Я, не отрываясь, смотрю на оранжево-золотую полоску, такую роскошную и торжественную на белоснежной плоскости стены, и вспоминаю, как в разгар нашего романа холодным мартовским вечером мы со Стивом возвращались домой из загородной школы-пансиона, в которой я в те времена служила директором. Тревожное малиновое солнце заливало пространство внутри салона, а по радио дуэтом пели Далида и Ален Делон. Пели они по-французски, низкими, чуть хрипловатыми голосами, но тогда мне почему-то казалось, что поют они про нас. Особенно ощущение чего-то личного, адресованного персонально мне, усилилось в финале. Ален Делон проникновенным речитативом повторял: «Я люблю тебя», а Далида заклинала его рассеянным полушепотом: «Говори, говори, говори, говори!»

И сейчас мне хочется точно так же попросить Стива: говори, продолжай, повтори еще раз сначала!

– Ах вот в чем дело! Ты соскучился? Ты так соскучился, что позвонил мне в воскресенье в половине девятого утра?!

– Да… То есть…

– Или я ошибаюсь?..

– Да! Честное слово. Я ужас-но со-ску-чил-ся по те-бе!!

Говори, говори, говори!

– Алена, ты слышишь? Ты поняла?

– Поняла… А я тоже соскучилась по тебе. Так же ужасно!

– Что же ты не звонила?

– Ну, мне мешала девичья гордость!.. Извини, Стив: шутка. Я ездила в Киев к Светке в гости, в ее Раздольное. Помнишь, она рассказывала, что строит дачу? Нет, это не дача! Имение… вотчина… Ты хочешь фотографии посмотреть?

– Ну конечно! Завтра ты покажешь мне фотографии. Куда мы пойдем?

– А как ты отнесешься к идее провести завтрашний вечер у меня дома?

– Прекрасно… Если это тебя не затруднит.

– Ты, видно, совсем забыл, какая я есть на самом деле! Стив, это так здорово – принимать гостей! – …Это так здорово – принимать тебя! И плевать, плевать я хотела на Ингу! – Ты ведь еще не знаешь, я наконец-то сделала ремонт.

– Поздравляю! Ты так долго к этому шла.

– Да уж, тернистыми путями… Надеюсь, ты одобришь мои нововведения!

– Ну… сначала я должен их увидеть. Ты не возражаешь, если я подъеду к девяти?

– Как тебе будет удобно.

– Тогда договорились.

И если бы не луч на золотистой полоске обоев, я так и думала бы, что видела сон. Звонок Стива, несомненно, выдающееся событие в море покойной скуки или скучного покоя, по волнам которого мне суждено плавать с некоторых пор. Да еще какой звонок! «Я ужас-но по те-бе со-ску-чил-ся!» А как хорошо, что я догадалась его пригласить! Остается приготовить его любимые бараньи котлетки и спокойно двигаться через желудок к сердцу любимого мужчины!

Опять шутка!

Конечно, шутка…

Никакая не шутка! Я буду бороться за него до конца!!

Скромный золотой лучик на обоях незаметно растекся по стене многочисленными солнечными пятнами. Горячими, алыми, призывно дрожащими, будто зовущими вступить в бой. Солнце все прибывало и прибывало…

Я буду бороться за него и смету на своем пути любые преграды – будь то предрассудки, недомолвки, комплексы или вполне реальная женщина Инга. Будь то сама судьба!

Я буду бороться за его желудок, за его сердце, за руки и глаза, за его внимание и его свободное время. И за свое счастье. Потому что все перечисленные выше факторы и есть необходимейшие компоненты моего счастья.

И чем жарче разгоралось солнце, тем заметнее усиливалась моя готовность вступить борьбу…

В то утро я не торопилась вылезать из постели. Лежала без движения с закрытыми глазами и не спеша обдумывала стратегию и тактику предстоящей борьбы.

Во-первых, спокойствие. Сколько глупых и, увы, непоправимых поступков совершила я на своем веку, будучи раздосадованной или огорченной. В том-то и беда, что огорчение или досада на ровном месте не появляются. Им обычно предшествует какая-нибудь неприятность или, еще лучше, – серия неприятностей. А дальше срабатывает принцип снежного кома, или, как выразилась однажды Светка, правило порванных колготок. Маленькая дырочка обязательно превратится в огромную дыру, если колготки не зашить вовремя. А мелкие неприятности неизбежно превратятся во всемирную катастрофу, если вы на них вовремя не забьете. Вот поэтому, именно поэтому, я временно не стану думать о таинственно исчезнувших тете Ире и Дашке, о судьбе холщевского участка и об очередном витке Бовиных происков.

Тем более что Светка предупредила меня вчера: ни о чем не беспокойся. Она по своим каналам легко разыщет нотариуса Никоэлян. Если нужно будет, даже до Армении доберется. Светка, она такая, почти всемогущая… А потом, когда попранная или чуть было не попранная справедливость будет восстановлена, Светка откомандирует в Москву порядочного инвестора, который вплотную займется разработкой принадлежащих мне источников минеральной воды. Или перепоручит это важное дело квалифицированному управляющему. Или предпримет еще что-нибудь конструктивное. И очень скоро на специально открытый для этих целей банковский счет начнут капать причитающиеся мне проценты с продаж.

