А тут ещё и в поле зрения оказался Оуэн.

― Сможешь починить?? ― набросилась она на Роджерса.

Тот в ответ изумлённо моргнул. Нет. Определённо что-то не так с мозгами. Эта сумасшедшая только что чуть кони не двинула, а ей до этого и дела никакого нет. Конечно, машина ведь важнее.

― Издеваешься? ― не удержался он.

― Да или нет?? ― уже практически кричали.

― Не знаю! Нужно смотреть. Если скрутило кузов, ремонтировать бесполезно. Гонять на ней ты всё равно уже больше не сможешь.

― Тогда найди мне другую тачку! Срочно!

― Какую ещё тачку? ― встряхнул её взбешённый Йен. ― Голову отбила? Успокойся, ненормальная.

Лорелея в ответ лишь снова от него отмахнулась. Ещё и грубо отпихнула. Её всю трясло. Со стороны можно было подумать, что это следствие аварии, вот только трясло её от дикого страха. Она лишилась главного средства заработка. Что ей дальше делать без машины? Где она возьмёт деньги?

― Сможешь достать или нет? ― продолжала наседать она на Оуэна.

― Всё, хватит! ― Келлер вцепился Лорелее в плечо, насильно таща за собой к Шелби. ― В машину. Живо.

― Отвали, ― попыталась вырваться та, но Йен держал крепко. ― Отвали, сказала! Оставь меня в покое!

Ноль реакции. Лори грубо запихнули на пассажирское сидение.

― Закрой рот и сиди тихо! ― рявкнули на неё, хлопая дверцей.

― Больно же, придурок! ― бросила она ему вдогонку, прижимая к груди и стискивая ноющее с каждой минутой всё сильнее вывихнутое запястье. Келлер либо не услышал, либо сделал вид, что не услышал очередные оскорбления. Молча сел за руль, и тачка сорвалась с места, выезжая с песчаной насыпи на дорогу. ― Куда мы едем? ― тишина. Лорелея и так вся на нервах, готова была зарядить ему по лицу. ― Я спросила: куда мы едем??

― Я, кажется, велел тебе закрыть рот.

― Не смей так со мной разговаривать!

― Я буду разговаривать с тобой так, как посчитаю нужным.

― Останови машину!

― Если не заткнёшься, заклею тебе рот, поняла?

Лорелея ушам не могла поверить. Да что он из себя возомнил? На её памяти подобный тон мог позволить себе только её придурошный папаша. И то, тот больше просто орал, когда ему всё не нравилось или когда суп оказывался недостаточно горячий. А тут на неё вроде как и голоса не повышали, но эта интонация… В ней читалась и едва сдерживаемая злость, и гнев, и… что-то ещё. Другое.

Йен гнал по дорогам Рино, едва успевая следить за указателями. Скулы дергались, зубы сжаты, венка на виске пульсировала, руки стискивали руль. Движения резкие, нервные. Шелби чувствовала настроение хозяина, то и дело рыская и дёргаясь. Лори недоверчиво вглядывалась в водителя, озарённая догадкой…

― Ты… волнуешься? ― её голос дрогнул. Какой уж там кричать. ― За меня?

Йен, видимо, хотел съязвить в ответ, но заметив её неподдельное удивление, всеми красками расплывшееся на побитом женском лице со следами багровых подтёков, просто недоуменно покачал головой. Волнуется? Ну нет. Это совершенно неподходящее слово для определения того спектра эмоций, что сейчас в нём зашкаливали.

Волнуется. Ха. Да он на грани! Нервы натянуты как струна. С трудом удавалось контролировать себя и не заорать во всё горло, вымещая злобу на приборной панели. А ещё больше хотелось схватить Лорелею за шиворот и тормошить, тормошить, тормошить. Разок даже подзатыльник дать, чтобы хоть немного вразумить. Неужели она не понимает, что творит с собой и с ним?

Волнуется. По ощущениям его словно пропустили через измельчитель. Ноги ватные, нервная дрожь отбивает в ушах, сердцебиение не хочет замедлиться даже сейчас, когда самое страшное вроде как уже позади, а перед глазами снова и снова: удар… ещё один удар…

Лорелея не смогла бы понять и толики того дикого животного ужаса, что разрывал Йена. Страх потерять близкого человека ― вот что его ломало. Что за нелепая насмешка судьбы? Почему это должно повторяться? Есть миллионы других способов, но нет ― опять машина, опять авария… Именно поэтому он больше не хотел снова к кому-то привязываться. Снова чувствовать. Снова полюбить. И снова потерять. Второй раз он уже этого не переживёт.

Йен нашарил в кармане телефон, выискивая в списке контактов нужный. Лори краешком глаза успела заметить знакомое имя на дисплее, и особо не понимая, что делает, дёрнулась, выбивая смартфон из его руки пока тот не успел нажать на вызов. Телефон упал куда-то в ноги.

― Окончательно тронулась умом? ― ошалело тряхнул головой Келлер.

― Не звони Ханне! Пожалуйста. Она же с ума сойдет.

― Она всё равно узнает.

― Но лучше потом! Не сейчас. Лучше пускай лично увидит, что со мной всё в порядке, чем будет себя накручивать попусту.

Йен устало вздохнул.

― Если с тобой всё в порядке.

― Ушибы и царапины. Разумеется, в порядке.

― Вот это мы сейчас и узнаем.

