— Я пригласил его, чтобы иметь возможность присмотреться и понаблюдать за ним, — ответил маркиз. — Допустим, что он действительно информатор Наполеона и хотел использовать мой дом как место встречи. Но тогда каким образом это послание оказалось у меня? И почему именно у меня?

— Я согласен, что так сразу на все вопросы не ответить, — отозвался лорд Хоксбери, — однако можно с уверенностью сказать, что Рерсби — лишь одно из звеньев цепи.

Маркиз размышлял несколько секунд, а затем проговорил:

— Я пойду домой и расспрошу слуг, не видели ли они кого-нибудь вчера вечером у дверей моей спальни. Я не стал задавать им никаких вопросов, решив сначала поговорить с вами.

— Вы поступили правильно, — кивнул лорд Хоксбери. — Будет лучше, если мы посвятим в это депо как можно меньше людей. Да вы и сами прекрасно знаете, как следует себя вести. Здравый смысл — основная черта вашего характера. В прошлом это нас не раз выручало.

— Должен заметить, что прежде со мной ничего столь странного и загадочного не случалось, — улыбнулся маркиз.

— Мне кажется, вы уже и так сделали немало, — ответил лорд Хоксбери. — Вы подтвердили мои опасения на счет Рерсби. Теперь у меня нет и тени сомнения, что он предатель. Но сейчас нам следует вести себя весьма осмотрительно. Не следует давать ему повод подозревать, что ему сели на хвост. Сначала выясним, кому предназначалось послание.

Глава департамента взглянул на записку, и, не сдержав гнева, воскликнул:

— Именно эта информация требуется Наполеону для начала операции по захвату наших территорий!

— Ну по крайней мере мы можем быть уверены, что теперь послание не попадет в руки неприятеля, — сказал маркиз и поднялся, чтобы уйти.

Он протянул лорду Хоксбери руку и добавил:

— Совершенно с вами согласен, не будем торопить события. Если Рерсби и есть предатель, вскоре он узнает, что послание не дошло до адресата и попытается предпринять новую попытку. И мы сможем узнать еще об одном шпионе, который подрывает сипы нашей страны.

— Да, именно этого Наполеон и добивается. Если нам удастся представить доказательства того, что шпионаж реально существует, возможно, это выведет премьер-министра из несвоевременной апатии?

— Остается только надеяться, — согласился маркиз.

По пути домой он размышлял, кого из слуг следует расспросить сначала, и пришел к выводу, что его камердинер Харрис мог видеть больше, чем остальные.

Вернувшись в особняк на Беркли-сквер, маркиз поднялся в библиотеку и распорядился вызвать Харриса.

Камердинер служил у него уже более десяти лет и явился по приглашению хозяина незамедлительно. По его растерянному виду маркиз понял, что слуга волнуется, думая, что что-то было сделано не так.

— Вы хотели меня видеть, милорд? — спросил он.

— Да, Харрис. Мне нужна ваша помощь.

Камердинер слегка успокоился, но не произнес ни слова.

— Вчера вечером кто-то зашел ко мне в спальню и оставил записку, однако подписи на послании не было, а мне необходимо узнать, кто автор.

— Вам оставили записку? — переспросил Харрис. — Но я ее не видел.

— Она была спрятана у меня в кровати, — сказал маркиз.

Харрис удивленно посмотрел на маркиза и сказал:

— Впредь я буду запирать вашу спальню, особенно когда в доме столько посторонних. Эти юные девицы следуют за вами по пятам, и ведут себя так, словно они здесь хозяйки!

Маркиз улыбнулся.

— Ну, это уже случилось, — сказал он. — Мне крайне неловко получать анонимные письма, а значит — нужно выяснить, кто мог это сделать.

— Это могла сделать любая дама, — заметил камердинер.

Маркиз нахмурился, недовольный подобным замечанием, и слуга поспешил добавить:

— Хотя я догадываюсь, кто именно оставил письмо для вашей светлости.

— Правда, Харрис?

Камердинер кивнул.

— Я перебирал ваши вещи, чтобы отнести кое-какие из них почистить. Когда я выходил, то заметил в дверях комнаты напротив молодую леди.

Камердинер сделал паузу, чтобы убедиться, что его слушают; и продолжил:

— Она остановилась, как только увидела меня. Мне показалось, ее заинтересовало, что я нес в руках.

Маркиз знал, что Харрис любит рассказывать все в мельчайших подробностях, и решил подбодрить его вопросом:

— А что вы несли в руках?

— Ваш костюм для верховой езды и высокие ботфорты, которые я только что начистил.

— А кто, по-вашему, была та леди, что наблюдала за вами?

— Самая красивая из всех, что появлялись в этом доме за последнее время, — ответил Харрис. — Я говорю о мисс Уингейт!

— Я так и подумал, — отозвался маркиз. — А вы уверены, что это именно она написала мне записку?

— Вполне вероятно, — ответил Харрис. — Хотя до этого дня никто не осмеливался прятать письма в покоях вашей светлости.

Маркиз вновь нахмурился и спросил:

— А больше вы никого не заметили из тех, кто был рядом с моей спальней в это время?

— Нет, милорд. Больше там никого не было.