Я долго и добросовестно сочиняла эту нехитрую сказку, а потом так же добросовестно постаралась поверить в нее. А почему бы и нет?! Конечно, это идеальный сценарий. Но могут же события раз в жизни пойти по идеальному сценарию?!

В конце концов я уговорила себя: могут. И тут же почувствовала необыкновенное облегчение: первая задача была решена, слава богу.

Следующим номером шли формальности приема. Купить, приготовить, сервировать стол. Задача в принципе легко выполнимая – только бы не увлечься. Стив приедет около девяти. Что за безвкусица наедаться на ночь! Коронные бараньи котлетки, гарнир, овощи, легкий десерт… ну и хватит с него!

Далее, необходимо исключить все домашние заготовки! Никаких укоров, намеков, многозначных вопросов. Держаться приветливо, легко… Так это же – смотри пункт первый! Спокойствие.

В двенадцатом часу я наконец-то вылезла из постели и поплелась на кухню. Вместо привычного крепкого кофе заварила душистый зеленый чай. Этот напиток благотворно влияет на нервную систему и, кроме того, улучшает цвет лица. Ах, лицо, лицо! С тобой ведь тоже придется повозиться сегодня! Зато сегодня эта возня будет преисполнена глубокого смысла. Это же шаг на пути к достижению высокой цели!

В последние месяцы мое лицо служило исключительно нарядной вывеской, красивой упаковкой невзрачной продукции издательства «Иероглиф». А сегодня, то есть завтра, лицо должно стать смертоносным оружием в борьбе за Стива. Смерть комплексам, недомолвкам, предрассудкам! Смерть Инге! То есть в определенном, конечно, смысле смерть. Это так страшно – даже в шутку пожелать чьей-то физической смерти.

После масок, глубоко очищающей и питательной, я нанесла на лицо слой обычного дневного крема и вышла на балкон подышать воздухом. Солнце уже понемногу начинало клониться к западу – казалось, мир вокруг медленно сползает в сонливость, в непреодолимо сладкую послеобеденную лень. И хотя не то что обеда, а даже нормального завтрака сегодня у меня не было, я тоже с удовольствием погрузилась в объятия лени. Уселась на балконе с зачитанным до дыр томиком Мураками.

Поясню: зачитан этот томик был Светкой. Сначала зачитан, а потом чуть не насильно всунут мне:

– Обязательно прочти, это неповторимо!

Вот я и пытаюсь прочесть. Пытаюсь здесь, в Москве, а до этого пыталась в Раздольном. Но почему-то все мои попытки остаются тщетными. То ли Мураками не мой автор в принципе, то ли не пришло еще подходящее время для моего открытия Мураками. Может быть, оно и настанет когда-нибудь… Пока же я с ленивой ухмылкой вчитываюсь в название на обложке – «Слушай песню ветра».

Боже мой, сколько в этом призыве чего-то горько бесплодного! Бесприютного! Так и представляется: где-то на руинах, у последней черты, стоит некий абстрактный человек и в ожидании встречи с вечностью слушает песню ветра. Спешить ему некуда, думать не о чем. Точнее, ситуация у него такая, что лучше не думать совсем. Тупик, одним словом, полный тупик…

А неужели Светке мало ее собственного жизненного тупика? И вообще, почему все мало-мальски интересные произведения современной литературы непременно о тупике, о кризисе? Почему персонажи больших художников не видят вокруг ничего жизнеутверждающего? А вот же он, мир, теплый и живой – тихая набережная, солнечные пятна на Москве-реке, за рекой – золотые купола церквушки, тонущие в густой, темной зелени. И в этом мире есть счастье, дружба и любовь. Простые, ставшие почти банальностью понятия, без которых, однако, невозможно нормальное человеческое существование. Но герои сложных книг оказываются обычно выше этих понятий. Будто бы внутри у них существует какой-то особый орган, продуцирующий яд. И этот яд – эта их недоверчивая умудренность и обостренное восприятие – мешает им наслаждаться миром Божьим или просто жить нормальной человеческой жизнью. Они себя здесь чувствуют посторонними, их мучит тошнота…

А я больше не хочу мучиться приступами тошноты. Или, стоя на руинах, слушать песню ветра. И поэтому я буду бороться за Стива. На завтра назначено самое важное – генеральное сражение. На завтра… А до завтра еще так долго… Еще целый день впереди.

Ирония судьбы – именно завтра выходит из отпуска Анна Игоревна. Начальница, надо полагать, положит конец моему мирному прозябанию в мезонине. Придется опять колесить по городу, обивать пороги учебных центров и языковых школ, предлагать, а точнее, впаривать сомнительные учебники английского. Что ж, если так надо – могу и поездить. Но только не завтра! Завтра я попрошу Анну Игоревну отпустить меня после обеда домой. Мне нужно успеть купить баранину, китайский салат и розовые помидоры. Только это. В остальном же я полностью готова к завтрашней встрече со Стивом.

…Но все же его осторожный, деликатный звонок стал для меня полной неожиданностью. Он зазвенел… Нет, загремел как гром с ясного неба и выжидающе стих. Я метнулась в прихожую, но тут же осеклась и замерла посреди кухни, не понимая, что нужно делать. Вот так всегда и бывает! Ждешь, ждешь его всю жизнь. Бесконечное число раз, до галлюцинаций ясно, проигрываешь эту сцену с самыми малейшими подробностями. И вот он является, а ты оказываешься совсем не готова. Господи, совсем не готова!