Бобби Смит - В погоне за блаженством

Когда Маршалл приступил к разбору почты, дверь конторы широко распахнулась и на пороге появилась недовольная Джулиана Чэндлер.

— Наконец-то вернулся! — Она примостилась на краешке стола. — Я рада, что папа привез меня сюда, а то бы так и не узнала, что ты здесь, не заметь я твою лошадь перед домом.

— Я вернулся рано утром в среду.

— И не пришел навестить меня? — обиделась она.

— Я был занят, да и ты, наверное, занималась своими делами.

Джулиана встала, обошла его сзади и поцеловала в шею. Ему стало нехорошо от приторного запаха ее духов. Взяв очередной конверт, Маршалл хотел открыть его, но вдруг обратил внимание на обратный адрес. Джулиана перехватила его взгляд.

— Любовные письма? За моей спиной? — Она выхватила конверт, прежде чем он сообразил, в чем дело.

— Отдай письмо, Джулиана!

Она отошла подальше, разорвала конверт и прочла короткую записку.

— Как неинтересно! — Она вернула ему письмо, даже не заметив злости на его лице.

Маршалл не стал читать записку, он положил ее в карман жилетки и взглянул на Джулиану.

— Наконец-то обратил на меня внимание, — захихикала она.

— Да, Джули, — ответил он, устав от ее колкостей.

— А ты не поцеловал меня. — Она придвинулась поближе и прижалась к нему. — Я скучала.

И вдруг повернула его голову к себе и поцеловала нежно и страстно. Но ничего не почувствовала в ответ и, совсем сбитая с толку, отступила.

— Что случилось? — Голос ее звучал растерянно.

— Ничего. — Он убрал ее руки. — Уже вечер, и мы стоим здесь посреди конторы.

— Действительно. — Она смутилась, понимая, что он прав. — Извини, я буду ждать тебя сегодня к ужину.

— Хорошо. Я закончу около шести.

— Прекрасно. — Она медленно пошла к двери. — Тогда до встречи!

Маршалл сел, откинувшись на спинку стула. Минуту он безучастно смотрел ей вслед. Она была ослепительной женщиной, а он всегда был неравнодушен к блондинкам. Сегодня он даст ей понять, что чувства его не изменились, она ему нравится, но второй раз он не женится. Решение принято.

Он повернулся спиной к столу и достал записку. Она была короткая, но очень милая. Рени благодарила его за заботу и внимание и надеялась когда-нибудь сказать об этом лично. Он скривился и бросил записку в огонь. Что ж, мило, подумал он, наблюдая, как догорает бумага. Они всегда такие милые сначала. Конечно, они обязательно встретятся, но у него не было ни малейшего желания торопить события. Жизнь его вполне удовлетворяла, дела шли успешно, а с Джулианой ему было легко, он забывал с ней обо всем. Хотя придется приложить немало усилий, чтобы убедить ее — у них нет будущего. Ну а для Рени Фонтейн нет места в его сердце. В этом он был уверен.

Маршалл приехал к Чэндлерам вовремя. Горничная проводила его не в столовую, а наверх, прямо в спальню Джулианы. Одетая в неглиже, она встретила его поцелуем.

— Тебе нравится? Я купила это специально для сегодняшнего вечера. — Она бросилась к нему в объятия. — Отец уехал в Джефферсон-Сити по делам. Мы одни, и нам никто не помешает.

Маршалл наклонился, чтобы поцеловать ее, но Джулиана отступила к маленькому освещенному столику.

— Ты, наверное, голоден.

— Да, — ответил он, оглядывая ее.

Прозрачный пеньюар позволял видеть очертания стройного соблазнительного тела. Полные груди призывно просвечивали сквозь мягкую ткань, соски от соприкосновения с ней напряглись.

Бог одарил Джулиану прекрасной фигурой, и она знала это. Ей всегда нравилось наблюдать, с каким вожделением Маршалл смотрит на нее. Вот и сейчас он страстно желал ее.

— Поужинаем? О поездке расскажешь позже.

Поговорить им действительно удалось позднее. Джулиана лежала в его объятиях умиротворенная.

— Ты изменился, — заметила она.

— Да?

— Что-нибудь случилось? — Она взобралась на него и беспечно поцеловала.

— Почему ты так решила?

— Ты немного равнодушен.

— Преувеличиваешь, Джулиана.

— Нет. Если мы поженимся, ты… — Она не договорила.

— Что? — взревел он. — Поженимся?

Он сбросил ее и встал.

— Я говорил тебе давным-давно, что этого не будет. Разве я когда-нибудь давал повод надеяться, что изменю свое решение?

— Почему… я… — Джулиана села на кровати. — Я думала, что с тех пор, как мы… — Она неуверенно показала рукой на постель.

— Физическая близость, моя дорогая, совсем не означает, что мы помолвлены.

— Но… я была девственницей, — заявила она.

— Девственницей? — хмыкнул он. — Я еще не сошел с ума, Джулиана!

Она осеклась. Конечно же, он прав. Ей просто казалось, что ему все равно.

— Ты еще что-нибудь хочешь сказать?

— Так что же с нами?

— С нами? — Он подошел к стулу и стал одеваться. — А нас нет!

— Что?

— Ты пытаешься привязать меня к себе постелью. Не выйдет! Если и будет какое-то продолжение, то только на моих условиях. Не на твоих!