Когда я уходил, мисс Уингейт все еще стояла в дверях комнаты напротив.

— Спасибо, Харрис. Вы мне очень помогли.

Можете идти. — сказал маркиз.

Оставшись один, он принялся размышлять над тем, что сейчас услышал, но не мог в это поверить.

Неужели Элоиза Уингейт замешана в подобных делах?

Он вспомнил, как девушка была напугана поведением сэра Хэмфри и как бросилась к нему в поисках защиты, как она дрожала всем телом, не в силах совладать со своим страхом.

А вчера вечером, когда он спустился вниз, чтобы проводить Элоизу и леди Ниланд до экипажа, глаза девушки были полны страха и волнения.

Стэвертон заставил себя не торопиться и обдумать все без спешки.

А пока наилучшим выходом будет увидеться с Элоизой в назначенный срок, после ленча, когда крестная ляжет отдохнуть.

Ждать оставалось еще часа два-три. Маркиз знал, что это время покажется ему вечностью.

Он не мог не признаться себе в том, что все происходящее для него лично крайне важно. Ему отчаянно хотелось убедиться, что Элоиза не замешана в этой отвратительной истории.

Прокручивая в голове события прошлой ночи, он вспомнил, что девушка довольно долго отсутствовала перед последним танцем и появилась, когда вальс подходил к середине.

Весь вечер он наблюдал за ней и заметил ее отсутствие. А до этого Элоиза постоянно была в поле зрения, танцевала с кем-нибудь, беседовала или находилась подле крестной.

Маркиз еще подумал тогда, как она грациозна, прелестна и молода по сравнению с другими присутствующими дамами.

Но не только молодость делала Элоизу столь привлекательной. Казалось, она вся светится изнутри. Глаза сияли необыкновенным возбуждением, на губах играла улыбка, каждое движение выражало восторг.

Затем Элоиза вернулась в бальный зал, где ее уже ждал партнер по танцу.

Именно за несколько минут до этого — если верить Харрису — она была наверху.

После танца девушка быстро подошла к крестной и предложила ей уехать. Прощаясь с дамами, маркиз заметил, что Элоиза выглядит встревоженно и озабоченно.

Все события предыдущих дней складывались в таинственную головоломку, которую маркиз был решительно намерен разгадать.

Но каким образом в руки Элоизы попала пресловутая записка?

И если ей передали записку совершенно неожиданно, почему она не пришла к нему сама и не рассказала о том, что произошло?

Для чего ей понадобилось идти на довольно предосудительный шаг, проникать к нему в спальню, рискуя быть замеченной, и прятать записку в постели?

Было очевидно, что ома рассчитывала на то, что маркиз непременно обнаружит послание и сразу поймет всю важность того, что там написано.

Казалось, что поступок совершил человек весьма неразумный, но Элоизу назвать неразумной было нельзя.

— Черт побери! — Неожиданно для самого себя маркиз стукнул кулаком по столу. — Я докопаюсь до истины Услышав свой собственный голос, отраженный эхом, он поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы уберечь Элоизу от беды.

Глава 7

Они уже заканчивали ленч, когда леди Ниланд сказала Гильде:

— Я чувствую себя усталой и разбитой. Наверное, мне следует немного отдохнуть.

— Да, мы приехали очень поздно, — улыбнулась Гильда.

— Конечно, но я была так рада и счастлива, — ответила леди Ниланд. — Сегодня я чувствую себя совсем иначе. Мне кажется, врачи должны позволить мне снять повязку.

— Не торопитесь, — предупредила Гильда.

— Обещаю, что буду осторожна, — отозвалась леди Ниланд. — И если мне суждено снова видеть, я буду безмерно благодарна за это!

— Мама всегда говорила мне, что мы бываем недостаточно благодарны Богу за все то, что он дает нам.

— Сегодня утром я думала о твоей матери, — сказала леди Ниланд. — Я ее очень любила. Кстати, ты знаешь что-нибудь о своей младшей сестре?

Гильда оцепенела.

— О сестре? — переспросила она.

— Ты говорила мне, она уехала к родственникам на север. Вы переписываетесь?

Гильда перевела дыхание и ответила:

— Я… давно не получала… от нее… известий.

Помогая леди Ниланд подняться в спальню, Гильда не переставала думать о том, как равнодушна была к ней Элоиза.

Видимо, она боялась, что леди Ниланд включит Гильду в свое завещание и придумала легенду о том, что ее сестра якобы находится далеко от Лондона, чтобы Гильду никто не пригласил на балы и приемы.

» Как она могла так относиться ко мне? — спрашивала себя Гильда. — Ведь мы провели вместе все детство!«

Но тут же сказала себе, что нет смысла печалиться о том, чего не исправить.

Гильде не хотелось думать об эгоизме и равнодушии сестры. Она решила помнить только о том, как они играли когда-то вместе в саду и какой хорошенькой была тогда Элоиза.

Убедившись, что леди Ниланд легла отдыхать, Гильда спустилась в вестибюль, где ее уже ждали цветы от поклонников.

Приятно было расставлять их по вазам, создавать красивые композиции. Горничные были благодарны Гильде — обычно у них не хватало времени на подобные вещи.