— Нет. Если бы не схватки, все было бы хорошо.

Они сидели молча, ожидая следующей со страхом и возбуждением.

— Наверное, он будет таким же красивым, как ты? — сказала Рени, когда боль утихла.

— Кто? — Маршалл напряженно пытался сообразить.

— Твой сын!

— Моя дорогая, наш первый ребенок с таким же успехом может оказаться и девочкой, но кто бы он ни был, для нас он будет самым лучшим.

— Точно. — Она засмеялась, и тут же новая волна боли захлестнула ее.

Доктор Александр и Марта вошли в комнату и, не слушая возражений Маршалла, выставили его.

— Пойди посмотри, не появился ли отец. Я слышала, как подъехала карета, — бросила Марта через плечо.

Маршалл минуту смотрел в оцепенении на захлопнувшуюся дверь; услышав голоса внизу, пришел в себя и спустился вниз встречать отца.

— Что нового? Ребенок еще не родился? — спросил Джордж.

— Нет, доктор сказал, еще рано…

— У меня есть некоторый опыт в таких делах, — продолжал Джордж. — Мы ничем не можем помочь, поэтому давайте сядем и будем ждать.

Положив руку на плечо сына, он почти силой повел его за собой в кабинет. Джим и Дорри многозначительно переглянулись и пошли следом за отцом.

Джордж говорил без умолку, пока не заметил, что его никто не слушает. Маршалл стоял возле камина, устремив взгляд на желтые языки пламени, Дорри и Джим увлеклись игрой в триктрак. Усмехнувшись себе под нос, Джордж налил в бокал бодрящего напитка и сел ждать появления своего первого внука.


Прошло несколько часов. Рени металась от боли. А что же будет, когда она начнет рожать? Трудно было представить. Воды отошли, схватки стали регулярными и сильными, а промежутки между ними сократились до минимума.

— Я боюсь, — шепнула она Марте.

— Подумай о том, как здорово держать на руках собственного ребенка. Терпеть осталось совсем недолго, судя по всему.

Рени едва успела улыбнуться, как схватка возобновилась. Она попыталась дышать так, как велел доктор, но стало еще больнее. Когда наконец боль утихла, она устало откинулась на подушки. Доктор Александр осмотрел ее и, кажется, остался доволен. Рени хотела было спросить, чему он так радуется, но очередная схватка скрутила ее, и она стиснула зубы.


Когда дверь спальни приоткрылась, Маршалл бросился навстречу матери.

— Как она? Можно мне туда?

— Успокойся. Все идет хорошо. Еще немного. Я просто хотела посмотреть, как ты. Рени беспокоится о тебе.

— Да? Можно мне заглянуть хотя бы на минуту?

— Доктор запретил. Попытайся расслабиться. Я тут же сообщу тебе.

Они прошли в кабинет. Дорри спала на диване, Джим и Джордж дремали, сидя у камина.

— Хорошо, что поддерживаете Маршалла.

Джордж вскочил и поцеловал жену.

— Все идет нормально?

— Похоже, что да. Я решила вас проведать.

— Мы держимся. Дорри хватила слишком много пунша у Шено и сразу же заснула.

Марта подошла к дивану и получше укрыла дочь.

— Пойду наверх, а то Рени спохватится.

Проводив мать до спальни, Маршалл вернулся в гостиную в конце холла. Окна выходили на восток, и заря уже занималась. Начинался новый день. И, возможно, новая жизнь. Он присел на маленький диванчик и стал наблюдать, как облака меняют цвет, благодаря солнцу, постепенно выплывавшему из-за горизонта. Маршалл слегка отключился, но вдруг истошный крик Рени поразил его в самое сердце. Он быстро вскочил и побежал наверх, прежде чем крик успел стихнуть и в доме воцарилась гробовая тишина. Он добежал до спальни, опередив отца и брата.

Маршалл застыл на месте. Он вообразил, что она уже умерла или умирает. Разве он в силах выдержать такое? Ужасные мысли роились в голове, он не мог пошевелиться. Он не в состоянии был открыть дверь и взглянуть на то, что случилось с его женой. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появились Джим, Джордж и Дорри. Все смотрели на него вопросительно.

Когда наконец дверь отворилась, все взоры устремились на Марту, которая вышла с маленьким теплым кулечком на руках. Ее лицо светилось такой радостью, что Маршалл готов был обнять ее.

— Как Рени? Могу я ее видеть?

— Она — прекрасно и он — тоже. — Она протянула ему сверток.

— Он? У меня сын?

Маршалл почувствовал, как к глазам подступают слезы, и устало прислонился к стене.

— Слава Богу! Я так волновался, — сказал он, держа в руках новорожденного.

— Ты сможешь войти, когда выйдет доктор. Я уверена, он захочет поговорить с тобой, но прежде я хочу взглянуть на внука.

Марта позвала остальных, осторожно приоткрыла одеяло и показала хрупкое тельце ребенка. Дверь открылась, Маршалл отдал сверток матери и повернулся к доктору.

— Мама чувствует себя хорошо. Она очень устала, но скоро придет в себя, — сказал он, пожимая руку Маршаллу.

— А ребенок?

— Здоровый мальчик. Все будет хорошо. Вы можете войти, но никаких волнений в ближайшие дни. Ей нужно восстановить силы.

