Алиса Берг - В поисках любви

– Ну и как там, вблизи? Не страшновато?

– Страшно вдали от Него. А вблизи, наоборот, замечательно. – Мендель вдруг встал. – Спасибо, за вечер. Теперь мне надо идти.

– Я вас провожу, – вызвалась Юлия.

Они вышли из дома и молча дошагали до ворот.

Там они остановились, и Юлия замялась, не зная, что сказать.

– Вы не знаете, хотите ли вы меня пригласить снова, а быть неискренней не желаете, – вдруг проговорил он. – Не мучайтесь, жизнь подскажет сама. Мой вам совет на прощание: когда не знаете, что сказать, всегда молчите. Помните одну надпись на средневековой картине: или молчи или говори то, что лучше молчания.

Мендель скрылся в своем доме, а Юлия вернулась к себе.

Максима она застала в прежней позе: он сидел в кресле и потягивал вино. Кажется, это новый бокал, отметила она про себя.

– Черт бы нам послал в качестве соседа этого сумасшедшего еврейчика. Мало мне евреев на работе, так тут еще одного нечистый принес. Я хорошо изучил этот замечательный народ: каждый из них про себя думает, что он умнее всех.

– Не знаю, как насчет других, но он мне, в самом деле, кажется умнее многих.

Максим как-то странно посмотрел на жену.

– Ты полагаешь? – глухо проговорил он, и его глаза заблестели. – И в чем же ты усмотрела его необычайный ум?

Юлия замялась, она вдруг поняла, что на этот вопрос ответить не в состоянии. От разговора с Менделем в ее голове сохранились лишь какие-то маловразумительные отрывки – ни одной четкой мысли. И все же она была уверена, что это человек необычно и непривычно умен. Просто она пока не понимает, в чем заключается его ум. Как не понимает первоклассник учебник математики за выпускной класс.

– Я еще не знаю, – честно призналась она и увидела, как облегчено вздохнул Максим. Он боится, что окажется глупее этого Менделя в ее глазах, вдруг поняла Юлия, и ей стало не то тревожно, не то как-то неприятно, так как она вдруг почувствовала, что так оно и есть на самом деле.

– Знаю я таких умников, они полагают, что понимают нечто такое, что непонятно всем остальным. А на самом деле они ничего не умеют делать; начитались всяких книжек – вот и ворочают языком. Смысл жизни, зачем мы живем? А сами ходят как оборванцы. Ты заметила, как он много съел? Держу пари, что у него не на что купить хлеба. Больше всего ненавижу людей, которые не в состоянии нормально заработать, но клеймят тех, кто это умеет, как последних идиотов, которые не понимают их великих истин. А то, что от этого Менделя плохо пахнет, он об этом не думает? Лучше бы в душе лишний раз помылся.

Что касается последнего замечания мужа насчет запахов, то Юлия сидела рядом с их гостем и обязательно бы почуяла, если бы от него шел тяжелый дух. Но ничего подобного не было. Но опровергать слова Максима она не стала, хотя ей были и неприятны его несправедливые и неумные упреки. Пожалуй, ему не стоило произносить эти слова вслух.

– Ну что ты молчишь? – вдруг услышала она голос мужа.

Юлия пожала плечами.

– А что я должна сказать?

– Лучше будет, если мы до минимума сократим наши контакты с ним. Ты согласна? Живет себе рядом и пусть живет. Какое нам до него дело?

– А если он и в правду голодает?

Максим пристально посмотрел на него.

– Что ты предлагаешь? Взять над ним шефство, кормить его три раза в день из ложечки? Он получает пенсию, значит, деньги у него кое-какие есть. Не умрет. А если мы будем его кормить, он никогда от нас не отвяжется. А мне этот тип неприятен. Давай не портить нашу жизнь.

Он давно не был таким многословным, вдруг подумала Юлия. Его словно прорвало. Что с ним такое? Как будто этот Мендель что-то задел в нем очень важное. Она вздохнула.

– Ты чего вздыхаешь?

– Думаю о завтрашнем приеме, боюсь, не справлюсь.

– Не волнуйся, справишься, я из клуба просил прислать пару официантов, они помогут сервировать стол. А сейчас пойдем спать, этот Мендель ужасно утомил меня.

Юлия стояла у входа в особняк, встречала гостей. Их оказалось очень много, значительно больше, чем она предполагала: в последний день Максим наприглашал еще кучу народа. Повторяющиеся церемонии встреч уже немного утомили ее своим однообразием. Но все равно ей было очень приятно ощущать себя хозяйкой большого и гостеприимного дома.

К ней подошел Максим.

– Приехали все, кто нам нужен, – негромко сказал он ей. – Можешь идти в дом. Если еще кто и появится, то найдет дорогу сам.

Юлия вошла в гостиную. Два элегантных и красивых официанта разносили напитки; в комнате стоял гул от большого количества голосов.

К ней подскочила Агата.

– Дом просто замечательный, я понимаю вас, что вы не хотите жить в городской квартире. Сначала я не желала уезжать из города, а теперь решила, что мы тоже купим такой особняк. Здесь один воздух чего стоит!

– Да, за городом жить гораздо лучше, – согласилась Юлия. Она не очень внимательно слушала Агату, больший интерес у нее вызывали наблюдения за гостями.

