— Дейзи? — прерывает поток моих мыслей Холли. Поднимаю на нее глаза. По моему лицу текут слезы. А потом вспоминаю еще кое-что. Луиш. Луиш, сердито подходящий к Уиллу перед началом гонки.

Что он ему сказал? Мне нужно это знать. А затем в голову приходит другая мысль.

— Луиш меня отвезет. — Вскакиваю и вытаскиваю из сумки мобильный.

— Дейзи, что значит — Луиш тебя отвезет?

— Луиш меня отвезет. Может притвориться, что я его подружка, мне плевать! Но я поеду на эти похороны!

Телефон звонит и звонит, пока Луиш наконец не отвечает.

— Луиш, это Дейзи.

— Привет! — Судя по голосу, он не ожидал меня услышать.

— Когда ты выезжаешь на похороны Уилла?

— Э-э-э… Начало в два, так что, думаю, мы выедем через час. А что?

— Мне нужно, чтобы ты взял меня с собой.

— Но я… Мы… В машине Саймона не хватит места.

— У тебя же есть машина, так?

— Да…

— Так поезжай на ней.

— Дейзи, — рассудительно начинает он, — ты хорошо подумала? — Холли рядом со мной предельно напряжена. — Лора… Родители Уилла… По-твоему, это уместно?..

— Луиш, — перебиваю я его с металлом в голосе, — если ты не отвезешь меня к нему на похороны, я больше никогда в жизни не захочу тебя видеть.

С минуту помолчав, он просит:

— Диктуй адрес.

Холли пытается отговорить меня до самого звонка Луиша в дверь. Не обращая на нее внимания, надеваю черное платье и расчесываю волосы, оставляя их распущенными – так, как любил Уилл. Косметикой не утруждаюсь.

Выдавливаю из себя короткое «спасибо», когда открываю Луишу дверь, но не могу заставить себя встретиться с ним глазами, надеясь, что такого проявления благодарности пока будет достаточно. Мы едва разговариваем в машине по пути в Кембридж. Знаю, нам многое нужно обсудить – у меня есть незаданные вопросы – но это может подождать. Сейчас мне просто нужно сосредоточиться на похоронах.

Они проходят в одной из больших университетских церквей, и судя то тому, что я вижу, у Уилла было множество так называемых близких друзей и родственников.

Замечаю Саймона, Каталину, технического и финансового директоров команды вместе с женами, а также пару крупных спонсоров. Они стоят все вместе на дорожке рядом со входом, но Луиш держится на расстоянии и ждет, пока церковь не заполнится, прежде чем провести меня к скамье на задних рядах. Я не возражаю. Не собираюсь устраивать сцен.

Ощущения совершенно нереальные. Я словно нахожусь в теле другого человека, испытываю чужие эмоции. Совершенно не обращаю внимания не происходящее вокруг. Возле алтаря стоит гроб, усыпанный белыми цветами. Там внутри тело Уилла.

Там внутри тело Уилла! О господи, Уилл мертв! Горло сжимается, и я кладу руку на грудь, чтобы успокоиться. Луиш встревоженно смотрит на меня, а священник начинает службу. Я пытаюсь слушать, что он говорит, но слышу только то, что в церкви раздаются сдавленные всхлипы. Странно, но от звуков чужого горя я успокаиваюсь и, пожалуй, если не задумываться о том, почему все вокруг плачут, сумею все это выдержать.

Блондин слегка за тридцать встает, чтобы сказать последние слова. Он выглядит смутно знакомым.

— Это брат Уилла? — спрашиваю я Луиша. Он кивает. Понимаю, что священник, должно быть, представил его, но не могу сосредоточиться. Слова брата Уилла до меня не доходят. Вместо этого, вытянув шею, я изучаю первые ряды. Во втором ряду сидит девочка. Это и есть племянница Уилла? Ты самая, что любит смотреть «Волшебный сад»?

— Почему брат и сестра Уилла не приезжали ни на одну гонку? — снова обращаюсь я к Луишу.

Он пожимает плечами.

— Ведь твоя семья приезжала. А Уилла нет, почему? — Мне плевать на взгляды, которые бросают на меня другие скорбящие, внимательно слушающие брата Уилла. — Я не понимаю.

— Может, из-за работы? — шепчет Луиш. — Разве его брат не крупный банкир или кто-то вроде того? — Женщина перед нами ерзает на скамье и цокает языком.

— А сестра?

— Успешный адвокат?

— Не могли бы вы помолчать? — обернувшись, шипит женщина перед нами и снова отворачивается. В недоумении смотрю ей в затылок. Я снова в чьем-то чужом теле. Она не в силах меня обидеть. Никто не в силах.

Снова молитвы, очередная надгробная речь... Чем мне сегодня поужинать? Такое чувство, что я не ела несколько дней. Да ведь я действительно уже несколько дней не ела! Женщина занимает кафедру у алтаря. «А это кто?» — с безразличием спрашиваю себя я. Но она поворачивается, и, несмотря на то, что ее лицо полузакрыто черной вуалью, я сразу же понимаю, что это Лора.

— Я знаю… простите, знала Уильяма почти всю его жизнь…

Она звала его Уильямом?

— …и он был самым добрым, нежным и преданным мужчиной на свете…

Впиваюсь ногтями в ладони. Интересно, смогу ли я расцарапать их до крови?

