— Извини, — прошептала Ванда, встала с дивана, поправила свою одежду и открыла дверь. Хотя ее извинение и было слишком маленьким утешением для восставшей плоти Дэнни, пульсирующей в брюках и скрытой под открытой книгой по химии, эти слова несколько успокоили боль в его сердце. Юноша знал, чего Ванда хочет на самом деле.

Кроме того, он знал, что их отношения на этом еще не заканчиваются.

— Теперь мы приступим к изучению стадий возбуждения мужчины.

Вероника почувствовала, что уже взбудоражена до предела после этого урока о возбуждении мужчины.

Она посмотрела на Гайдри, когда тот включил свет и чопорно вернулся за кафедру. Зачесанные назад волосы, черные глаза-бусинки, суровое выражение лица и галстук, который, казалось, мешал кровоснабжению мозга, придавали профессору такой мрачный вид, что ему почти удалось утихомирить разбуженные чувства девушки, но только почти. К несчастью, вчерашнему сну предшествовала слишком большая доза реальности, которая до сих пор жила в ее сознании.

Поэтому даже вид несчастного самодовольного Железного Яйца не смог полностью успокоить Веронику.

— Напоминаю вам, господа, что вы должны сдать мне свои курсовые работы через две недели, на последнем занятии. Если у меня не окажется вашей работы в начале занятия, вы автоматически получаете «два». Прошу учесть, что никакие оправдания приниматься не будут.

Большинство профессоров сказали бы, что оправданием может послужить только смерть, но только не Гайдри.

Железное Яйцо определенно ждал, когда какой-нибудь студент упадет замертво от нервного приступа. Но и в этом случае Гайдри остановит катафалк по пути на кладбище и вручит несчастному драгоценное домашнее задание точно в срок и прямо в холодные руки. Ему действительно нужно настоящее сердце.

А Веронике нужен… Валентин.

Только где его взять?

Конечно, ей вовсе не нужна такая вещь… субъект… призрак.

Но в некотором смысле Валентин Тремейн стал для нее не просто призраком. Она видела и чувствовала в нем человека. В мыслях Вероники он тоже был человеком — человеком, который ухаживал за ней, когда она болела, смеялся над ней, дразнил ее и составлял ей компанию.

Девушка видела в нем человека, который смешал все ее мысли и заставил затосковать о замужестве, ребенке…

О чем это она думает?

Ведь Вероника не хотела выходить замуж, заводить детей и впускать мужчин в свою жизнь. Она была слишком занята учебой, работой и выживанием.

Она слишком боялась их.

Кто это сказал?

Вероника отбросила подобные мысли — она вовсе не боялась мужчин.

«Не мужчин… Ты боишься влюбиться, глупая», — сказал ее внутренний голос.

Вероника замерла: да, она боялась этого, особенно этого.

Она просто не желала влюбляться. Сначала ей нужно было устроить свою карьеру. Вероника хотела сделать это сильнее, чем получить Валентина Тремейна.

Лицо девушки запылало при мысли о нем, и она стиснула ноги. Внезапно Вероника поняла, что в течение двух следующих недель ей следует избегать Валентина с гораздо большим старанием, чем раньше, когда она пыталась соблазнить его. Больше никаких уроков. Мадам Икс осталось всего несколько шагов до пятидесяти, и Вероника сама сможет придумать остальные. Она должна сохранять дистанцию, написать свою курсовую работу, узнать правду об Эмме и подарить Валентину пропуск в загробную жизнь. А ей тем временем нужно сконцентрироваться на своей цели.

И Вероника переключила свое внимание — или по крайней мере постаралась это сделать — на занятия и провела первую половину дня, бегая из аудитории в аудиторию. После обеда она направилась на работу в бухгалтерскую фирму и провела там четыре часа, подшивая документы и отвечая на телефонные звонки. Затем девушка отправилась назад в университет, чтобы отработать свою смену в библиотеке.

Ни разу она не подумала о Валентине и о том, что произошло.

Ну если только всего раз десять, а может быть, двадцать. Едва ей удавалось забыть о нем, как его образ сразу же снова появлялся у нее перед глазами. Его голубые глаза, такие живые и яркие, будили в душе Вероники такие чувства, которых она раньше никогда не испытывала.

И в этом была ее проблема. То, что она испытывала по отношению к Валентину, нельзя было назвать ни сочувствием, ни восхищением, ни состраданием, ни страстью — это было совсем другое и гораздо более сильное чувство.

— С тобой все в порядке? — чуть позже спросила Веронику Дельта, когда они обе стояли за абонементным столом и выдавали книги.

— Я устала и немного нервничаю, — ответила Вероника, закончив с одним студентом и переключив свое внимание на следующего в очереди. — Скоро начнутся выпускные экзамены. — Она приняла стопку книг и открыла обложку верхней, чтобы вынуть из кармана карточку.

— Нервничаешь? — Дельта так посмотрела на девушку, словно хотела сказать, что се не проведешь. — А я вот решила, что у тебя такой взволнованный вид, потому что ты влюблена в какого-то парня.

«Скорее в призрака».

— Почему ты думаешь, что я волнуюсь? — Вероника вернула стопку книг студенту.

— Ну, потому что ты проштамповала одну и ту же книгу по меньшей мере раз пять.