Она ничего не могла с собой поделать, но ее глаза сами собой то и дело выискивали в толпе высокую мужскую фигуру. Мужчина не отрывал от нее своего взора, а потому их взгляды то и дело пересекались. И всякий раз Юлия тихонечко вздрагивала.

Агата продолжала нести какой-то вздор про прелести жизни в деревне, но на счастье Юлии ее оттеснила от нее Анна Владимировна.

– Мне очень понравилось, как вы обставили дом, – сказала она. – У вас замечательный вкус, вы умеете обходиться без излишеств. И в тоже время все делать очень выразительно. Теперь здесь гораздо лучше, чем было.

– Вы бывали тут? – спросила Юлия.

– Да, пару раз, меня приглашали прежние жильцы. У Марты не было такого вкуса, как у вас. Да она и мало обращала на это внимание. Она была немного не от мира сего. Но вы не боитесь почувствовать себя одинокой в таком большом доме? Муж все время на работе, а вы остаетесь одна. Вас это не смущает?

Юлия неопределенно пожала плечами.

– Я буду очень рада, если вы заедете ко мне. Даже без приглашения, в любой момент, тогда, когда у вас возникнет желание.

– С удовольствием принимаю ваше приглашение. Хотя мы часто собираемся нашей компанией, мне все же не достает настоящего общения. Иногда хочется просто поболтать, по-женски. Да и мужу не все всегда скажешь. Есть вещи, которые женщина никогда не доверит мужчине. У вас не возникает таких желаний?

– Возникает, – Юлия почувствовала симпатию к Довгаль, кажется, с ней можно говорить, если не о самом сокровенном, то достаточно искренне. Она не глупа и, кажется, несмотря на величественный, как у королевы, вид, доступна и доброжелательна.

– Наш художник не сводит с вас глаз, – вдруг сказала Довгаль. – Я вам даже завидую. Что значит молодость.

– Но вы совсем не стары и выглядите потрясающе.

– Но смотрит он все же на вас. Мне кажется, что он влюбился.

– Этого не может быть, мы виделись всего только раз, – чересчур решительно заявила Юлия.

– У него, как у художника, большое воображение. То, чего он о вас не знает, он дорисовал с его помощью. Если вы могли бы проникнуть в те картины, которые оно создает, уверяю, вы были бы шокированы.

Юлия почувствовала, что краснеет. Она покраснела еще гуще, когда поняла, что изменение окраски лица не осталось незамеченным ее собеседницей.

– Вы должны быть к нему снисходительной. Он все же очень талантлив; кто знает, вдруг потомки назовут его гением? А быть любовницей гения – это прямой путь на страницы учебников по истории.

– Я не собираюсь становиться ничьей любовницей, я люблю мужа, – с возмущением произнесла Юлия.

– Почему вы подумали, что я говорила о вас? Я просто рассуждала о возможных перспективах у любовниц этого красавца. Кстати, мне пришла в голову одна мысль, у вас столько стен в доме, а на них нет ни одной картины. Я бы вам посоветовала что-нибудь приобрести из творений Лукомского. Помимо всего прочего это хорошее размещение капитала. Очень скоро его картины будут высоко цениться. Вы согласны?

– Да, пожалуй, – как-то против воли согласились Юлия. – Мне, в самом деле, нравятся его картины.

– Я рада, что мы одинаково судим о его творчестве. Но вы многое еще не видели. Вам непременно надо попасть в его мастерскую, там немало интересного. И надо торопиться. Пока он сильно нуждается в деньгах и готов продавать все дешево. Но как только к нему придет успех, цены на его полотна быстро подскочат. Я думаю, это может произойти сразу после большой выставки. Не упустите момент. Хотите, я договорюсь с ним о посещении его мастерской?

Юлия растерянно молчала, не зная, на что решиться. Она была целиком согласна с доводами Довгаль, но почему-то ей было боязно приходить в мастерскую к художнику.

– Вы чего-то опасаетесь? – словно прочитала ее мысли Анна Владимировна. – Ну, это же несерьезно, вам ничего не грозит. В наше время между мужчиной и женщиной не осталось никаких барьеров.

– Конечно, мы с мужем сходим в его мастерскую и что-нибудь купим. – А вот это я вам делать не советую, если вы придете с Максимом, он либо сдерет с вас значительно больше, либо вообще откажется что-то продавать. Поверьте, я знаю, что говорю. Он очень капризный.

– Хорошо, я приду одна, – сказала Юлия. Ей показалось, что на лице Довгаль промелькнуло удовлетворенное выражение, как у человека, добившегося своей цели. Кажется, она поступила все же опрометчиво. Но теперь уже поздно отступать.

– А вы помните про детский дом? Мы хотели туда с вами отправиться.

– Да, конечно, я готова.

– Здесь не место для подобных разговоров, приезжайте ко мне, мы с вами все обсудим по поводу этой поездки. Я вам позвоню.

Довгаль удалилась своей величественной походкой, но Юлия оставалась одна совсем недолго. Буквально через минуту к ней подкатил муж Анны Владимировны. В каждой из рук он держал по бокалу вина, один из них он протянул Юлии.

– Я никому не завидую, чаще всего завидуют мне, но сегодня я буквально весь переполнен завистью. И вовсе не из-за дома, хотя дом замечательный. Я завидую вашему мужу, что у него такая прелестная жена.