А при чем здесь это?

Из евреев всегда получаются лучшие доктора. Это как-то связано с их врожденным чувством социальной неполноценности, которое заставляет их быть более добросовестными и скрупулезными. Потому что им все время нужно трудиться больше других, чтобы доказать свою состоятельность. Тем более в случае доктора Айзенберга, который до сих пор пытается получить членство в Гринвичском загородном клубе. Я надеюсь, ты не против того, что тебя осмотрит еврей, дорогая?

Конечно нет. Я против тог, чтобы мне указывали, к какому доктору идти.

Но, дорогая, ведь мы оплачиваем твое медицинское обслуживание…

Платит мой муж…

Нет, дорогая. Зарплаты Джорджа хватает на то, чтобы oплатить услуги доктора Рейда, но не такого светила, как Милтон Айзенберг.

Тогда я не пойду к доктору Айзенбергу.

Конечно, пойдешь, дорогая. Потому что это наш внук. И мы должны дать ему самое лучшее.

Позвольте мне судить о том, какой доктор лучше подходит для…

Вопрос закрыт, дорогая. Визит к доктору Айзенбергу назначен на десять тридцать завтрашнего утра. Я пришлю за тобой такси к десяти часам.

Не попрощавшись, она повесила трубку. Когда в тот вечер я поделились своим возмущением с Джорджем, он только пожал плечами и сказал:

Но она хочет, как лучше.

Нет, это не так.

Она хочет, чтобы тебя осмотрел лучший врач.

Она хочет манипулировать всем и вся.

Ты несправедлива…

Несправедлива? Несправедлива? И ты осмеливаешься говорить со мной о справедливости?

Относись к ней с юмором, пожалуйста. Это всем облегчит жизнь.

Так я стала пациенткой доктора Айзенберга — грубого и неприветливого старикана, лишенного какой бы то ни было теплоты, зато с непомерно раздутым самомнением. Неудивительно, что миссис Грей одобрила его кандидатуру.

Ежедневные телефонные звонки стали нормой моей жизни. Каждый день возникало какое-то новое дело, которое миссис Грей считала необходимым обсудить со мной. Чаще всего речь шла о какой-то бессмыслице.

Здравствуй, дорогая. Я хочу, чтобы ты сходила в «Каффс» на Саунд-Бич-авеню и купила своему мужу утренний выпуск «Уолл-стрит джорнал». Там статья про его однокашника по Принстону, Прескотта Лоуренса, который делает потрясающую карьеру на Уолл-стрит.

Насколько я знаю, Джордж получает «Уолл-стрит джорнал» в банке.

А вдруг сегодня не получит? Так что будь умницей, сходи в «Каффс» и купи газету.

Хорошо, хорошо, — сказала я, даже не собираясь исполнять эту глупую директиву. Уже днем раздался стук в дверь. На пороге стоял посыльный с копией «Уолл-стрит джорнал» в руке.

Вот газета, которую вы заказывали, — сказал он.

Я не заказывала.

Ну значит, кто-то заказал для вас.

Через час последовал телефонный звонок.

Дорогая, ты получила газету?

Я промолчала.

Обязательно проследи, чтобы Джордж прочитал статью о Прескотте Лоуренсе. И пожалуйста, на будущее: не надо так бурно реагировать на мои маленькие просьбы.

Изо дня в день она изводила меня своими звонками. Совершенно естественно, что месяце на четвертом моей беременности я сорвалась. Был жаркий июльский день — столбик термометра неумолимо полз вверх, влажность не отставала. В доме было невыносимо жарко. Я изнывала от духоты и чувствовала себя раздутой. спальня больше напоминала парилку. Вот уже несколько ночей я плохо спала.

И вот, как обычно, утром позвонила миссис Грей:

Доброе утро, дорогая…

Прежде чем она успела изложить свой распорядок дня, я повесила трубку. Телефон тут же зазвонил снова. Я не подошла. Спустя пять минут — еще звонок, но я не сняла трубку. И не отвечала весь день, хотя звонки раздавались с интервалом в двадцать минут.

После трех пополудни телефон замолчал. Я испытала невыразимое облегчение. Ведь я одержала маленькую победу. Наконец-то она уяснила, что к чему. И больше не будет травить меня.

Часам к шести вечера телефон вернулся к жизни. Решив, что это Джордж звонит предупредить меня о том, что задерживается на работе, я сняла трубку. Это была моя ошибка.

Здравствуй, дорогая.

Ее голос был, как всегда, невозмутимым.

Тебя не затруднит объяснить мне, почему ты бросила трубку сегодня утром?

Потому что я не хотела разговаривать с вами.

Возникла пауза. Я почувствовала, что она слегка опешила от такого заявления. Наконец она сказала:

Это недопустимо.

Мне плевать, допустимо это или нет. Просто я больше не стану мириться с вашим возмутительным поведением по отношению ко мне.

Она хохотнула:

Подумать только, мы сегодня такие смелые.

Дело не в смелости. Просто с меня довольно.

Боюсь, что тебе придется смириться с моей назойливой натурой. Потому что ты вышла замуж за моего сына и…

То, что я вышла замуж за вашего сына, не дает вам права диктовать мне, что делать.