Быстрый взгляд на очередной указатель с больницей общего типа Ренаун Чилдренс и резкий поворот с Кирман-авеню на Милл-стрит.

― Больница? ― скривилась Лори. ― Может не стоит? ― её смерили таким взглядом, словно глупее ещё она ничего в своей жизни не говорила. ― Они же начнут выспрашивать. Не хватало только, чтобы полицию вызвали.

― С этим я разберусь, ― Шелби, наплевав на запрещающий въезд знак, вывернула к длинному сооружению, выросшему неровным гребнем вдоль трассы и замерла у главного входа.

Йен помог Лорелее выбраться из машины, придерживая её под локти и за талию. Впервые за долгие годы она не отказывалась от чьей-то помощи. Шоковое состояние проходило, а вот боль в теле, словно её хорошенько отпинали, сводящий с ума треск голове и протяжное нытье кисти усиливались. Тут уж не до самостоятельности. Да и чего не отнять ― приятно было чувствовать кого-то подле себя.

Особенно сильно это стало ощущаться, когда уже с входа Келлер развил бурную деятельность, держа слово и беря всё на себя. Лори ничего и говорить никому не пришлось. Её молча взяли под руки и куда-то повели под пристальным надзором Йена.

Следующий час, а может и больше, напоминал нескончаемую пытку. Её проверяли, щупали, тыкали в глаза фонариком, обрабатывали царапины, клеили на лоб пластырь, зашивали порванную руку и заматывали эластичным бинтом всё-таки, как оказалось, вывихнутое запястье. Еще и куда-то несколько раз водили, в срочном порядке делая рентгеновские снимки.

Тоже явно заслуга Йена. Доплатил ли он им за оперативность и за то, чтобы их вообще приняли здесь или нет, Лорелея не знала, но её настолько тщательно осмотрели и обтрогали, что хотелось побыстрее залезть в душ и смыть с себя чужие запахи и отпечатки. Зато худшие опасения не подтвердились ― Лори отделалась до смешного легко. Никаких серьезных травм и опасности для и без того покалеченного в своё время позвоночника. Дуракам везёт, не иначе.

Единственный напряженный момент возник, когда зашла речь о причине появлении травм. Лорелея буркнула что-то неразборчивое и корявое про сбившего её велосипедиста, чем лишь усугубила ситуацию, заработав зашкаливающую дозу сомнения, высоко вздернутые недоверчивые брови и дополнительные наводящие вопросы.

Хорошо, что тут уже подключился стоявший неподалеку Йен и от дальнейших расспросов Лори благополучно отделалась. Придумывать сейчас что-то у неё не было сил. Накатила припозднившаяся слабость. Хотелось просто лечь и уснуть. Сказывались обезболивающие и антибиотики, которыми её накачали.

Такой вариант, конечно, ей был предложен, но оставаться в больнице Лорелея наотрез отказалась, так что их отпустили с миром, выписав целый список лекарств и дополнительных анализов, которые нужно будет ещё пройти ей в ближайшее время. На всякий случай, так как: “гарантий никто не даёт, а от последствий ещё ни один человек не застрахован”. Так было сказано ей на прощание.

― И куда теперь? ― когда их с Йеном оставили вдвоём в отгороженной шторами “палате общего типа” спросила Лорелея, ковыряя торчащий хвостик бинта под которыми угадывались грубые стежки сшитой наживую плоти.

― Домой, разумеется.

― Не хочу домой. Там Ханна. Ей лучше не видеть меня в таком виде.

Как по заказу, одна из штор с треском перекатывающихся колечек распахнулась, являя миру суровое лицо сестры и притаившегося за её спиной виноватого Оуэна, ковыряющего носком кроссовка напольную плитку. Чёрт. И как давно она тут торчит? Специально подслушивала, дожидаясь подходящего момента эпично появиться? Теперь понятно чего Йен бегал туда-сюда. Обстановку докладывал.

― Об этом надо было думать раньше, ― хмуро скрестила на руки груди Ханна, всем видом давая понять, что сейчас на всю больницу начнутся громкие семейные разборки.



Лорелея злобно вытаращилась на Келлера.

― Я же просила!

― Напоминаю: ты хотела, чтобы она увидела, а не накручивала себя от неведения, ― равнодушно пожал плечами тот.

― Знаешь, как это называется?

― Не знаю. Зато достаточно хорошо знаю тебя. Может, хоть сестру послушаешь, если на остальных тебе плевать, ― Йен дал знак Оуэну. ― Оставим их вдвоем, ― кивок Ханне. ― Мы ждём на улице.

― Вот же свинство, ― буркнула Лори, сердито провожая взглядом удаляющиеся спины парней.

― Свинство ― это то, что ты сама не позвонила мне! ― осадила её сестрёнка. ― И нечего выискивать виноватых. Лори, ― Ханна вскинула руки, словно душила воздух у своей головы. ― Сколько это будет продолжаться?

― Да всё хорошо! Маленькая авария. Сама видишь, я цела.

― Маленькая авария? Твоя машина всмятку ― это ты называешь маленькой аварией?

― Кто из двоих трепло? ― хмуро поджала губы Лорелея. ― Твой или мой?

― Это всё, что тебя сейчас волнует? Правда?

― Ханна, ― Лори, морщась, коснулась заплатки на лбу. ― Я сейчас плохо соображаю. Давай поговорим завтра? На свежую голову, ладно?