— Не понял… — Профессор Гайдри снял очки и стал протирать стекла, — Я говорю, что это не моя тема!

— Это ваша фамилия в углу?

— Да.

— А почерк ваш?

— Да, но я не подавала этой темы. Я собиралась писать об общественных стереотипах поведения мальчиков и девочек и его влиянии на развитие общества, — сказала Вероника.

— Вполне хорошая тема. Область моего профессионального интереса относится к социологии и ее воздействию на сексуальное развитие.

— Я знаю, поэтому и придумала такую тему. У меня уже исписана целая тетрадь материалами по данному вопросу. Но эта… — Девушка посмотрела на листок. — Я не смогу писать на эту тему.

— Я уже одобрил ее.

У Вероники от страха так подвело живот, что она с трудом могла дышать.

— Но это не моя тема!

Гайдри снова надел очки и сердито посмотрел на девушку.

— Ваша маленькая шутка будет иметь для вас неприятные последствия, мисс Пэрриш. Вы легкомысленно отнеслись к моим занятиям в пятницу и задумали оскорбить меня, сдав такую тему. Но я не позволю себя обмануть.

Это тема, которую вы сдали. Я ее одобрил, и вы об этом будете писать, если только не предпочтете, чтобы я поставил вам «плохо» прямо сейчас. — Профессор потянулся за журналом.

— «Плохо»? — Вероника открыла от удивления рот. — Но… но я должна сдать этот курс! Мне нужен зачет, чтобы окончить университет!

Гайдри захлопнул журнал и убрал его к себе в портфель.

— Тогда я советую вам идти и работать.

— Но… — Девушка уставилась на листок бумаги, пытаясь усмирить свой желудок, который, казалось, подкатил к горлу.

«Пятьдесят шагов к полному сексуальному удовлетворению».

Слова были написаны почерком Вероники, а сверху была подписана ее фамилия. Но это была не ее тема. Она не знала ни одного шага на пути к сексуальному удовлетворению, а тем более пятидесяти.

«Ну хорошо, может быть, один знаю», — поправилась она, когда воспоминания о сне снова ворвались в ее сознание. Но одного сна, даже такого хорошего, было недостаточно, чтобы написать двадцатистраничный минимум для курсовой работы, заканчивающийся списком использованных источников. И где искать материал для такой темы? В «Плейбое», «Пентхаусе», в мужской раздевалке?

— Неужели вы не можете понять, что здесь произошла какая-то ошибка? Я бы никогда… я хочу сказать, что не могу… — Девушка пыталась найти слова, чтобы описать сумятицу, царящую у нее в душе. — Я не могу писать работу на эту тему.

— Вы можете и напишете, мисс Пэрриш.

Вероника посмотрела на профессора Гайдри, у которого был такой же солидный вид, как и у налогового инспектора, который приходил на одну из лекций по налогам в прошлом семестре.

Нельзя сказать, чтобы Гайдри был похож на пятидесятилетнего ревизора: у него не было залысин и пузатого живота.

Профессор был высоким — не ниже метра восьмидесяти — и молодым — ему было не больше тридцати. Один из самых молодых профессоров университета, как узнала Вероника, прочитав посвященную ему статью в университетской газете. Но в очках и с темно-синим галстуком он выглядел на все сорок, а благодаря его чрезмерной раздражительности ему вполне можно было дать и пятьдесят.

Если бы Гайдри снял очки, которые, казалось, навсегда врезались в его лицо, и смотрел бы более жизнерадостно, то он выглядел бы не так уж плохо. У профессора были классическая креольская внешность и густая черная шевелюра. Непослушные волосы, если бы им предоставили такую возможность, закрутились бы вокруг его ушей. Поэтому Гайдри зачесывал их назад и пользовался при этом отвратительным гелем. Ни один волос не должен был коснуться сурового лица профессора, а тем более упасть на его черные глаза и помешать процессу мышления.

Ладно, здесь, наверное, потребуется нечто большее, чем просто контактные линзы и новая прическа. Переделку Гайдри нужно начинать с замены старого сердца на новое. А может быть, у профессора вовсе и не было сердца?

— Сэр, — дрожащими губами произнесла Вероника, с трудом сдерживая слезы. — Пожалуйста! Я просто не смогу!

Ее просящие глаза встретили сердитый взгляд профессора.

— Вы должны были подумать об этом раньше, а не пытаться легкомысленно относиться к моему предмету и к этому заданию. Понимаете, я ожидал большего от такой взрослой женщины, как вы, мисс Пэрриш, — вы же студентка последнего курса. К тому же вы старше своих сокурсников и на несколько лет старше большинства первокурсников в этой группе. Я сильно разочарован в вас. К тому же я не выношу розыгрышей, особенно если они касаются дела моей жизни.

— Но я не…

— Именно это вы и сделали, и теперь вам придется столкнуться с последствиями. Эту тему вы подали, и эту тему я одобрил. Дальнейшие разговоры бесполезны, мисс Пэрриш. Всего хорошего, до свидания.

Гайдри убрал свой план лекции в портфель и вышел из аудитории. У Вероники закружилась голова, она пристально смотрела профессору вслед, и лист бумаги дрожал в ее руках.

