– Что касается меня, то я не настолько снисходителен.

– Просто она ужасно глупа, – пояснила Кресси. – Не следует относиться к ней излишне строго из-за ее глупости и… пожалуй, ревности. Альбинии скорее нужно посочувствовать или, по крайней мере, постараться посочувствовать, ведь у нее и без того бед хватает…


Однако леди Денвилл, прочитав злополучную статейку, была далека от благодушного настроения Кресси и чрезвычайно разгневалась. Лицо ее покрылось румянцем ярости. Глаза сверкали. Повернувшись к сыну, она дрожащим голосом произнесла:

– Как они посмели? Кто стоит за этой вульгарной выходкой?

– Кресси полагает, это ее мачеха. Я не меньше вас возмущен, маменька, но лучше всего будет никак не реагировать.

– Эта женщина! – воскликнула леди Денвилл. – Мне следовало бы самой догадаться! Что за наглость! Ты заметил, меня здесь именуют вдовствующей графиней! Вдовствующей!

Кит сперва не понял.

– Ну… А что…

– Я знаю, в чем тут дело! – продолжала неистовствовать ее светлость. – Эта ревнивая, злокозненная жаба узнала, что когда-то Стейвли делал мне предложение и до сих пор питает ко мне нежные чувства! Хотела бы я поставить ее на место! Какое несказанное удовольствие я от этого получила бы! Она должна была бы понимать, что ежели я не обращала ровным счетом никакого внимания на Стейвли, когда он был молод и хорош собой, то сейчас мне и подавно нет до него дела. Она обзавелась мужем, который, как только ее чары перестанут действовать, тотчас же увлечется любой сговорчивой ветреницей.

Несколько обеспокоенный злостью матери, Кит сделал тщетную попытку смягчить ее гнев, но графиня оборвала его речь, попросив не выводить ее из терпения. Зажав в руке газету с оскорбительным для нее содержанием, леди Денвилл устремилась к спальне леди Стейвли и, остановившись у закрытой двери, раздраженно постучала. Поскольку ничто так не выводило из себя вдовствующую особу, как неожиданные визиты до того часа, когда она пожелает покинуть место своего уединения, Кит боялся, что разразится чудовищный скандал, но ничего плохого, как ни странно, не случилось. Дамы оставались в закрытой комнате целый час, отводя душу колкими замечаниями насчет Альбинии Стейвли. Единственная нота диссонанса была внесена леди Стейвли, которая, не заботясь о чувствах Амабель, заявила своей красивой хозяйке: как бы это ни претило ей, она действительно вдовствующая графиня и было бы благоразумным привыкать к такому титулу.

– Я не смогу, Кит, – с трагическими нотками в голосе чуть позже заявила леди Денвилл. – Всем известно, как стойко я привыкла сносить напраслину, но это уже слишком.

Что касается родственников матери, то с ними Кит не церемонился, действуя быстро и решительно. Тетушке Клифф, которая сообщила племяннику, что она в первый же день поняла, чем здесь пахнет, мнимый лорд ответил: если его матушка могла бы предвидеть, к каким кривотолкам приведет визит ее любимой крестницы, она никогда не пригласила бы ее в Рейвенхерст.

Когда же дядя Козмо, пребывая в ипохондрическом расположении духа, принялся вычитывать племянника за то, что о его предстоящем бракосочетании он узнаёт из газет, Кит с прохладной, уничижительной вежливостью положил конец дальнейшим жалобам родственника:

– Если я соберусь жениться, сэр, то сочту за честь лично поставить вас в известность.

От Эмброуза, которого злой гений подталкивал задавать своему кузену всевозможные вопросы, Кит отделался, не церемонясь. А перекинувшись наедине парой слов с Кресси, он попросил девушку больше не тратить попусту время на досаду и самобичевание.

– Подозреваю, мы уже об этом не услышим, – сказал мистер Фенкот.

Глава 12

В столь благодушном расположении духа он пребывал не более суток. На следующее утро шел сильный дождь. Кит и Кресси играли в бильярд, когда в комнату вошел мистер Нортон и бесцветным голосом поинтересовался, не может ли милорд уделить ему минуту своего времени.

– Да. Что такое? – спросил Кит.

Кашлянув, Нортон многозначительно взглянул на него. К несчастью, Кит как раз наблюдал за Кресси, которая с кием в руках хмуро разглядывала шары на столе. Их расположение внушало мало надежд.

– Какая неудачная позиция, – пожаловалась девушка. – Ничего у меня не выйдет.

– Попробуйте карамболь через борт, – посоветовал Кит.

Мистер Нортон вновь кашлянул.

– Что вам угодно? – нетерпеливо спросил Фенкот.

– Могу ли я поговорить с вашей светлостью? – повторил вопрос мистер Нортон.

Кит бросил на пришедшего мрачный взгляд.

– Вы сейчас мешаете мне играть.

– Прошу прощения, ваша светлость, – сверкнув глазами, произнес дворецкий. – Один человек желает видеть вашу светлость.

– Замечательно. Скажите ему, что сейчас я занят. Пусть изложит вам суть дела.

Оторвав взгляд от бильярдного стола, девушка взглянула на дворецкого и промолвила:

– Ладно, ступайте, Денвилл. Я охотно признаю́ свое поражение. Я уже и так проиграла. – Мисс Стейвли улыбнулась Нортону. – Вижу, дело безотлагательное.

