— Никого похожего ты так и не встретил? — Хелен обвела глазами многочисленные кучки туристов.

В надежде найти хотя бы одного человека подходящей внешности Коннор обошел весь лагерь и минут десять расспрашивал Америго. Он отрицательно покачал головой.

После завтрака они упаковали рюкзаки и неторопливо прошли мимо продолжавших насыщаться туристов, помахав им на прощание рукой.


— Сейчас мы стоим на камнях, по которым ходили инки, — сообщил Ивэн. — До перевала Мертвой Женщины тропа представляла собой маршрут контрабандистов. Копыта их мулов вытоптали все следы инков.

— Сколько всего у них было дорог? Помню, отец рассказывал, что немало.

— Это правда. В общей сложности инки построили никак не меньше двадцати пяти тысяч километров отличных дорог на территории современных Перу, Эквадора и Боливии, забираясь местами в Чили, Аргентину и Колумбию. Значительная их часть существует и поныне, только разросшаяся зелень скрывает их от глаз.

В этот день тропа подчинила себе Хелен полностью, она превратилась в материализовавшуюся вдруг фантазию, мечту детства. Величественные руины древних сооружений, окутанные туманом, покрытые ярко-зеленым мхом деревья, леса, где на каждом шагу встречаются диковинные орхидеи или смертельно ядовитые змеи. Туман то сгущался, скрывая солнце, обволакивая вершины густой пеленой, то вдруг рассеивался, и тогда взору открывались могучие гранитные утесы.

Вскоре позади остался другой перевал, чуть не дотянувший по высоте до четырех тысяч метров, и на этот раз Хелен преодолела его без особого напряжения. Организм ее быстро осваивался в новых, непривычных условиях. Коннор с удовлетворением отмечал, что дополнительная нагрузка уже не требует от Хелен неимоверных усилий.

Они приближались к небольшому участку тропического леса: с ветвей могучих деревьев до земли свешивались тысячи зеленых, оранжевых, янтарного цвета лиан, тут и там на глаза попадались фантастической формы пурпурные орхидеи, над головами порхали огромные траурно-черные бабочки.

— Не вздумай сойти с тропы, — предупредил Коннор, — в этих местах полно змей.

Остановившись, он пристально всматривался в заросли. Если Мальдонадо решил устроить им засаду, то лучшего места не найти: бежать отсюда некуда, спрятаться негде. Со свойственной инкам изобретательностью они проложили тропу поверх каменной насыпи, по одну сторону которой тянулись совершенно дикие джунгли — обиталище ядовитых гадов, по другую — высились неприступные гранитные скалы.

Хелен на мгновение замерла, чтобы посмотреть вниз. Покрытые мхом расплывчатые силуэты деревьев будили в памяти писанные тушью японские пейзажи. Затерянный мир.

Вспомнилась сказка о заколдованной долине, которую мать читала ей давным-давно, в детстве. Преодолев множество испытаний, человек должен был пройти через нее, чтобы встретить свою судьбу. Испытаний ему удалось избежать благодаря волшебному плащу-невидимке. На такой плащ походил туман, окружавший сейчас Хелен и Ивэна. Он был таким плотным, что глушил звуки шагов.

Тропа пошла вниз, теряясь в огромном отверстии тоннеля, пробитого в отвесной стене. Коннор предупреждающе поднял руку и шепнул в ухо Хелен:

— Жди меня здесь.

Скрывшись в огромной дыре, он появился минут через пять, призывно махнул рукой. Хелен приблизилась, и они ступили под своды. Первые пять шагов в темноте еще можно было что-то различить, затем их окружил полный мрак. Откуда-то сверху на шею падали холодные капли, каждый шаг отдавался гулким эхом. Наконец впереди забрезжил неясный свет. Еще немного — и глаза их вновь увидели яркую зелень леса.

В тот день Хелен и Ивэн поднялись на третий перевал — три тысячи восемьсот метров над уровнем моря. Когда поставили палатку, оказалось, что облака ползут уже где-то внизу. Никаких следов отца вокруг по-прежнему не было, и Хелен вновь овладели страхи.

После ужина они уселись у палатки и, запрокинув головы, любовались звездной россыпью Млечного Пути.


Подъем был ранним; после легкого завтрака обоим не терпелось продолжить путь.

— Сегодня мы придем в Мачу-Пикчу, — со значением сказал Коннор.

«Он хочет предостеречь меня», — поняла Хелен.

Ветер разогнал облака, и первые лучи солнца упали на высившуюся у горизонта снежную вершину.

— Это северный склон Салькантайи. В переводе название означает «дикая, неприрученная». Шесть тысяч двести семьдесят один метр.

— Священная гора? Та самая, у которой ты просил защиты?

— Да, одна из тех.

Спускаясь, они миновали развалины какого-то сооружения, врезанного в склон горы.

— Фуюпатамарка, — пояснил Коннор. — На кечуа это означает «заоблачный город».

Спустившись на тысячу шестьсот метров, они вновь попали в облако. Тяжелый, влажный воздух был густым, как шоколад. Вверху же он больше напоминал молодое белое вино.

С каждым шагом вниз горы вокруг становились все выше. Облака уже совсем разошлись, по контрасту с яркой зеленью небо сделалось бирюзовым; сиянием, казалось, был наполнен даже воздух. В глазах рябило от обилия красок, здесь и там в изысканном танце кружили оранжевые, синие и белоснежные бабочки.

