Жанна Бернар - В садах чудес

— Я бы хотел знать, — задумчиво заговорил Сет Хамвес, — кто посылает наказание человеку, раскрывшему свиток Познания? Кто наказал вашего сына? Почему он умер? Не слишком ли жестоко это наказание? Да, он был соблазнен, но он никому не хотел зла.

— Ты задал интересный вопрос. Но мне кажется, боги не разгневаются на тебя. Ты чист душою. Я думаю, если бы было возможно мгновенно удалить из души, из сознания человека, развернувшего свиток и прочитавшего магические слова, все то Познание, которым он был так чудесно наделен, боги наверняка сделали бы это, оставив человека в живых. Но, значит, это невозможно. Не знаю, уместно ли тут слово «наказание». Ведь боги не наказывают этого человека, они всего лишь совершают то единственное, что можно совершить во имя спасения остальных людей. И они не виноваты в том, что спасение — в смерти этого человека. Представь себе, Познание, сосредоточенное в одном человеке, к чему это может привести! Он захочет безраздельной власти!

— Но если он будет творить добро…

— Я на своем острове творил добро, но были люди, которым вовсе не хотелось жить на моем острове. Я никого не заставлял насильно. Они покидали меня и уходили под власть других людей, которые, быть может, казались им более справедливыми и мудрыми, чем я. А куда уйти от человека, единолично владеющего целым миром? Некуда.

— Наверное, вы правы. Но мне следует еще обдумать ваши слова, проникнуться ими. Однако скажите же мне, что я должен делать на острове.

— Как я уже говорил, теперь этот остров — обиталище злых духов. Существует много способов обезопасить себя от их злобного воздействия. Всех этих способов я не знаю. Есть среди них и простые и сложные. На острове живут одичалые собаки, в камышах обитают дикие кошки. Когда причалишь к острову, не выходи из лодки. Движением руки очерти вокруг лодки круг, это сделает тебя невидимым, пока ты будешь в лодке. Сиди и жди. К лодке подплывет труп дикой кошки или одичалой собаки. Веслом подгреби его поближе. Возьми мертвое животное на руки и смело ступай на берег. Из камней сооруди жертвенник и оставь на нем мертвое животное. После этого злые духи не смогут причинить тебе вреда.

Отыщи старое заброшенное кладбище. На кладбище найди гробницу моего сына, спустись туда и возьми свиток. Если дух моего сына станет спрашивать, кто ты, ответь:

— Марйеб, я послан твоим отцом, чтобы успокоить твою душу.

Тогда он не тронет тебя.

Старый жрец замолчал.

— Я еще прошу прощения у вас, — начал Сет Хамвес, — я счастлив исполнить вашу просьбу. Но, я уверен, что вы поймете меня правильно, у меня невольно возникает одна мысль: отчего вы сами не возьмете свиток Познания из гробницы сына?

— Твой вопрос снова доказывает ясность твоего ума. Я не стал бы подвергать тебя опасности. После того, как я был вновь перенесен сюда со своего счастливого острова, я несколько раз пытался отплыть, вернуться на остров, но едва намеревался выйти из этого заброшенного храма, некая сила вталкивала меня назад. Прошло время и бог дал мне предсказание во сне, он говорил о твоем приходе, и о том, что когда я возьму в руки свиток, он тотчас перейдет в божьи руки, и тогда прервется нить моей жизни, от которой я уже устал, и тело и душа мои успокоятся в гробнице на моем счастливом острове, очищенном от злых духов.

— Тогда на острове снова станут жить люди? — помолчав, спросил Сет Хамвес.

— Нет, он сделается невидимым, — тихо отвечал старик, глядя прямо перед собой.

— А эти удивительные пророческие надписи на стенах и колоннах храма, сделаны ли они вашим отцом?

— О нет, они гораздо древнее. Бог знает, кто высек эти письмена.

Сет Хамвес замялся.

— Ты хочешь еще о чем-нибудь спросить? — улыбнулся старый жрец.

— Да. Скажите мне, ведь злые духи и сейчас обитают в вашем храме?

— Злые духи обитают повсюду. Но здесь они уязвимы. Их можно услышать. Я могу усмирить их.

Сет Хамвес поднялся.

— Я хотел бы прямо завтра отплыть на остров.

— Не торопись, мальчик мой. Завтра утром ты придешь сюда и приведешь своего брата. Ты ведь хотел показать ему меня?

Сет кивнул.

— Тогда жду тебя завтра!

И внезапно старик исчез, только голубоватая струйка ароматного дыма взметнулась вверх и растаяла в воздухе.

Сет Хамвес протер глаза. Ему показалось, что перед тем, как исчезнуть, старик как-то искривился, уплощился, словно был нарисован на стене. Сет вспомнил, однажды варили пиво и он поглядел на слугу — пивовара сквозь пар, поднимавшийся над котлом. Тогда тоже показалось, что человек, уплощается, вытягивается, сплющивается. Как все это странно!

За ужином отец похвалил Йенхарова.

— Парень взялся за ум наконец-то. Все эти дни не выходит из храмовой кладовой. Без него я бы не справился. Глаза у нашего Хари молодые, зоркие. Пока рабы таскали корзины, он ни одной не пропустил. Да и пишет и считает он куда быстрее меня.