– Да, мисс, – с благодарностью произнес дворецкий.

Теперь Кит наконец взглянул на Нортона внимательно и понял, что тот хочет сообщить ему нечто важное. Поскольку Фимбер заверил его – дворецкий ни о чем не догадывается, Кит не мог представить, что же надо от него Нортону. Поставив кий на место и попросив прощения у Кресси, молодой человек вышел из бильярдной. Дворецкий последовал за ним.

– Ну? Кто это? – спросил Фенкот, стоило дворецкому прикрыть за собой дверь. – Какое у него ко мне дело?

– Не знаю, милорд. Эта особа не пожелала ничего мне говорить… – Встретив с бесстрастным видом вопросительный взгляд Кита, Нортон все же изрек: – Мне следует упомянуть, милорд, что эта особа не является мужчиной.

Мнимый лорд и бровью не повел.

– Как ее зовут? – спросил Кит.

– Она назвалась Алпертон, милорд, – ответил мистер Нортон, как бы снимая с себя всякую ответственность и тоном подчеркивая социальный статус посетительницы. – Миссис Алпертон немолода, милорд… – Дворецкий смотрел куда-то поверх плеча Кита, пока тщательно подбирал слова. – Полагаю, будет благоразумнее проводить ее в Голубую гостиную, милорд. Сэр Бонами и мистер Клифф, как обычно в это время, сидят в библиотеке. Эта особа не удовлетворилась моими заверениями, что вы сейчас не принимаете гостей, и заявила о желании ждать до тех пор, пока вы не сочтете возможным выслушать ее.

Теперь Кит понял, что ему придется иметь дело с противником, вооруженным орудиями неизвестного, но явно большого калибра. Первоначальное подозрение, будто ему предстоит встретиться лицом к лицу с какой-то из жриц любви, взятой Эвелином под свое крыло и теперь набравшейся наглости и решившей появиться в его доме, тотчас же рассеялось, стоило дворецкому сообщить: миссис Алпертон немолода. Кит почувствовал при этом немалое облегчение. Встреча с девицей, очень близко знакомой с его братом, отнюдь не радовала мистера Фенкота.

– Хорошо. Я приму ее там, – сохраняя хладнокровие, кивнул головой Кит.

Нортон поклонился.

– Да, милорд. Желаете, чтобы я велел кучеру обождать?

– Кучеру?

– Наемный экипаж, милорд… Запряжен парой лошадей.

– Прикажите, чтобы он следовал к конюшням. Там за ними присмотрят.

Еще раз поклонившись, Нортон через вестибюль и широкий коридор направился к дверям, ведущим в Голубую гостиную. Дворецкий открыл их перед мнимым лордом, и Кит вошел в комнату с бесстрастным выражением лица, отнюдь не соответствующим его внутреннему встревоженному состоянию духа.

Посетительница сидела на маленьком диванчике. Женщина встретила его взглядом василиска.

– Ну наконец-то! – промолвила она с чудовищной иронией в голосе. – Все же вы дома, милорд!

Кит медленно прошел на середину комнаты.

«Старая проститутка! Точно не во вкусе Эвелина», – промелькнуло у него в голове.

А затем до сознания Кита дошло очень простое объяснение: эта женщина всем своим видом напоминала представительницу не особо почтенного сестринства немолодых особ, на жаргоне называемых аббатисами. Вся ее одежда и манера держать себя кричали об этом. Обычно Кит не обращал должного внимания на женские туалеты. Если бы ему предложили описать, как была одета сегодня утром его маменька, он вряд ли сумел бы это сделать. Но даже столь неискушенный в вопросах моды человек, как он, тотчас же понял: такой пестрый, крикливый наряд не могла бы надеть ни одна респектабельная женщина средних лет, не говоря уже об истинной леди из высшего света. Несмотря на волны искусно завитых волос золотистого с металлическим оттенком цвета, выбивающихся из-под белого атласного чепчика, на шляпу с высокой куполообразной тульей, лихо заломленной кверху и украшенной страусовым пером, изогнутым и касающимся лба, Кит сразу же определил, что ей никак не может быть меньше пятидесяти лет. На самом деле, как оказалось впоследствии, эта женщина была лишь на несколько лет старше леди Денвилл. Пожалуй, в юности она была по-настоящему красива. Следы былой красоты еще угадывались в ее лице, но злоупотребление косметикой в придачу к чрезмерному пристрастию к горячительным напиткам пагубно отразилось на его цвете. Люди придирчивые сочли бы ее большие глубокие глаза излишне жадными, но лишь поклонники худых женщин могли бы придраться к ее сильно затянутой в корсет пышной фигуре.

Независимо от весьма нелицеприятного мнения относительно особы миссис Алпертон, приходилось признать, что туалет ее был продуман со всей тщательностью для визита в усадьбу знатного человека. Наверняка она надела свое лучшее платье и плащ-накидку. Кит мог лишь надеяться, что он успеет выпроводить ее до того, как она попадется на глаза кому-либо из гостей. Что ни говори, а сиреневая накидка, разукрашенная шнуром и эполетами, накинутая на сильно декольтированное платье из розового атласа, производила ужасающее впечатление. Розовые полусапожки из лайки и перчатки, сиреневый шелковый зонтик и несколько прочих крикливых аксессуаров дополняли ее наряд. А еще миссис Алпертон щедро обрызгалась духами, и теперь от нее несло сильнейшим амбровым запахом.