— Что тебе от меня нужно?

— Ничего. И я хочу, чтобы ты чувствовала себя так же. Не требуй от меня того, чего я не могу дать.

— Но я люблю тебя.

Он смотрел на нее, пока застегивал пуговицы на рубашке. При свете свечи лицо ее казалось бледным, пушистые светлые волосы волнами падали на плечи. Красивая притворщица!

— Каковы же твои условия? — спросила Джулиана взволнованно.

— Ты их только что слышала. Я буду видеться с тобой, когда захочу. Я не люблю, тебя, Джулиана. Нам просто хорошо вдвоем, но не более того. Пусть так и будет.

Она молчала, потупив глаза.

— Спокойной ночи, — сказал он тихо и закрыл за собой дверь.

Недели за неделями тянулись размеренно и спокойно. Вот и бабье лето миновало. И День благодарения отпраздновали. Наступили декабрьские холода. Нога Рени зажила, и она стала ходить с тетушкой за покупками в «Веранда Роу» и другие маленькие магазинчики. Элиз хотела, чтобы к Рождеству племянница обновила свой гардероб. Кроме практичных траурных платьев, они заказали и весеннюю одежду. В марте можно будет представить Рени обществу. Шести месяцев вполне достаточно для траура. Пора надеть ей что-нибудь еще, кроме черного платья. Во время одной из таких прогулок, у входа в «Саундлейнз Империум», они столкнулись с Маршаллом.

— Марш! Как я рада.

— Здравствуйте, Элиз. Как поживаете?

У него был все такой же низкий голос.

Рени подняла глаза, почувствовав на себе его взгляд. Какая поразительная у него фигура. Она запомнила его высоким, черноволосым и темноглазым. Тщательно выбритый и без старой, помятой шляпы, он выглядел совсем по-другому. Она и представить себе не могла, что он такой красивый. В этот раз Маршалл был одет безупречно: темно-синие брюки, до блеска начищенные ботинки и темно-синее пальто.

— Марш, это моя племянница Рени, а это — тот самый Маршалл Уэстлейк, который прислал тебе записку.

— Здравствуйте. — Рени протянула ему руку.

Он взял ее, и глаза их встретились — впервые после того рокового дня.

— Очень приятно, мисс Фонтейн.

— Просто Рени, — поправила его она. — Я так рада, что наконец встретила вас и могу еще раз поблагодарить за все.

— Не за что. — Он улыбнулся, но глаза его были холодными.

— Марш, какой удобный случай пригласить тебя на ужин! Когда ты сможешь прийти? Как насчет сегодняшнего вечера?

— Замечательно, Элиз!

— Ну вот и отлично. У нас будет время обо всем поговорить. В семь часов тебя устроит?

— Да. Увидимся вечером, леди. — Он слегка приподнял шляпу и вышел из магазина.

Черт возьми! До чего же трудно было удержаться, чтобы не смотреть на нее разинув рот! Как такое возможно, чтобы две совершенно посторонние женщины были так похожи? Рени намного выше ростом, и цвет волос другой, но их лица… Как бы не выйти из равновесия сегодня вечером! Он рассердился и корил себя за то, что не смог на ходу придумать отговорку и отказаться от приглашения. Конечно же, он не хотел, чтобы отношения с Рени Фонтейн зашли слишком далеко.

Без двадцати семь Рени вошла в комнату Элиз, ожидая, когда она закончит туалет.

— Ты взволнована? — простодушно спросила Элиз.

Рени отвернулась от окна и посмотрела на нее.

— Нет, нисколько. Хотя с удовольствием узнала бы его поближе. Мне кажется, он очень интересный человек.

— Ты права. И один из самых закоренелых холостяков в городе. За ним толпами ходят. Конечно, есть и некоторые другие. Ты познакомишься с ними позднее.

— Да?

— Когда закончится траур, я, как и подобает, представлю тебя обществу, — объявила Элиз, вставая из-за туалетного столика.

На ней было темно-красное атласное платье с квадратной кокеткой и рукавами-фонариками. Волосы она заплела в тугую косу, искусно обмотав ее вокруг головы.

— Элиз, вы прелестны!

— Спасибо, ты тоже…

— Я некрасива, но…

— Рени, дорогая, не говори таких слов. Ты прекрасна!

Рени смутилась и покраснела.

— Пойдем. Мы должны встретить Маршалла внизу. Не будем ставить его в неловкое положение, — сказала Элиз, сопровождая Рени в холл.

Маршалл приехал ровно в семь. К этому времени был подан ужин.

— Как поживает мама? Ты давно был в Сидархилле? — поинтересовалась Элиз, когда закончили с десертом.

— Все хорошо, — ответил Маршалл. — Я ездил к ним на прошлой неделе, в День благодарения. Джим и Олли тоже были.

— Здорово, что вы собираетесь все вместе на праздники, — заметила Рени.

— Да. — Он повернулся к ней. — Обычно Джим не остается в городе надолго, поэтому мы теперь очень редко встречаемся. Последний раз это было перед Днем благодарения, в день вашего приезда.

— Приятно проводить время в кругу семьи, — тихо промолвила Рени.

Маршалл с интересом взглянул на нее. Он заметил печаль в ее глазах и устыдился, что невольно затронул больную тему.

— У нас с тобой тоже семья, дорогая. — Элиз ласково погладила ее по плечу.