуталась в нее, как в броню. Хватка ее ослабела только после того, как она уловила насмешливый, почти высокомерный взгляд, который Берил бросила в сторону Коннора. Мэгги высоко подняла голову, выпрямила спину и смело зашагала к Коннору. Он отступил в сторону и пропустил ее впереди себя в кабинет, а потом загородил Берил дорогу.

— Даже не думай, Берил, — прошептал он. — Ты слышала, что сказала мисс Дэннехи. Она пришла повидать меня. — Он начал было закрывать дверь, потом приостановился, чтобы предостеречь свою бывшую невесту. — И не вздумай подслушивать.

Берил топнула ногой:

— Ты невыносим, Коннор Холидей.

— Знаю. — И он захлопнул дверь у нее перед носом. Мэгги стояла у кресла, в котором он перед этим сидел и читал. Ее глаза задержались на книге, лежащей открытой на ручке кресла. Она склонила к плечу голову, пытаясь прочесть золоченые буквы на корешке.

— Не выворачивайте шею, — сказал Коннор. — Это Жюль Верн, «Двадцать тысяч лье под водой».

Мэгги не пыталась скрыть удивление.

— Не знаю, что и подумать, — честно призналась она. — Вам нравится?

— Даже очень. — Он наблюдал, как она размышляет над его ответом, и было странно, что она забавляет его своей серьезностью.

— Я этого не предполагала.

— Вы меня не слишком хорошо знаете.

Ее словно холодной водой окатили. Она почувствовала, как кожа попеременно становится то горячей то холодной, но ей удалось довольно твердо произнести:

— Я не была уверена, что вы еще здесь.

— Но тем не менее пришли.

— Рискнула. Я думала, что вы уже вернулись в Колорадо.

— Уезжаю через несколько дней.

— Понятно. — Она обнаружила, что ей легче смотреть куда угодно, только не на Коннора. — Сестра сказала мне сегодня утром, что мой отец и ваш готовятся заключить сделку на эту землю.

— Это правда. — Он смотрел, как ее выразительные глаза застыли на какой-то точке выше его плеча. Она прикусила нижнюю губу. — Вы поэтому пришли?

Она взглянула на него:

— Что? — Ее глаза снова метнулись в сторону. — Нет, не поэтому.

— Значит, у вас нет моих двенадцати тысяч долларов. — Он почти пожалел, что сказал это, у нее сделался такой несчастный вид.

Мэгги покачала головой:

— Нет, я не… я не могу… — Голос ее замер. Глаза наполнились слезами, и она быстро замигала, чтобы не дать им пролиться.

— Мэгги?

Она отвернулась.

— То, о чем вы мне говорили в тот вечер, у нас дома, — начала она, боясь потерять мужество, — это правда?

Коннор удивился сам себе, заколебавшись. Наконец ответил:

— Да. Это все правда.

Хотя она ничего другого и не ожидала, ее плечи слегка опустились. Она глубоко вздохнула и снова повернулась к нему лицом. Подняла подбородок и на этот раз нашла в себе мужество посмотреть прямо в его спокойные и далекие глаза.

— Несколько часов назад я узнала, что жду ребенка. И спросила себя, не можете ли вы быть его отцом.

Глава 5

Коннору Холидею случалось получать одновременно два удара кулаками под ложечку, но это было менее болезненно, чем удар, нанесенный ему Мэгги. Он знал, что правильно расслышал ее, и не стал оскорблять, прося повторить сказанное.

— Почему бы вам не присесть, Мэгги? — Это позволяло ему сделать то же самое. Он чувствовал, что нуждается в этом.

Она оглянулась и выбрала небольшой диванчик напротив кресла Коннора. Присела на самый краешек, как птичка на жердочке, аккуратно сложив руки на коленях и выжидательно подняв к нему лицо.

Коннор подошел к двери, тихо приоткрыл ее и снова закрыл, чтобы удостовериться, что за ней не стоит Берил. Затем вернулся к своему креслу, отложил в сторону книгу и сел.

— Вы знаете, кто отец? — тихо спросил он. Лицо Мэгги залил румянец, но она продолжала смотреть прямо в лицо Коннора.

— У меня никого не было… то есть, насколько мне известно — никого. Я подумала о вас только из-за того, что вы мне говорили.

Он наклонился вперед, упираясь локтями в колени. Сложил ладони так, что пальцы образовали острую крышу.

— Не пора ли вам оставить притворство?

— Притворство? О, понимаю. Вы думаете, что я все придумала. — Она покачала головой. — Возможно, мне не хотелось бы это помнить, мистер Холидей, но все равно это правда: я ничего не могу вспомнить.