— Я ненавидела гонки. Всегда ненавидела. И Уильям это знал. Вот почему он прощал мне отсутствие на большинстве Гран-при. Но сам он их любил. Он любил гонки всем сердцем и душой, а я любила его. И все еще люблю. И всегда буду любить. — Ее голос дрожит, и Лора опускает голову, вся сотрясаясь от безмолвных рыданий. — Простите, — нетвердым голосом извиняется она. — Он погиб, занимаясь любимым делом… — Лора не может закончить предложение. Она вновь заходится в рыданиях, и брат Уилла подходит к алтарю, чтобы ее увести. В церкви эхом раздаются многочисленные всхлипывания.

Что я здесь делаю? Мне здесь не место. Я не могу здесь находиться. Внезапно вскакиваю на ноги и выбегаю на улицу, не заботясь о том, что за мной громко захлопнутся двери. Я бегу, бегу, бегу по засыпанной гравием дорожке к воротам.

— Дейзи!

Луиш хватает меня за руку, чтобы остановить, и разворачивает лицом к себе.

— Нет, нет, нет! — кричу я. — Нет! — Колени подгибаются, и я оседаю вниз, а Луиш пытается меня удержать. — Что ты ему сказал? — ору я. — Что ты ему сказал перед гонкой?

— Дейзи, сейчас не…

— Скажи мне! — Вцепляюсь в его руки, пытаясь оторвать Луиша от себя. — Скажи немедленно!

Он заметно нервничает.

— Я не виноват! Я не хотел его расстраивать!

Смотрю на Луиша и делаю один глубокий вдох за другим. Когда наконец заговариваю, мой голос убийственно спокоен:

— Что. Ты. Ему. Сказал.

— Я злился на него. Из-за того, как он с тобой обращался.

— Продолжай.

— Злился, потому что он не рассказал о тебе Лоре.

— Почему? — перебиваю его я. — Я была не против!

— Правда? — пристально смотрит на меня Луиш.

— Что еще ты сказал? Что именно ты сказал?

— Я сказал ему… что считаю его… козлом.

— Как ты мог? — У меня как будто что-то проносится в голове. Каждая клеточка тела внезапно наполняется слепой яростью. — Ты убил его! — вырывается у меня вопль. — Ты! Это ты виноват! — Мне кажется, что я наблюдаю за собой со стороны, когда принимаюсь изо всех сил лупить его по груди и рукам.

— Прекрати! — кричит Луиш, пытаясь меня успокоить.

— Отстань от меня! — Я отскакиваю назад. — Я больше никогда не хочу тебя видеть!

Поворачиваюсь и бегу. Не знаю, куда бежать, но не могу остановиться. Витрины магазинчиков проносятся мимо, когда я несусь по узким улочкам, застроенным домами из бежевого камня. Пересекаю мост, краем глаза замечая лодочников на реке внизу, и покидаю центр города, оказавшись на зеленом лугу напротив живописного здания одного из колледжей. Выбившись из сил, останавливаюсь перед огромным дубом и опускаюсь на землю между его корнями. А потом плачу. Плачу, пока слез во мне больше не остается.

— С вами все в порядке, мисс?

Поднимаю голову и вижу проходящего мимо мужчину за сорок с коричнево-белым спрингер-спаниелем.

— Я потеряла своего парня, — нахожу в себе силы сказать ему я.

— Не волнуйтесь, — отвечает он. — Он непременно найдется.

Киваю и улыбаюсь, мужчина продолжает свой путь, а я оцепенело смотрю перед собой.

Я не знаю, который час. Похороны уже должны были закончиться. Наверное, стоит поискать автобусную остановку. Но я не хочу возвращаться в свою квартиру. И не хочу ехать к Холли. Я не хочу быть здесь. Вообще нигде не хочу быть.

У меня никого нет. Никого. Никого.

Звонит мой телефон. Мелодия кажется бесконечно далекой. В трансе достаю мобильный из сумки и нажимаю зеленую кнопку. Ничего не говорю, просто подношу телефон к уху и слушаю, тяжело дыша.

La mia stellina!

«Моя звездочка». Бабушка.

И слезы вдруг возвращаются.

— Моя дорогая девочка, я знаю, знаю… Я ждала, что ты позвонишь. — Пока бабушка ласково утешает меня, продолжаю рыдать в трубку, не в силах перевести дыхание.

— Откуда у тебя мой номер? — в конце концов спрашиваю я. Я не давала его никому, кроме коллег.

— Узнала у твоего шефа в штаб-квартире команды, — объясняет она. — Ты еще в Англии?

— Да, — отвечаю я, пытаясь перевести дыхание.

— Ты говорила с родителями?

— Нет. — В отчаянии подпираю голову одной рукой и прижимаю телефон к уху плечом; корни у основания дерева впиваются мне в спину.

— Мне звонила твоя мать, — говорит бабушка.

— Правда?

— Она никак не могла с тобой связаться.

Именно этого я и добивалась, когда никому не дала свой номер.

— Ты ей давно звонила? — выпытывает бабушка.

Не отвечаю.

— Думаю, тебе следует ее набрать, — продолжает она. — Она хочет с тобой поговорить.

Постепенно слезы высыхают.

— Что теперь будешь делать?

Смотрю на зеленый луг и речку, и внезапно все становится предельно ясно.

— Думаю, пора возвращаться домой.


Глава 19

Желтое такси останавливается у высотного здания на Пятой авеню. Расплачиваюсь с водителем и говорю, что помогать с багажом не нужно. У меня всего один чемодан, остальные вещи я оставила у Холли, которая пообещала позже мне их переслать. Только открываю багажник, как швейцар, дежурящий у дверей под золотистым навесом, спешит мне на помощь. Достает чемодан, поворачивается ко мне и тут же потрясенно отшатывается.