— Пойдемте сядем на кровать, мисс, и вы расскажете мне, что произошло.

— Ах, Элен! — воскликнула Марина и вновь заплакала. — Папа отрекся от меня!

— Тише, тише, что за глупости? Вы просто скучаете по маме, вот и все.

— Нет, Элен. Я больше не нужна папе. Он так сказал.

— Ваш папа очень вас любит, мисс Марина.

— Тогда зачем он отсылает меня во Францию?

Элен отстранилась от Марины с выражением ужаса на лице.

— Вы, конечно же, ошиблись. Ваша дорогая матушка только что оставила нас. Разве может он желать, чтобы вас не было рядом?

— Тем не менее, это правда. Он только что сообщил мне, что на следующей неделе я еду в Европу и ты со мной. Он не говорил тебе о своих планах?

Элен удивилась.

— Нет, не говорил, мисс Марина.

— Думаю, папа больше меня не любит, Элен, — прошептала девушка сдавленным от горя голосом.

— Глупости!

— Так зачем же он меня отсылает?

Элен снова пожала плечами, выражение растерянности было на ее широком румяном лице.

— Этого я не знаю, мисс Марина. Но он сейчас, простите за вольность, точно не в здравом уме.

— Разве не мог он отправить меня хотя бы за город? У нас в Саффолке много родственников, и я была бы не прочь пожить там какое-то время. Но Франция!.. Я не смогу приходить на могилу к маме и навещать друзей. Он как будто отправляет меня в изгнание за то, что я похожа на маму.

Марина опять заплакала.

— Быть может, папа передумает, — вздохнула она в перерыве между всхлипываниями.

— Возможно, — отозвалась Элен.

Но едва она успела произнести эти слова, как раздался стук в дверь и в комнату вошла миссис Бейнс, экономка.

— А, Элен! Вот ты где. Я пришла сказать, что ты скоро поедешь во Францию вместе с мисс Мариной. Сэр Генри любезно разрешил после обеда освободить тебя от работы, чтобы ты могла купить все необходимое для поездки. Фроум даст тебе деньги после ленча.

Экономка молча вышла из комнаты, кивнув в сторону Марины.

Та остановила на Элен несчастный взгляд.

— Значит, — выдохнула Элен, когда переварила сказанное миссис Бейнс, — ваш папа все-таки говорил серьезно.

— Я ни на миг в этом не сомневалась. Папа не из тех людей, которые склонны предаваться фантазиям.

— Пожалуй, лучше мне сейчас же пересмотреть вашу дорожную одежду, мисс, а еще я должна составить список того, что нам понадобится.

Повернувшись, чтобы взглянуть на фотографию матери, стоявшую на прикроватной тумбочке, Марина страстно посетовала, что та умерла, что выбрала для прогулки опасную лошадь…

«Мама! Ах, мама! — тихонько всхлипывала она. — Почему ты не здесь, живая и невредимая? Ты бы не позволила папе отослать меня прочь, будто я какая-нибудь служанка».

* * *

На следующий день отец вызвал ее к себе в кабинет и сообщил, что она уезжает в воскресенье.

— Советую попрощаться с друзьями, — добавил он, вручая девушке билеты на поезд и пароход, — ты надолго с ними расстаешься.

— Да, папа, — пробормотала Марина, чувствуя, как подступающие слезы щиплют глаза.

Она посмотрела на билеты в своей руке и пожалела, что не может швырнуть их в камин, где тлели угли.

— Соланжи хорошие люди, Марина, тебе понравится их общество. Месье Соланж очень интеллигентный человек, ты многому у него научишься. Я полностью ему доверяю.

— Да, папа.

— А теперь оставь меня, я должен нанести визит другу и скоро буду уходить. Не жди меня домой к ужину, я поем в своем клубе.

Марина повернулась и вышла из комнаты; билеты жгли ей ладонь.

Она поднялась к себе и составила список друзей, которых хотела бы увидеть, а потом вычеркнула тех, навестить кого у нее не хватит времени.

«Джорджиана сегодня днем дома, так что зайду к ней. Люсинду можно навестить завтра, а Ирэну в четверг. Остаются только Генриетта и Альберт».

Марина взглянула на свое отражение в зеркале туалетного столика. Ее щеки вспыхнули при мысли о брате лучшей подруги Альберте. Девушка давно питала слабость к этому молодому человеку, ей даже казалось, что она влюблена в него.

У Альберта были настолько же светлые волосы, насколько у Марины темные. Он носил бравые усы, и в его живых голубых глазах плясали огоньки. Генриетта говорила, что он плут и бездельник, которому интереснее играть в карты и околачиваться у служебного входа театров. Марина была для него не больше, чем подруга сестры, и теперь он останется в ее прошлом.

* * *

Марине не доставило радости прощание с друзьями. Джорджиана была просто потрясена, а Люсинда отказывалась ей верить, пока не увидела билеты на поезд.

В четверг Марина приготовилась нанести самый трудный визит — к Генриетте. Они познакомились еще в школе и с тех пор были верными подругами.

Марина стояла перед домом на Уимпол-стрит, ее рука дрожала, дергая шнурок дверного колокольчика.