Маршалл промычал что-то в знак согласия и вбежал в спальню, а доктор подошел переговорить с Уэстлейками. Маршалл вдохнул поглубже и робко подошел к кровати.

Рени лежала на подушках и выглядела восхитительно. Он наклонился и ласково поцеловал ее.

— Ты видел нашего сына?

— Он чудесный. Бабушка с дедушкой наглядеться на пего не могут.

Рени улыбнулась и усадила Маршалла рядом с собой. Вошли остальные члены семьи.

— Думаю, тебе очень хочется его подержать. — Марта передала младенца в руки мамы.

Рени засияла от радости, когда малыш закричал.

— Он замечательный, Рени, — произнес Джордж и поцеловал ее. — Сейчас мы вас оставим одних, чтобы вы могли как следует выспаться. Это была длинная ночь.

— Может быть, принести колыбельку и положить его рядом с нами? — спросил Маршалл, когда все ушли.

— Здорово придумал.

Маршалл притащил из детской маленькую кроватку и поставил рядом с большой кроватью. Он положил туда малыша, а сам подошел к жене.

— Как тебе понравился голос Роджера Фонтейна Уэстлейка?

— В честь папы? Замечательно! Спасибо.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Маршалл, довольный, что имя пришлось Рени по вкусу.

— Очень устала.

— Я тоже. Ты работала всю ночь, а из меня как будто все соки выжали, — засмеялся он.

— Ожидание всегда очень выматывает, так что нам досталось обоим. Но ради него стоило мучиться, как ты считаешь?

— Конечно.

— Ты побудешь со мной?

Маршалл улыбнулся. Он чувствовал и усталость, и необыкновенную радость одновременно. Он разделся. Рени вся затрепетала, увидев любовь в его глазах. Она призывно протянула руку вперед.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — Их губы страстно соединились.

Маршалл осторожно лег возле Рени.

— Я не потревожу тебя?

— Нет. Я хочу, чтобы ты был рядом.

— Чудесно. И мне этого хочется.

Чуть погодя их разбудило нежное попискивание Роджера. Они улыбнулись друг другу.

— Хорошо бы он всегда так тихо плакал, — сказал Маршалл, беря сына на руки. — Такой маленький, правда?

— Он скоро вырастет. — Рени взяла его из рук мужа.

Маршалл позвал Сару.

— Мне ужас как хотелось взглянуть на мистера Роджера, — сказала она возбужденно. — В детской его ждет птичка.

— Птичка? — удивился Маршалл.

— Кормилица, — пояснила Рени. — Я думаю, он тоже готов. — Она передала сына горничной.

Сара нежно заворковала над малышом.

— Я уложу его спать в детской, чтобы вы могли отдохнуть, миссис Рени, — сказала она, закрывая дверь.

— Спасибо, Сара! — крикнула Рени.

Она вздохнула па плече Маршалла, а он стал ее убаюкивать.

— Думаю, мы должны состряпать еще дюжину малышей прямо сейчас, — сказал он с притворной серьезностью.

Глаза ее заблестели.

— Делать их гораздо проще и интереснее, чем рожать.

— Не скажи! Что будет, если ты перестанешь меня соблазнять?

Рени засмеялась.

— Никогда. Я не хочу, чтобы повсюду ползли слухи, будто мой муж бегает за каждой юбкой в Новом Орлеане, а его жена превратилась в бесчувственную особу после рождения ребенка.

— Не волнуйся, дорогая. Да они и в подметки тебе не годятся.

— Спасибо. — Она поцеловала мужа.

— Это очевидная истина. Теперь полежи спокойно, чтобы я мог выспаться, иначе уйду в другую спальню.

— Хорошо. — Рени уютно устроилась подле мужа, и скоро они заснули.


Всю неделю Рени лежала в постели, но Роджер не страдал от недостатка материнской ласки. Дорри, Элиз и Марта наперебой выхватывали его друг у друга. Почти все время он спал. Но как только он делал едва заметное движение, Марта и Джордж подзывали зрителей. Все сходились во мнении, что он ни на кого не похож, и очень расстраивались по этому поводу.

Маршалл постоянно заглядывал в детскую, все свободное время проводил с сыном. Рени была счастлива, видя такую близость отца и сына, и частенько дремала вместе с ними.

Джим в этот раз мало видел Рени, А потому очень обрадовался, застав ее одну на балконе.

— Тебе не холодно? — заботливо спросил он, когда с реки подул прохладный ветерок.

— Немного. Но все равно приятно выйти ненадолго на воздух. Никогда не думала, что необходимо будет соблюдать такие строгие правила.

Джим засмеялся.

— «Элизабет Энн» вернется через несколько дней, и я собираюсь наконец-то заняться работой. Всегда рад тебя видеть; если надумаешь куда-нибудь отправиться на пару дней…

— С удовольствием, но, боюсь, я больше нужна здесь.

— Ты права. Я рад, что все закончилось благополучно. Ты заслуживаешь всего, чего сама хочешь от жизни.

— Спасибо, — тихо сказала Рени. — Ты удивительный человек, Джим Уэстлейк.

Он усмехнулся.

— А ты удивительная женщина.

Сара позвала Рени, и она ушла к своему малышу, оставив Джима одного.

Мужчины собрались в кабинете для обсуждения деловых вопросов.

— Мы с Эланом изучали отчеты о работе на плантациях за последние несколько лет, и вот к каким выводам я пришел, — сказал Маршалл.