— Помощник! — мать ласково положила на тарелку младшего сына грудку цыпленка — самое вкусное мясо.

Сет Хамвес подумал, что надо бы и ему сказать что-нибудь приятное по адресу Хари, но решил отложить разговор. Когда они останутся вдвоем, наверняка брату будет приятно узнать о том, что завтра он пойдет вместе с Сетом в храм.

А если и завтра Йенхарову придется помогать отцу? Нет, надо сейчас что-нибудь придумать.

— Отец, — Сет Хамвес кашлянул. — Не позволишь ли ты Хари завтра помочь мне.

— Это в чем же? — в голосе отца послышалась ирония.

— Хочется побродить по окрестностям, честно признаюсь, видишь. А вдруг придется отправиться в Мемфис, тогда надолго расстанемся.

— Что? Пришел ответ? — встрепенулась мать. — Сегодня утром, говорят, корабль из Мемфиса причалил в нашей гавани.

— Нет, ответа пока нет, — спокойно ответил Сет Хамвес. — Но я уверен, что будет, — Сет и в самом деле чувствовал эту уверенность. — Но так что же, позволишь Хари побродить со мной?

— Однако! — отец усмехнулся. — Сыновья становятся мужчинами, каждый по-своему. Ладно, — он обернулся к младшему сыну, — завтра ты свободен. Можешь сопровождать брата.

Сет Хамвес посмотрел на Хари и удивился — взгляд у того был недоумевающий и даже чуть обиженный.

«На меня обижается», — подумал Сет.

Он посмотрел прямо на брата, стараясь привлечь его внимание. Затем осторожно постучал по столу двумя пальцами и слегка поболтал ими в воздухе. Это с детства был их условный знак, означавший: «выйдем в сад».

Хари поглядел на брата, улыбнулся, потом снова надул губы. Должно быть, хотел показать, что так просто он Сета не простит. И Сет знал, за что.

Он первым вышел в темнеющий вечерний сад и остановился в тени ветвистой сикоморы. Вскоре подошел и Хари.

— Ты, должно быть, сердишься на меня. Хари?

— Нет, — Хари явно притворился равнодушным. — А за что я должен сердиться на тебя?

— Ты и сам знаешь. Последние дни я совсем не говорил с тобой…

— Я тоже был занят.

— Ну, Хари, не сердись и не притворяйся. Я как раз хотел предложить тебе кое-что…

— Не знаю, — пробормотал Йенхаров. — Пожалуй, лучше я и завтра буду помогать отцу. Тут как раз привезли съестное для храмового праздника. Надо все сосчитать, записать…

— Ты хочешь, чтобы я завтра один пошел в храм Нуна?

— Я… — Йенхаров хотел было что-то сказать, но осекся.

Сет Хамвес воспользовался внезапной паузой и обнял младшего брата за плечи.

— Завтра мы с тобой с утра пойдем в храм. И там ты поймешь, почему я молчал, и больше не будешь сердиться на меня.

— А эти древние письмена? Тебе удалось понять, что там написано? — Йенхаров перестал притворяться сердитым и равнодушным и сразу сделался прежним Хари, живым и восторженным.

— Говорю честно: все узнаешь завтра. И поверь, будет просто удивительно!

— Так ничего и не скажешь сегодня? Ну хоть чуточку!

— Не сердись, но нельзя. Завтра. Ты ведь знаешь меня, если бы можно было сегодня, я бы сегодня и сказал.

— Теперь я всю ночь не смогу уснуть! Все буду думать, думать.

— Ну нет, Хари! Кто же тогда разбудит меня утром, если ты и сам только под утро заснешь?

Братья засмеялись.

Но конечно, Хари утром проснулся как всегда рано, пошел в комнату старшего брата и разбудил его.

Они вышли из дома. Сет Хамвес нес обычную корзину с едой, Йенхаров держал свою тростниковую флейту.

Когда они отдалились от ворот, Йенхаров поднял флейту:

— Уже несколько дней не играю. Из-за тебя.

— Ну, не сердись. Теперь осталось совсем немного потерпеть и все узнаешь!

Хари, не отвечая, приложил флейту к губам и заиграл.

Хрупкая нежная мелодия полилась в тишину раннего утра. Сету сделалось чуть грустно. А вдруг он видит брата в последний раз? Вдруг не вернется с острова, прежде бывшего Домом чародея, а ныне ставшего обителью злых духов?

Юноша играл, выпячивая выпуклые губы. Флейта то жаловалась тонко, то тихонько смеялась, то звала потанцевать. Так они и шли по утоптанной дороге в тени высоких пальм — почти одного роста, черноволосые, перетянутые белыми передниками; флейтист чуть более хрупкий, молодой человек с корзиной — задумчивый, углубленный в себя.

Они миновали усадьбу Дутнахта. Флейта сыграла мотив веселой песенки. Сету вспомнилось детство. Он тихонько запел песенку о лисичке, которая состязалась с черепашкой — кто быстрее добежит до виноградника. Чьи-то темно-карие глаза следили за ними из-за ограды — это была Ренси, дочь корабельщика.

Вот и заброшенная дорога. Вот и овраг.