Я — сильный.

            Я себе признался: — для меня она — одно…

                           единственная суть…

                           дыхание…

                           покой…

      Я больше не стыжусь…

      Я знаю, для чего я одолел

      Отчаянье, смятение, нужду…

      Разомкнуто живое сердце,

              голос цел…

      Ищу ее… Найду…

      Летят песчинки на раскрытый мертвый белозубый юношеский

рот…

      Развалины городов…

      Деревья зацветающие…

                                         смерть…

                     деревья на ветру…

      И поразится тот,

                               Неведомый,

                             познает он,

                      что для меня она — весь мир была…

      А, может быть, умру…

                                          Нет, не умру!..

Пауль кончил читать, опустил листки на колени и почувствовал себя усталым.

Остальные заговорили, выражая на разные лады свое восхищение. Может быть, они это делали потому, что искренне восхищались стихотворением Пауля, а, может быть, просто потому, что питали к нему искренние дружеские чувства и хотели сделать ему приятное… Все они были молоды и находились в том возрасте, когда дружить и делать друг другу что-то хорошее, приятно…

«Ахура, — думал Пауль, — Сет Хамвес, Йенхаров, Бата, Марйеб, Ренси, старый Неферкептах… Неужели эта разлука — навсегда? Нет, нет. Но когда же мы встретимся снова, когда?»…