— Он сказал, что ты так подумала, но это неправда. Да, она была у него в доме, свалилась как снег на голову и стала требовать, чтобы он с ней поговорил. Пол заявил, что слушал ее достаточно, и выставил вон. Он клянется, что даже не прикоснулся к ней. Сказал, что видеть ее не может.

— Да? Вот как? Он просто не хочет, чтобы, что-нибудь помешало нашей свадьбе.

— С какой стати ему хотеть этого, если бы он все еще любил Элинор? — логично заметила Джилл.

— Из-за ребенка, вот с какой!

— Из-за ребенка?! — В один голос воскликнули Майкл и Джилл.

Майкл повернулся к дочери.

— Ты носишь ребенка Пола?

— Это… это не исключено. Я пока не знаю, но… Да, это вполне возможно.

Темные глаза Майкла сверкнули.

— И ты выгоняешь его?

— Он… он не любит меня, папа, — прорыдала Сэм. — Я… мне не вынести этого.

— Ах, дочка, дочка, не повторяй ошибки твоей матери. Не выгоняй Пола, не поговорив прежде с ним. Возможно, он и не любит тебя так, как ты его, но сможет полюбить. А ты этого так никогда и не узнаешь. Ты говорила, что твоя мать любила меня. Возможно, это правда, но она никогда не признавалась в этом. Может быть, боялась. Может быть, считала меня слишком молодым. Или, может, — как у тебя с Полом, — думала, что я не испытываю ответной любви. Будь она откровенней со мной, мы, возможно, поженились бы или, по крайней мере, пришли бы к какому-нибудь взаимопониманию, и я не лишился бы всех этих лет отцовства. Так что ради твоего ребенка, если не чего-то другого, ступай к Полу. Скажи ему, как ты его любишь.

— Я… я не могу, — всхлипнула Сэм.

— Ты не можешь? Ты, Сэм Джойс, самая бесстрашная девочка из всех, кого я знаю, не можешь сказать мужчине, что любишь его? В жизни не слышал подобной чепухи! А теперь давай в седло и правь к дому, пока твой мужчина не уехал. И не рысью, а галопом!

Джилл удивила сила этого мужчины. Не будучи ни высоким, ни излишне мускулистым, он подбросил Сэм в седло так, словно она была перышком.

Какие руки, восхищенно думала Джилл, глядя на Майкла. Какие глаза. А какой зад.

Интересно, не нужна ли ему работа…

У Сэм голова шла кругом, когда она неслась обратно к дому, и сердце стучало в такт лошадиному галопу. Слишком много эмоций теснилось в ее груди, слишком много взаимоисключающих мыслей в мозгу.

Пол не любит меня. Я это знаю. Как он может любить меня? Как вообще мужчина может любить меня?

Однако Джилл говорила с такой уверенностью… А потом, эти слова Майкла…

Не повторяй ошибки твоей матери…

Сэм сильнее пришпорила жеребца и, обогнув последний угол, увидела, как Пол садится за руль красной спортивной машины.

— Пол, подожди! — крикнула она, но шум заводимого мотора заглушал ее голос.

Брызнув фонтанчиками гравия, машина сорвалась с места и вскоре исчезла за поворотом. Сэм бросилась следом, но машина ехала быстрее. Куда как быстрее! Ей ни за что не догнать его, даже если поедет напрямик по выгонам. Но следует попытаться, не так ли? Не может же она просто так сдаться!

С сумасшедшей скоростью начала Сэм преодолевать изгородь за изгородью. Стоило лошади зацепиться копытом, и они бы непременно упали.

Мысль о том, что она действительно может потерять ребенка Пола, ребенка, который еще неизвестно, есть ли, заставила ее немедленно натянуть повод и остановить лошадь. Она просто сидела в седле и наблюдала, как уезжает Пол — до тех пор пока между зеленью не перестали мелькать вспышки красного, до тех пор пока не растаяло последнее облачко пыли, поднятое колесами его машины, и не осталось ни следа его присутствия здесь. Ничего, кроме ребенка, который, возможно, уже рос у нее внутри.