Сердце девушки билось так быстро, что она едва дышала; за стеклом двери замаячила знакомая фигура дворецкого Николса.

— А, мисс Фуллертон, леди Генриетта в малой столовой, прошу, входите.

Николс открыл Марине двери, и та поспешила в дом. Генриетта сидела над какой-то вышивкой с сосредоточенным выражением на лице. Увидев подругу, она воткнула иголку в растянутый на пяльцах шелк и поднялась навстречу.

— Марина! Какой чудесный сюрприз.

Девушки обнялись, и, не успев почти ничего сказать, Марина почувствовала, что ее глаза жгут слезы.

— Ах, Генриетта! Я пришла с очень печальным известием.

— Что случилось? Неужели Монти?.. — спросила белокожая светловолосая девушка. — Прошу, скажи, что Монти не умер.

— Нет, совсем другое, — начала Марина, опускаясь на диван рядом с Генриеттой и снимая перчатки. — Меня отсылают из дому.

Генриетта недоуменно уставилась на подругу.

— Как это — отсылают? Боюсь, я не понимаю. Не может быть, чтобы ты совершила что-то дурное. Да ты ведь еще в трауре!

Марина опустила взгляд на свое черное платье из грубого шелка с простой креповой оборкой на манжетах.

— Нет, дело не в моих поступках. Папа решил, что больше не хочет жить вместе со мной, и отсылает меня к каким-то своим друзьям во Францию.

Генриетта схватила подругу за руку и осталась так сидеть, онемев от душевной муки.

— Думаю, дело в том, что я напоминаю ему маму, — продолжила Марина, — для него невыносимо жить со мной под одной крышей.

Чувства захлестнули девушку, и она разрыдалась. Генриетта утешала подругу, как могла, но не в силах была остановить ее всхлипываний.

Поднявшись с дивана, Генриетта позвонила Николсу и попросила немедленно подать чай. Вскоре дворецкий явился с подносом.

— Это ужасно, ужасно, — бормотала Генриетта, наливая горячую ароматную жидкость в белую чашку из тонкостенного фарфора. — Ты не пыталась просить его?

Марина взяла чашку, сделала маленький глоток чая и вдруг сразу успокоилась.

— Пыталась. Но, похоже, папа твердо выбрал такое будущее для меня, и я не смогу его переубедить.

— У кого ты будешь жить?

— У каких-то друзей семьи, Соланжей. Я видела их однажды, когда мы много лет назад посещали Париж. У них прелестная дочка по имени Моника. Я рассчитываю, что она составит мне компанию, но, ах! Генриетта, я не хочу оставлять Лондон и всех своих друзей!

Девушки молчали и просто пили чай, объединенные несчастьем.

— Ух ты!

Громкий возглас и звук внезапно распахнувшейся двери прервал уединенный покой подруг, и в комнату влетел Альберт, брат Генриетты.

— Как всегда вовремя, — буркнула она себе под нос.

— Послушай-ка, Генни, малышка, ты не говорила, что Марина придет в гости.

Высокий светловолосый молодой человек стоял посреди малой гостиной, широко расставив ноги, уперев руки в боки, с бесшабашным выражением на лице. Казалось, он абсолютно не замечал, что Марина очень расстроена, и тот факт, что он вторгся во что-то личное, не отразился в его сознании.

— Просто проходили мимо! — весело прогремел он.

Только теперь Марина и Генриетта заметили, что с ними в комнате находится еще один человек. Мужчине, о котором идет речь, было около тридцати. Он спокойно стоял в дверях, приглаживая золотисто-каштановые волосы, но чувствовалось, что он испытывает неловкость.

От внимания Генриетты не укрылось ничего, в том числе и взгляд, которым незнакомец смотрел на смутившуюся Марину.

— Так чем же мы обязаны удовольствию видеть вас, Марина? К слову, чертовски жаль было услышать о смерти вашей мамы. Роковое невезение и все такое.

Генриетта метала брату кинжальные взгляды, но Альберт был слишком занят, уплетая печенье с ванильным кремом, которое подали девушкам к чаю.

— Марина пришла попрощаться, Альберт, — процедила сквозь зубы Генриетта.

— О! С чего бы это?

— Она уезжает в Париж.

— Великолепно! Как раз то, что вам нужно. Как я сам не догадался? — ответил Альберт. — Уверен, вам там более чем понравится. Французам нет равных в искусстве помогать человеку забыть о своих несчастьях. Как вам известно, у нас есть французская родня, и глоток свежего воздуха в их компании всегда возвращает к жизни.

— Альберт, глоток свежего воздуха вряд ли вернет к жизни маму Марины, — сухо возразила Генриетта, стыдясь бестактности брата.

Марина была слишком шокирована, чтобы найтись с ответом. Она знала, что Альберт бывает несдержанным в своей речи и не всегда считается с чувствами других людей, однако его невоспитанность сейчас поразила ее.

После долгого молчания Генриетта взяла инициативу в свои руки и перевела разговор в другое русло.

— Альберт, ты ужасно груб — ты не представил нам своего друга.