Почтенная вдова стиснула своей скрюченной рукой ладонь Кресси, словно зажала ее в тиски.

– К чему тут брат Денвилла? – призвала она внучку к ответу.

Кресси уставилась сверкающими глазами на леди Стейвли.

– Да, его брат, бабушка. Вы никогда прежде не видели лорда Денвилла. Кит столь на него похож, что сначала даже я ошиблась. Но они на самом деле совсем разные. Я… я почувствовала это, когда он приехал на Маунт-стрит вместо брата. Именно поэтому я согласилась отправиться сюда с вами. – Девушка поднесла скрюченную руку бабушки к своим губам и поцеловала ее. – Вы и сами ощутите разницу, потому что вы такая мудрая, мадам, и проницательная. Я очень счастлива, что вы столь высоко отзываетесь о Ките.

– Прочь! – хрипло воскликнула вдовствующая леди, отдергивая руку. – Наглец! Значит, он решил посмеяться надо мной? В жизни не слышала о таком чудовищном надувательстве!

Кресси ласково улыбнулась.

– И Кит того же мнения, мадам… он думает так же, как и вы. Мистер Фенкот участвует в этом против своей воли. Он бы давным-давно вышел из дела, да вы предложили приехать сюда к леди Денвилл. Я должна постараться объяснить вам сложившиеся обстоятельства… Духовная связь, которая у него есть с лордом Денвиллом… К сожалению, я полагаю, что человек, у которого нет близнеца, этого просто не поймет… не поймет, насколько прочна такая связь.

– Я уж точно уяснила, что он бессовестный обманщик, который обвел тебя вокруг пальца, дурочка! – ответила почтенная матрона, нисколько не успокоившись.

– Нет, Кит ничего такого делать не собирался, впрочем, если бы захотел, то, уверена, смог бы легко меня окрутить, – без тени смущения в голосе призналась Кресси. – Я не лучше вас, бабушка, знаю, что такое иметь близнеца, однако понимаю: ежели они столь близки, как Кит и Эвелин, то каждый из них ощущает, когда другой попадает в беду либо испытывает телесные страдания после ранения, и, не колеблясь даже секунды, мчится на помощь, чего бы ему это ни стоило. Кажется, – нахмурившись и медленно выговаривая каждое слово, произнесла девушка, – они просто не могут иначе.

– Да неужели? – фыркнула пожилая леди. – Ладно. А теперь, будь добра, объясни мне, что же за напасть стряслась с Денвиллом? Из-за чего брату пришлось разыгрывать эту отвратительную комедию?

– Да, разумеется, я вам все разъясню, мадам, – с обезоруживающей искренностью молвила Кресси, а затем хихикнула. – Это совершенно невероятная история! Не знаю, как вы, бабушка, но я ни о чем таком в жизни не слыхала. Только один из Фенкотов мог пуститься на столь безрассудную авантюру, и только Кит мог исполнить это на столь высоком уровне. Мужества ему не занимать, бабушка, это уж точно.

– Перестань меня умасливать! – начальственным тоном сказала почтенная вдова. – Я хочу узнать все подробно и от начала до конца.

То, что рассказала Кресси, удобно устроившись на коленях близ сидящей бабушки, нельзя было в полной мере назвать «подробным рассказом от начала до конца», так как девушка ловко опускала неудобные моменты, не унижаясь, впрочем, до откровенной лжи. Почтенная вдова слушала ее в полном молчании. Нельзя сказать, что выражение лица пожилой леди смягчилось. Несколько раз ее одрябшая щека дергалась от легкого тика. Кресси, зная бабушкину любовь к разного рода пикантным историям, отважилась описать случай с миссис Алпертон. Леди Стейвли едва не расхохоталась, но затем, бросив сердитый взгляд на внучку, заявила – это был астматический приступ. По окончании рассказа почтенная вдова сказала, что ничего более непристойного она никогда прежде не слышала, и ворчливо добавила:

– Я заметила, что в твоем рассказе ты умолчала об этой симпатичной балбеске, которую ты склонна называть «моя дорогая крестная». Не пытайся меня одурачить. Лучше обойдись без своих штучек, Кресси! Я не дура и никогда ею не была. Если ты сейчас скажешь, что она к этому не причастна, то лучше молчи.

– Разумеется, она во всем участвовала с самого начала, – не стала перечить бабушке Кресси, глядя на нее большими невинными глазами. – Это крестная предложила, чтобы Кит на один вечер заменил Эвелина, спасая его репутацию. Кажется, я вам уже говорила…

– Ах, говорила, – язвительно промолвила леди Стейвли. – А вот ты так и не просветила меня, с какой такой стати для Денвилла столь важно избавиться от попечительства!

– А чего вас удивляет данное обстоятельство, бабушка? Лишь подумайте, насколько это, должно быть, досадно для молодого графа.