Коннор обдумал ее слова и ответил на то единственное, что имело для него какой-то смысл:

— Коннор, Мэгги. С таким же успехом можете называть меня по имени. Тогда не будет путаницы с именем моего отца.

Ужасная мысль пришла в голову Мэгги, и в ее выразительных глазах отразился панический испуг.

— Неужели я… вы понимаете… с вашим отцом?

Что-то промелькнуло во взгляде Коннора. Голос его прозвучал более холодно, чем ему бы хотелось:

— Нет. В этом вы не повинны.

Чувствуя некоторое облегчение, хоть и несколько сбитая с толку, Мэгги разжала пальцы, мертвой хваткой впившиеся в складки платья.

— С вами… да, — произнесла она. — Да.

Она изумленно затрясла головой.

— Мне трудно в это поверить, — сказала она почти шепотом. — Словно это случилось с кем-то, кого я даже не знаю. — Она замерла и уставилась на Коннора, пытаясь представить, как прикасается к нему. Трудно было преодолеть гранитную твердость его лица, его холод, который способен был прожечь ее насквозь. Неужели ее пальцы перебирали его иссиня-черные волосы? Тонули в густых прядях у затылка? Неужели она дотрагивалась до запавших щек под скулами и ощущала тепло его бронзовой кожи?

Целовала ли она его? Она помнила поцелуй в библиотеке ее дома, когда он хотел помешать ей закричать. Она спрашивала себя, однако, о другом поцелуе, о поцелуе без насилия и гнева, просто ради удовольствия. Целовала ли она его таким поцелуем?

Взгляд Мэгги опустился к губам Коннора. Она пристально изучала их форму, пока не осознала, что намек на улыбку на его губах был вызван насмешкой над ней самой. Смутившись, она опустила глаза:

— Не понимаю, как я могла делать то, о чем вы рассказывали.

— Вы это сделали.

— Но я не знаю, как это делается.

— Вы научились.

— Но…

— Мэгги, — произнес он почти мягко. — У вас будет ребенок. Какие еще доказательства вам нужны?

Косточки ее пальцев побелели, когда она сжала кулаки на коленях.

— Это может быть еще чей-нибудь ребенок?

Слабая улыбка Коннора исчезла.

— Для вас это было бы более приятно, правда? Легче поверить, если бы это был не я, не мои заскорузлые руки работника с ранчо к вам прикасались.

Она поняла, что рассердила его, но не совсем ясно понимала чем.

— Да… нет… я не это имела в виду. — Мэгги поднялась и обхватила себя руками вокруг талии. Подошла к единственному окну в проеме в форме арки и остановилась, глядя на улицу. — Я не знаю, о чем вы сейчас говорите. Вы должны понять, как это нелегко. Все нелегко. Я несколько часов бродила, прежде чем набралась мужества прийти сюда, и, возможно, только страх удерживает меня в этой комнате, но я все еще здесь и пришла за ответом. Мне необходимо узнать хотя бы что-то об отце моего ребенка. — Она снова обернулась к нему и спросила на прямик: — Вы — отец моего ребенка?

Он мог бы ответить, что не уверен, что не может отвечать за часы, которые прошли после того, как она ушла от него, или за дальнейшие дни и недели. Но он отверг свои предыдущие мысли о том, что она шлюха, потому что теперь твердо знал, что это не соответствует действительности.

— Это мой ребенок, — ответил Коннор.

Мэгги некоторое время молчала, просто думала. Она даже не чувствовала, что Коннор пристально смотрит на нее.

— Это было 24 марта, да?

— Да. Вы это помните?

— Не так, как вы думаете. Это единственный день в моей взрослой жизни, который я не могу вспомнить целиком. — Она бросила на него взгляд. — Где мы встретились?

Коннор встал. Указал ей на диван, а сам потянулся к звонку, чтобы вызвать слугу.

— Думаю, вам лучше присесть, Мэгги. Я прикажу принести нам что-нибудь на ленч. Разговор может затянуться.

Пока готовили ленч, они совсем не разговаривали. Мэгги просмотрела отобранные Раштоном книги, а Коннор притворялся, что чем-то занят, и не смотрел на нее.

Ему постоянно хотелось взглянуть на нее, и это его озадачивало. Он еще не сумел разгадать и понять ее. Было легче иметь с ней дело, когда он считал ее потаскухой. Потом он вспомнил, что вопрос о двенадцати тысячах долларов остается открытым. Почему-то это помогло ему расслабиться.