Внезапно Ивэн остановился.

— Мы приближаемся к Воротам Солнца. У инков они служили как бы последней заставой. Другого пути в Мачу-Пикчу не существует.

— Думаешь, там нас могут поджидать приспешники Мальдонадо?

— Это вполне возможно, но вокруг полно туристов. При таком стечении людей они и шагу не сделают. Однако если люди Мальдонадо здесь, они наверняка сядут нам на хвост.

— И что тогда?

— Хороший музыкант в отсутствие нот играет по слуху. Так же поступим и мы. Нам должно повезти.

— Будем надеяться. Ворота Солнца. Какое звучное имя! Просто не верится, что здесь может произойти что-то дурное. Для чего они нужны?

— Ворота Солнца означают место, где происходят различные трансформации. Инки боготворили солнце, ведь оно было залогом жизни и перемен в ней, а его отсутствие несло смерть. Считается, что Ворота Солнца обладают некоей магией и концентрируют в себе все известные виды энергии. Они усиливают действие добра и зла и вынуждают первое вступать в борьбу со вторым: пусть победа достанется сильнейшему. В кечуа есть притча, согласно которой человек, прошедший через Ворота Солнца, никогда не станет прежним. Нечто похожее на Рубикон древних римлян. Обратного пути нет.

— Может, с моим отцом так и произошло.

Тропа привела их к склону холма, к началу каменной лестницы, ступени которой уходили, казалось, в самое небо. Разглядеть, что находилось наверху, было невозможно.

— Наверху — Ворота Солнца, — сказал Ивэн. — Ты готова?

Улыбнувшись, Хелен быстро, едва ли не бегом, начала подниматься по ступеням. Остановилась она лишь на самом верху, перед сложенными из обтесанных каменных блоков воротами. Осмотрелась по сторонам и прошла сквозь них.

Когда Хелен раскрыла глаза, то в отдалении, за изумрудно-зеленой долиной, увидела Мачу-Пикчу.

Величественные руины вырастали из горного хребта и при всей своей хрупкой симметрии были неотъемлемой частью окружавшей их природы. Хелен смахнула с глаз слезы, мешавшие рассмотреть это чудо. Так вот что открывалось сотни лет назад взорам инков: неземная, ни с чем не сопоставимая красота!

Кончиками пальцев Хелен осторожно коснулась теплого камня, не отводя взгляда от фантастической картины.

— Лучшего вида в мире нет, — донесся до нее голос Коннора.

— Не знаю, смогу ли я отсюда уйти. Такое ощущение, что здесь можно остаться навеки.

Стоя плечом к плечу, они смотрели в раскинувшийся на тысячи миль незнакомый мир.


У подножия холма не ощущалось ни малейших признаков опасности. Вокруг сновали туристы, но до них Коннору не было дела. Интуиция подсказывала, что посланцы Мальдонадо находятся где-то рядом.

Коннор попытался отогнать дурные предчувствия. Вместе с Хелен обошел вокруг покрытого резьбой монолита, покосился на грациозных лам, склонивших головы к каменным плитам тропы, и перевел взгляд на вершину Вайну-Пикчу, служившую драматическим фоном для древних руин.

Глава 72

Хелен опасалась того, что магия Мачу-Пикчу, о которой рассказывал Коннор, обернется разочарованием, однако представшее перед ее глазами зрелище превосходило все виденное ранее. Он оказался прав: любые фотографии выглядели бы как жалкие глиняные слепки с совершенного человеческого тела. Дух Мачу-Пикчу могла передать только Мачу-Пикчу, и таился он не в формах и силуэтах камней, а в удивительной гармонии творений рук древних инков и окружающей природы. Внизу, на тысячефутовой глубине, сквозь узкое ущелье с грохотом несет свои воды Урубамба, у горизонта поддерживают небо покрытые снегом вершины гор, а в центре высится сказочная, неземной красоты цитадель.

— Это похоже на заповедное царство, — сказала Хелен. — Ты был прав. Недоступная Шангри-Ла. Горы и река напрочь отрезали ее от мира.

— Такое могли создать только инки, — отозвался Ивэн. — Они глубоко верили в абсолютное единение человека и природы.

— И им удалось воплотить свою веру в реальность. Кому в голову придет бороться с природой, если каждый день видишь перед собой подобную красоту?

Соразмерность и изящество линий сказывались во всем: в трапециевидных каменных арках, храмах, уходящих к небу лестницах.

— Что там выращивали? — спросила Хелен, указывая на просторные террасы.

— Кукурузу и коку.

Она прошла под аркой и очутилась в пространстве, с трех сторон окруженном высокой каменной стеной.

— Храм Солнца, — пояснил Ивэн. — Инки называли его Торреон.

Хелен остановилась перед массивным, украшенным резьбой монолитом.

— Алтарь?

— Очень может быть. Но его использовали и для астрономических наблюдений. В начале восьмидесятых археологи вместе с астрономами установили, что в том окошке, — он указал на квадратный проем в стене, — появлялось дневное светило в момент своего восхода в день летнего солнцестояния. Солнце поднималось над хребтом Вероники, и его первые лучи падали на алтарь.