– Вот только не пытайся запудрить мне мозги, девочка! – рассердилась почтенная вдова. – Я из верных источников знаю, что его доходы составляют ни на пенни меньше шестнадцати тысяч в год. Генри Брамби говорил мне, что после смерти старого графа все его долги были оплачены благодаря доходам, полученным с его недвижимого имущества. – Глаза старухи сузились. – Его мать в долгах? Можешь не стараться отрицать это. Все знают, что почти дюжину лет она сидит на мели. Эвелин собирается их выплатить? Ладно… Из-за этого я о нем хуже думать не стану, однако не представляю, чем дурочка, мотовка и вертихвостка заслужила столь преданную любовь своих сыновей… даже если сто лет проживу, все равно не пойму. – Скрюченные пальцы почтенной вдовы перебирали складки шелковой юбки. Кресси молча ждала. Через некоторое время старуха бросила испытующий взгляд на девушку. – Хорошее дельце вы устроили, нечего сказать, – язвительно молвила леди Стейвли. – Пойми меня, мисс! Я не желаю, чтобы мое имя имело хоть какое-то отношение к этому скандальному происшествию. Боже всемогущий! Все уже наверняка убеждены в том, что ты вот-вот официально обручишься с Денвиллом. Ты не задумывалась над тем, что скажет твой отец, когда узнает о ваших кульбитах?

– Он будет дожидаться вашего решения, бабушка, – безмятежно сказала Кресси. – Вам известно это не хуже меня. Надеюсь, ваш ответ будет в мою пользу, то есть в пользу Кита, потому что я люблю вас обоих, и, коль мне придется выйти замуж без вашего одобрения, данный факт весьма омрачит мое счастье. – Подняв глаза, девушка смело посмотрела в лицо пожилой леди. – И года не пройдет, как я достигну возраста, когда ни вы, ни папа не сможете помешать мне выйти замуж за Кита.

– Если бы я когда-нибудь отважилась так разговаривать с моей бабушкой, – нарушив тяжелое молчание, изрекла почтенная вдова, – меня бы выпороли и на неделю заперли в спальне, посадив на хлеб и воду.

Суровость исчезла с лица Кресси.

– Неужели, мадам? – спросила она. – Ваши родители, должно быть, отличались изрядной храбростью.

– Дерзкая девчонка! – молвила вдовствующая особа, поднося руку ко рту для того, чтобы скрыть, как дрожат ее губы. – Не думаешь же ты, что можешь так вызывающе разговаривать со мной? Позвони в колокольчик! Я теряю с тобой терпение. Ты меня до смерти утомишь. Посмотри, который час! Я уже полчаса как должна была спать. Осталось меньше часа на сон, а потом мне придется вставать и готовиться к ужину, а из-за тебя, неблагодарной, жестокосердной, несдержанной и легкомысленной, я, чего доброго, и на минуту не смогу сомкнуть глаз. Уходи прочь! И не льсти себя несбыточной надеждой, что ты получишь мое одобрение, ибо не тут-то было.

Благоразумно покинув спальню бабушки, Кресси прикрыла глаза, испытав минутное облегчение, а затем сбежала вниз по лестнице, намереваясь найти мистера Фенкота. Хотя девушка и не спешила это признавать, разговор с почтенной вдовой дался ей совсем непросто, вызвав нешуточный душевный трепет и волнение. Впрочем, на данный момент поведение леди Стейвли после услышанного ею откровения внучки оказалось более обнадеживающим, чем Кресси сперва ожидала. С самого начала надеяться на то, что бабушка, особа весьма тиранического склада характера, сразу согласится на этот брак, представлялось маловероятным. Во-первых, данное замужество не было столь блестящим, как союз с графом Денвиллом, уже одобренный ею. Во-вторых, случившееся имело все признаки скандала, столь неприятного для высокородной пожилой леди. Кресси всерьез опасалась, что бабушка, впав в ничем не сдерживаемое раздражение и сильно рассердившись, пожелает в тот же день уехать вместе с внучкой в Уэртинг, чтобы глаза ее никого здесь не видели. Старуха определенно, впрочем вполне оправданно, обиделась, однако своим опытным глазом Кресси видела, что мысль о крайностях так и не пришла ей в голову. К величайшему облегчению девушки, пожилая леди не потребовала тотчас же к себе хозяйку дома для объяснений по поводу столь бесстыдного вероломства. Это даже важнее.

Вместо того бабушка капризным тоном, более подобающим рассерженной и сбитой с толку старой леди, чем разъяренному домашнему деспоту, обругала свою внучку не за то, что та позволила впутать себя в скандальный маскарад, а за то, что вследствие их разговора она потеряла полчаса дневного сна. Бабушке, подумала Кресси, нужно время для того, чтобы все хорошенько обдумать. Одно это – повод для робкого оптимизма. Битва, бесспорно, выиграна, хотя с бабушкой еще придется повозиться… От внимания Кресси не укрылось то, что леди Стейвли позабавили некоторые эпизоды рассказанной ею в целом возмутительной истории. А еще не оставляло сомнений то, что бабушка прониклась сильной симпатией к мистеру Кристоферу Фенкоту. По мнению Кресси, все теперь зависело от того, найдет ли этот находчивый и сообразительный джентльмен благопристойный выход из ситуации, которая, по всей вероятности, предоставит высшему свету замечательный повод для нескончаемых сплетен и догадок сомнительного рода.

Девушка так спешила, что не заметила присутствия постороннего. Влетев в дверь библиотеки, Кресси позвала Фенкота по имени и лишь тогда заметила сэра Бонами. Застигнутая врасплох, она пробормотала слова извинения.

Кит стоял опираясь одной рукой о спинку кресла. Напротив него на диване со смиренным выражением лица, аккуратно сложив руки на коленях, сидел сэр Бонами.

Быстро повернув голову к источнику шума, Кит довольно странным голосом произнес:

– Не уходи, Кресси! Сэр Бонами знает правду о нас и, полагаю, не будет возражать, если я раскрою тебе неожиданную новость, которую он только что поведал мне…