— Вы имеете в виду тогда, когда я просила вас поцеловать меня? — сухо осведомилась она.

— Молчать об этом было большой глупостью с вашей стороны. Вы страдали совершенно напрасно.

— Джулиан…

К ее удивлению, он бережно провел пальцами по линии ее корсета, приспуская ниже сорочку.

— Ссадина продолжается у вас под рукой, — продолжал он. — Ее нужно промыть и очистить.

Она тихо ахнула, когда он притянул ее спиной к себе, чтобы заглянуть через плечо. Его лицо приблизилось к ней, и она почувствовала на нем его дыхание.

— Ссадина идет вокруг, — сказал он.

Она попыталась удержать платье выше груди, но он потянул ее за руку, пока не рассмотрел всю линию соприкосновения корсета и сорочки. В ложбинке между грудей сияла «Скандальная леди», и Ребекка подумала, не захочет ли он тут же отобрать ее. Но он, казалось, не обратил на драгоценность никакого внимания.

— Джулиан!..

Она лишилась дара речи. Он просунул палец в вырез ее сорочки и оттянул его от ее кожи. На верхнем краю груди алел рубец. Тщетно напоминала она себе, что он видел ее в бальном платье с гораздо большим декольте, но переполнявшие ее бурные эмоции не хотели успокаиваться. Она тяжело задышала, чувствуя его близость. Он был повсюду: у спины, над плечом, его руки легли ей на грудь, готовые коснуться воспалившейся кожи.

Она отпрянула, продолжая придерживать платье у груди и робко улыбаясь ему через плечо.

— Со мной все будет хорошо, — неуверенно проговорила она. Она не могла позволить ему догадаться, как он на нее действует, иначе он мог тут же посадить ее на первый поезд или в фургон и отправить в Лондон.

— Вам нужно выкупаться.

Его голос даже звучал не как его собственный: он прокатился сквозь нее тихим громом.

— У нас нет времени, — промолвила она. — У меня есть мыло и чистое полотенце. Я воспользуюсь ими. Повернитесь спиной.

— Прошу прощения?

— Нельзя же вам выбегать из комнаты всякий раз, как мне нужно переодеться, — вздохнула она. — В любом случае вы можете мне понадобиться, чтобы застегнуться. А когда нужно будет вам переодеться? Вы хотите, чтобы я пережидала это в коридоре? Под дверью?

— Блестящее рассуждение, — сказал он и повернулся к ней спиной.

— Можете смотреть в окно, если хотите. Это может занять у меня несколько минут.

— Отличная мысль, — кивнул он, шагая к окну и облокачиваясь на подоконник.

Она быстро стянула с себя грязное платье и высвободилась из расстегнутого корсета. Затем она сняла штанишки и надела новые из грубой холстины, совсем не похожие на ее собственные шелковые. Но по крайней мере они были чистыми. Служанка, кажется, была удивлена, что они ей понадобились, но, не возражая, принесла их тоже. Сама Ребекка полагала, что их носят все женщины, и без них почувствовала бы себя голой, особенно в отсутствие нижних юбок.

Ей отчаянно хотелось принять ванну, но это пришлось отложить на следующий вечер. Приспустив прежнюю сорочку, она, как могла, промыла потертости и прикусила губу, чтобы не рассмеяться, представив, как просит Джулиана помыть ей спину. Она справилась сама и затем надела чистую сорочку.

— Не надевайте корсет, — сказал Джулиан. Ребекка только что взяла его в руки. Неужели он так хорошо знал предметы женского туалета, что по шороху догадался, за что она взялась?

— Но?..

— Вы только еще больше разотрете ссадины. Положите его в саквояж, если так необходимо, но, пожалуйста, не надевайте его.

Именно его «пожалуйста» умиротворило ее.

— Хорошо, — согласилась она.

Накинув коричневое платье, она затянула шнурки впереди на лифе и, наслаждаясь ощущением свободы, сделала глубокий вдох.

— Теперь можете повернуться.

Он повернулся и окинул ее внимательным взглядом сверху вниз.

— Вы наденете шляпку, чтобы затенить лицо и спрятать волосы?

Она подняла ее и показала ему.

— Ну как? Я достаточно презентабельна? Похожа на работницу?

— Для этого вам еще нужно поменьше говорить. Как, впрочем, и мне, — добавил он, прежде чем она успела обидеться. — Даже если мы сумеем правильно подражать сельскому говору, наш выбор слов заставит местных жителей отнестись к нам с подозрением. — Он взял ее за руку и внимательно ее рассмотрел, потирая своим грубым большим пальцем ее нежную ладошку. — Она выглядит так, словно вы в жизни ни дня не работали.

— Просто вы обо мне хорошо заботились, — быстро нашлась она, вздергивая подбородок, и весело заулыбалась. — Именно так я буду всем говорить. Нам нужно будет придумать истории нашей жизни и хорошенько их запомнить. Кто мы? Откуда и куда мы едем?

— Я уже думал над этим. Но сначала позвольте мне переодеться. А сами пустите в ход все ваше хитроумие.