В каком-то странном оцепенении Сэм вернулась в дом и медленно поднялась по лестнице в свою комнату, где обнаружила множество коробок и пакетов, сваленных на ее кровати.

С сухими глазами она распаковывала их все по очереди и относила в гостевую комнату, где раскладывала на бархатном покрывале. Чудесный костюм из белых кружев. Прелестная шляпка к нему. Отливающие жемчужным блеском туфли на высоких каблуках. Роскошное и очень сексуальное белье. Огромный флакон духов. Бархатная коробочка с обручальными кольцами. И, наконец, красивое кольцо с сапфиром и бриллиантами — подарок Пола к помолвке.

Сэм долго смотрела на это кольцо, прежде чем, стиснув в кулаке, прижать его к сердцу, медленно сползти на пол рядом с кроватью и уткнуться в столбик балдахина. Она не плакала. У нее не было слез. У нее ничего не было.

Она услышала шаги Хелен на лестнице и попросила оставить ее в покое.

Но это была не Хелен. Это был Пол, который, войдя, склонился над ней и поднял на ноги.

— А теперь выслушай меня, — сказал он, утопив в ладонях ее лицо и глядя ей прямо в глаза. — Я люблю тебя, Сэм Джойс. Тебя, а не Элинор. И я знаю, что ты любишь меня. Поэтому никогда больше не говори мне, чтобы я убирался. Я все равно этого не сделаю. Мы поженимся и будем вместе растить наших детей. И мы будем жить долго и счастливо.

С этими словами он крепко прижал ее к себе и прикоснулся губами к волосам.

— А теперь скажи, что любишь меня, — потребовал он. — Не увиливай. Не вешай лапшу на уши. Просто скажи: я люблю тебя, Пол.

— Я люблю тебя, Пол, — выдохнула она, все еще прижимая к сердцу кольцо с сапфиром.

Он вздохнул.

— Я иногда тоже.

Эпилог

Хелен, закончив приготовление обеда, уселась в обитое ситцем уютное кресло в гостиной и, налив себе рюмочку шерри, развернула воскресную газету. До возвращения Сэм, Пола и Рут оставалось еще около часа, и она решила, предвосхитив их рассказ, прочесть обо всем на спортивной странице. Вот оно. Целый разворот, посвященный международным соревнованиям «Дубай Стэйкс».

Огромными буквами заголовки сообщали о второй подряд безоговорочной победе Раму. Об этом она знала из выпусков телевизионных новостей. А вот и фотография всего семейства на трибуне ипподрома: сияющая, немного пополневшая после родов Сэм с малышкой Рут на руках и большой, мужественный, надежный, как скала, Пол, ставший еще красивее в счастливом браке.

Хелен легонько вздохнула. Все-таки у них родилась девочка. Ну ничего, следующим наверняка будет парень. Она надела очки и принялась читать.

После сенсационной победы на прошлогодних соревнованиях неизвестного жеребца нынешняя никого не удивила. Первая далась Раму красиво и легко и принесла баснословные деньги его владельцам — мистеру Хакстеру и его жене, чья предусмотрительная мать, вырастившая жеребца, перед смертью успела поставить на него за несколько месяцев до скачек…

На этом месте Хелен сдвинула очки на нос и, печально покачав головой, пробормотала себе под нос:

— Рут, Рут, ты была не так проста. Ты всегда знала, что делала, хоть я часто поддразнивала тебя и сердилась на тебя. Как жаль, что ты не дожила до этого момента…

Воспоминания о горькой судьбе старой подруги разволновали ее, и Хелен, отложив газету, встала и подошла к окну. Как раз вовремя, чтобы увидеть выезжающую из-за поворота красную спортивную машину.

Печаль как рукой сняло. Она подхватилась и с прыткостью, удивительной для ее возраста, поспешила к парадным дверям, чтобы открыть людям, которые стали ее семьей, ее жизнью.