Напротив, у меня есть все права. Ты носишь моего внука…

Он или она, это мой ребенок.

Только попробуй сбежать от этого брака, и ты очень скоро узнаешь, чей это ребенок.

Я не собираюсь бежать от брака.

Да нет, собираешься. Иначе почему твой брат навещает тебя каждую неделю?

Потому что он мой брат, вот почему. И мне здесь одиноко.

Это потому, что никто не испытывает к тебе симпатий, дорогая. Ты не вписываешься в местное общество… уверена, на это ты и жалуешься своему любимому братцу, пока вы коротаете время на пляже Тоддз-Пойнт…

Черт возьми, откуда вам известно про визиты моего брата?..

Городок маленький. Люди говорят. И что важно, говорят мне. И, дорогая, больше не произноси при мне ругательств. Я этого не переношу.

Мне плевать, что вы переносите, а чего нет…

Охотно верю, — мягко произнесла она. — Только помни: если ты захочешь уйти от Джорджа, меня это вполне устроит, как и мистера Грея. Только оставишь нам ребенка…

До меня не сразу дошел смысл ее слов.

Что вы сказали? — прошептала я.

Ее тон оставался мягким, сердечным.

Я сказала, что буду очень счастлива, если ты оставишь Джорджа после родов… конечно, при условии, что мы оформим опеку над ребенком.

Мы?

Джордж, разумеется… юридически.

Трубка задрожала в моей руке. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Вы сами слышите, что говорите? — спросила я.

Какой странный вопрос, — фальшиво засмеялась она. — Естественно, я слышу, что говорю. Вопрос в другом: слышишь ли ты, дорогая?

Скажем, если я просто исчезну…

Куда? Подашься в леса? Снимешь какую-нибудь хибару в большом городе? Ты знаешь, что мы не пожалеем денег, чтобы найти тебя. И мы тебя найдем. В этом не сомневайся. И когда это произойдет, факт твоего бегства лишь укрепит наши позиции в суде. Конечно, ты можешь дождаться, пока родится ребенок, а потом подать на развод. Но прежде чем ты выберешь этот вариант, подумай: мистер Грей — партнер одной из наиболее влиятельных юридических компаний Уолл-стрит. При необходимости вся юридическая мощь этой конторы будет направлена против тебя. Поверь мне, суд признает тебя недобросовестной матерью, прежде чем ты успеешь открыть рот.

Трубка снова затряслась в руке. Мне вдруг стало нехорошо.

Ты еще на проводе, дорогая? — спросила она.

Я не могла говорить.

Я тебя огорчила, дорогая?

Молчание.

О, я чувствую, что огорчила. Хотя на самом деле всего лишь пыталась обрисовать тебе последствия, если вдруг ты решишься на какую-нибудь глупость. Но ты ведь не будешь делать глупостей, да, дорогая?

Молчание.

Я жду ответа.

Молчание. Я не могла даже пошевелить губами.

Ответ. Сейчас же.

Нет, — прошептала я, — я не наделаю глупостей. — И положила трубку.

Когда вечером вернулся Джордж, он застал меня в постели, укутанную одеялом. Он встревожился не на шутку:

Дорогая? Дорогая?

Он потряс меня за плечо. Я посмотрела на него отсутствующим взглядом.

Дорогая, что случилось?

Я не ответила. Потому что не чувствовала в себе сил ответить ему. Я словно лишилась дара речи. Я была здесь, но меня здесь не было.

Дорогая, умоляю, скажи мне, что случилось.

Я безучастно смотрела на него. В голове было на удивление пусто. Вакуум.

О боже… — произнес Джордж и выбежал из комнаты.

Я отключилась. Когда я пришла в себя, подоспела помощь — в виде моей свекрови. Она стояла в изножье кровати, Джордж — рядом с ней. Увидев, что я открыла глаза, Джордж встал возле меня на колени, начал гладить меня по голове.

Тебе лучше, дорогая? — спросил он.

Я по-прежнему не могла говорить. Он повернулся к матери, вид у него был встревоженный. Она кивнула головой в сторону двери, делая ему знак выйти. Как только за ним закрылась дверь, она подошла и села на кровать Джорджа. Она долго смотрела на меня. Ее взгляд был холодным и бесстрастным.

Полагаю, это я виновата во всем, — произнесла она, как всегда, сдержанно.

Я отвела взгляд. Мне было невыносимо смотреть на нее.

Я знаю, что ты меня слышишь, дорогая, — сказала она. — Точно так же, как знаю и то, что все эти недомогания — следствие глубокой личной слабости и чаще всего провоцируются собственной мнительностью. Так что меня не проведешь. Заруби себе это на носу.

Я закрыла глаза.

Что ж, продолжай притворяться спящей, — сказала она. — Как притворилась и с этим нервным срывом. Конечно, будь это связано с твоей беременностью, я бы тебе, возможно, и посочувствовала. Я сама ненавидела это состояние. Ненавидела каждую минуту своей беременности. Полагаю, и ты тоже. Тем более что так ненавидишь семью, в которую попала.