Он не попросил ее смотреть в окошко, но она все равно так сделала. Перед ее глазами находился двор, спускающийся к узкой речке. Ей было трудно не обращать внимания на то, что происходит за ее спиной. Она слышала шуршание его одежды, и от неловкости румянец смущения залил ее щеки. Неловкость и любопытство от того, что она присутствовала в столь интимный момент, бросали ее в жар.

Наконец он ее окликнул. Ребекка с облегчением обернулась… и замерла в изумлении. Лорд Паркхерст исчез, на его месте стоял высокий неуклюжий мужчина с грубоватым небритым лицом. Надвинутая на брови шапка придавала ему вид угрюмый и опасный. Получалось, что перемена одежды выявила в нем что-то примитивное, таившееся до тех пор внутри. Толстые брюки и тяжелые сапоги, простые куртка и жилетка, рубашка с открытым воротом делали его похожим на жителя нищих кварталов Ист-Энда.

— О Боже! — выдохнула она.

— Что-то не так? — спросил бродяга голосом лорда Паркхерста.

Она тихо рассмеялась.

— Нет, что вы, все так, но вы так удачно изменили свою внешность!.. Никому и в голову не придет, что вы представитель светского общества.

— Прекрасно. Теперь давайте уложим в саквояж те наши вещи, которые хотим сохранить, и я его понесу… Нет, только не ваш плащ, — сказал граф. — Он слишком хорош. У вас есть новая шаль, ее и накиньте.

Ребекка нахмурилась:

— Этот плащ отлично согревал меня ночью.

— Не думаю, что прошлой ночью вы мерзли, — усмехнулся он.

Какой-то момент они молча смотрели друг на друга, вспоминая, как делили тепло своих тел.

Он отвернулся первым, и она приняла это поведение, понимая и ценя его деликатность. Ему было необходимо выяснить правду насчет «Скандальной леди», потому что ее история глубоко его ранила… притом не только его гордость.

— Если бы мне пришлось выбирать одну из крайностей, я выбрала бы холод, — заметила она. — Моя мать всегда держала зажженный огонь в камине моей спальни. Даже в середине лета. По настоянию врача. Они не хотели, чтобы я простудилась.

— Или хотели, чтобы в случае чего болезнь вышла потом.

— Это тоже. Но это было удушающе. Когда мне теперь становится жарко, меня… почти охватывает паника.

— Плохие воспоминания, — кивнул он. — О них лучше позабыть.

— Я пытаюсь… создавая новые воспоминания. — Она бросила взгляд на кучу вещей, оставшихся на кровати. — Я сказала служанке, что она может продать то, что мы оставим. Как вы считаете, не опасно оставлять за собой столько явно дорогой одежды и модной обуви?

— У нас нет выбора. Мы просто не можем все это унести.

— Может быть, нас примут за молодых аристократов, пустившихся в приключения? — Она ухмыльнулась и заслонилась ладошкой. — Знаю, знаю. Это слишком близко к правде.

Джулиан с интересом посмотрел на нее:

— Все происходящее — для вас одно большое приключение. Не так ли?

— Нет, не все! — Она вздернула подбородок. — Но почему я не могу получать удовольствие даже от опасности? Зачем мне нервничать и бояться, когда я делаю то, что всегда жаждала сделать?

— Убегать от преступников? — саркастически осведомился он.

— Я живу, Джулиан, — серьезно ответила она. — Жить, приобретать опыт, повидать окружающий мир, пусть даже это промышленное сердце Англии… Это меня завораживает… И я никогда не бывала в Манчестере! — Она села за стол и похлопала по соседнему стулу. — Садитесь! Давайте планировать, кем станем называться дальше. Мы уже объявили, что женаты, хотя я предпочла бы стать братом и сестрой. Но вы не оставили мне выбора.

Он сел рядом и, скрестив руки на груди, сурово посмотрел на нее.

— Не станем мы никакими братом и сестрой.

Она осторожно всматривалась в него, так же скрестив руки на груди. Ей было очень соблазнительно поддразнить его, настаивая на своем, но… ей тоже вовсе не хотелось быть его сестрой, и она втайне радовалась тому, что он не хочет играть роль ее брата.

— Хорошо. Раз вы так настаиваете на этом, я подчиняюсь.

— Очень мило с вашей стороны! — Он наклонился вперед и положил руки на стол. — Мы вполне можем оставаться мистером и миссис Бэкон, поскольку хозяин гостиницы знает нас под этим именем и может сказать об этом вознице фургона.

— А к вечеру мы можем стать кем-то другим?

— Вечер полон разных возможностей.

Она растерянно моргнула, во рту вдруг пересохло, и сердце затрепетало. Что он имеет в виду? Джулиан слегка улыбнулся:

— Если мы захотим сменить личины, нам нужно будет сделать это нынче вечером, а завтра сесть в другой фургон. Я подумаю об этом, будем надеяться, что наши преследователи не догадаются разыскивать в подобных обстоятельствах.

— Им, видно, и вправду очень нужна «Скандальная леди».

— Скорее, их хозяину. Мне необходимо узнать, кто это.

— Разумеется. Не хотелось бы верить, что алмаз украл Роджер Истфилд. Думаю, за кражей стоял этот их хозяин. А потом он каким-то образом проиграл алмаз Роджеру.

— Это логичное умозаключение, но пока я оставляю за собой свое суждение об Истфилде.