— О нет! — Вероника встряхнула головой. — Я не знаю, что со мной случилось. — Но на самом деле Вероника достаточно хорошо все понимала и знала, почему находится в таком состоянии. Она просто влюбилась в Валентина.

— Все нормально, — вздохнула Дельта и посмотрела на пустой стул, где обычно каждый вечер сидел профессор Гиббоне и читал свои кулинарные журналы. — Я сама забыла вложить в карманы целых пять карточек несколько минут назад. Все эти мужчины… — пробормотала она.

— Кажется, Гиббоне сегодня читает дома.

Дельта пожала плечами и повернулась к следующему студенту.

— У нас свободная страна.

— Так он сегодня дома? — спросила Вероника, пытаясь переключить внимание с обсуждения своей любовной жизни на что-нибудь другое.

— Наверное. — Заметив скептический взгляд девушки, Дельта пожала плечами. — Ну хорошо, он дома, но я за ним не подглядываю.

— Ты ехала мимо его дома.

— Я никогда не занимаюсь подобными вещами. — В ответ на понимающий взгляд Вероники женщина снова пожала плечами. — Я позвонила ему, он ответил, и я положила трубку.

— И сколько раз вы встречались?

— Четыре раза за ужином и один раз за обедом. — Девушка улыбнулась, а Дельта добавила:

— Но это вовсе не значит, что я слежу за ним. Я хочу сказать, что мне трудно от этого удержаться. Его еда надолго остается в памяти, Касс такой замечательный повар.

— Касс?

— Если я обедаю или ужинаю с мужчиной, то я могу называть его по имени. Это вовсе ничего не значит. Я имею в виду, что ему наверняка хотелось бы, чтобы это что-нибудь значило. Ему, безусловно, хочется чего-то большего, чем просто приятно поесть и немного поговорить. Но я не собираюсь заводить серьезных отношений с каким-то отставным Казановой, даже если он божественно готовит цыплят.

— Так ты огрызаешься и ворчишь, потому что сегодня осталась без цыпленка, да?

— Я брюзжу, потому что уже восемь часов, а я была так занята, что у меня не было времени поесть. Понимаешь, мне просто нужно подкрепиться.

— Брось, Дельта. Ты просто влюбилась в этого парня, признайся.

— Он уже не парень, а мужчина. Пожилой мужчина.

— Но очень симпатичный.

Дельта, казалось, немного смягчилась:

— Понимаешь, он смешит меня, и нам нравится смотреть Теда Коппела и Леттермана. Из большинства мужчин его возраста можно вить веревки; нечто подобное случилось с Джонни Карсоном[7], и я этого до сих пор не понимаю. Но с Кассом такой номер не пройдет. Он во всем похож на Леттермана, любит фильмы с Одри Хепберн и Элвиса…

Кстати, об Элвисе. Вероника подняла глаза и заметила, что мистер «Печальный отель» сидит на своем обычном месте около полки со справочной литературой. Он не удостоил девушку взглядом, впрочем, ей и самой этого не хотелось. Она пониже натянула свою бейсболку и сильнее наклонилась над столом.

— ..и пикники, к тому же он демократ. — Вероника знала, что это большой плюс, поскольку последний муж Дельты был не просто святым, а святым Демократом. — Еще он любит танцевать, и у него сохранились все зубы.

— Это определенный плюс, — согласилась Вероника. — Так чем же он тебе не нравится?

— Тем… тем, что… — запыхтела Дельта, вставляя карточку в карман и толкая книгу назад к изумленному молодому человеку, — он… старый, — наконец закончила она свою фразу. Но теперь она произнесла последнее слово уже не с таким отвращением, как раньше.

— Судя по твоему рассказу, Касс, кажется, очень молод душой. Он только начинает жить, у него целы все зубы, и все остальное тоже при нем.

— Конечно, — согласилась Дельта. — Ты бы ни за что не смогла определить его возраст по тому, как он целуется.

— Ты целовалась с ним?

— Ну… да. Просто маленький дружеский поцелуй.

Ничего такого, о чем можно было бы написать домой.

Вероника ухмыльнулась:

— Дельта, признайся, ты любишь его.

— Хорошо, — сказала женщина, глубоко вздохнув и поджав губы. — Может быть, и люблю.

— Может быть?

— Ну хорошо, люблю. Но наверное, он меня не любит. — Дельта посмотрела на пустующий стул профессора. — Мы вчера вечером немного поссорились.

— Из-за чего?

— Из-за поцелуя. Этот поцелуй удивил меня. Не потому, что Касс поцеловал меня, а потому, что мне это понравилось, очень понравилось, даже слишком понравилось.

Так или иначе, но я пригрозила, что отрублю ему известный орган его анатомии, если он не будет вести себя как джентльмен. Но я не собиралась этого делать. Несмотря на свои слова, на самом деле я совсем не собиралась этого делать. Мужчины просто слишком чувствительны, когда дело касается их штуковин.

— Ты извинилась перед ним?

— Конечно.

— И что он сказал?

— Он сказал, что, может быть, мы должны немножко успокоиться. — Дельта покачала головой и нахмурилась. — Если он хочет успокоиться — прекрасно, но я совсем не собираюсь сидеть здесь и ждать его! Я собираюсь сегодня вечером… — Она взглянула на Веронику. — Ты готова отправиться после работы в «Джейк»?