«Пятьдесят шагов к полному сексуальному удовлетворению».

Что двадцатишестилетняя девственница знает о сексуальном удовлетворении? Да, она целовалась с несколькими парнями и чуть не вышла замуж за одного из них, но Раймонд всегда вел себя как настоящий джентльмен. Он был согласен дождаться медового месяца, чтобы начать сажать семена своей семьи — их семьи. А до этого момента Раймонд позволял себе только целомудренные поцелуи легкие пожатия руки и страстные взгляды.

Девушка поняла, во что вляпалась.

Этот случай можно было сравнить только с тем, что произошло восемь лет назад, когда она, такая девственная и добродетельная, стояла у алтаря. Будущее пронеслось перед глазами Вероники в тот момент, как священник прочитал торжественную и нерушимую клятву, которая должна была навсегда соединить ее с Раймондом Кормиером, человеком, которого она не любила, несмотря на то что он был одним из самых преданных сторонников ее отца. Девушка открыла рот, чтобы сказать «клянусь», а вместо этого выпалила «нет».

Навсегда — это… все-таки навсегда.

А Вероника уже потратила целую жизнь в качестве послушной дочери: она училась готовить, играть на фортепьяно и всегда вела себя как маленькая леди — мило, добропорядочно и скромно. Девушка вовсе не собиралась быть послушной женой до того момента, «пока смерть не разлучит нас»: готовить обеды, вместо того чтобы зарабатывать деньги, воспитывать детей, вместо того чтобы заниматься своей карьерой.

Женщины могли желать и достичь большего, и Вероника хотела этого. Она хотела сделать карьеру, а это значило, что ей нужно сдать курс профессора Гайдри на отлично.

Девушка перевела дух и сказала себе: «Ты сможешь это сделать. Ты пережила разрыв с родителями, выдержала восемь долгих лет безденежья, так что возьми себя в руки и сделай это».

Расправив плечи, Вероника вышла из аудитории в коридор и направилась прямо к мистеру «Тюремный рок», который теперь превратился в мистера «Отель разбитых сердец».

— Э-э… извините меня, — начала она, сжимая покрепче книги, которые грозили выпасть у нее из рук, и повторяя про себя: «Вот твой шанс. Если ты собираешься написать эту работу, то тебе пора начинать приобретать опыт гетеросексуальных отношений».

Вероника выдала свою самую лучшую улыбку и выпятила грудь; на футболке было написано: «Моя мечта — встретиться с тобой вновь».

— Что? — Парень даже не взглянул на ее грудь.

— Я видела вас раньше — на перекрестке и в библиотеке. — Девушка захлопала ресницами. — Вы смотрели на меня.

— Я смотрел? — спросил поклонник Пресли, переминаясь с ноги на ногу, словно собираясь удрать.

— Вы здесь учитесь и, наверное, заядлый игрок?

— Что?

— Футболист.

— Футбол? — Юноша вскинул голову. — М-м… да. Я играю маленьким мячиком, причем прямо здесь.

— Я догадывалась, что вы шутник, — сказала Вероника, добавив про себя: очаровательный шутник и, наверное, очень опытный. Симпатичные парни обычно бывают очень опытными. — А я здесь учусь на экономиста. — Девушка ждала ответа, но вместо этого парень снова двинулся в сторону и теперь смотрел куда-то мимо нее.

«Убегай, пока у тебя есть возможность убежать», — промелькнула в сознании Вероники любимая поговорка Дельты.

Но в данном случае это было бы бесполезно и несерьезно.

Она потратила последние восемь лет, изучая производственную бухгалтерию и налоговое законодательство, вместо того чтобы совершенствовать свои женские чары.

Вероника похоронила их под своими амбициями, и похоронила слишком глубоко, чтобы выкопать снова…

Нет, с ее энергией она сможет это сделать!

Нервы Вероники были напряжены до предела, но она приказала себе оставаться спокойной и что-нибудь сказать…

— У тебя красивые глаза.

— Это контактные линзы… Мне нужно идти.

— Может быть, мы попьем кофе?

— Я никогда не беру в рот эту дрянь, когда тренируюсь.

— Но футбольный сезон закончился…

— Как-нибудь потом. — Парень рванулся мимо Вероники и исчез за углом. Он даже не оглянулся и не сказал традиционное: «С вами было приятно поговорить». Девушка» ничего не заметила, кроме быстрого мелькания ботинок.

Было похоже, что ноги парня бросились наперегонки, чтобы удрать от нее.

«Пятьдесят шагов к полному сексуальному удовлетворению».

Вероника попала в неприятное положение, в очень и очень неприятное положение.


Будние дни обычно проходили в постоянной суматохе, но сегодня время ползло медленнее, чем таяло мороженое.

В понедельник у Вероники были еще две лекции, поэтому она провела пару часов в прохладной аудитории, делая записи в тетради и поглядывая на часы. Потом оба Ландри покинули офис фирмы и отправились на какую-то встречу, а время нескончаемых телефонных звонков тянулось необыкновенно долго. После этого университетская библиотека показалась Веронике настоящим моргом.

Ее мысли в течение дня снова и снова возвращались к утреннему разговору с Гайдри и к своей неудачной попытке напроситься на свидание за чашкой дерьмового кофе.