Голос Кресси вывел его из задумчивости. Девушка сообщила: прибывшие с утренней почтой вчерашние лондонские газеты поколебали душевное равновесие одного из гостей. Голос ее прозвучал вполне серьезно, однако ей не удалось ввести Кита в заблуждение.

– Ну, говорите же! – потребовал он. – Не томите меня неизвестностью. Лучше уж самая страшная правда!

Рот Кресси слегка скривился.

– Дело плохо. Предупреждаю вас. Ваш дядя увидел в «Газетт» и «Морнинг пост» заметки о том, что ваша маменька покинула Лондон и поехала в Рейвенхерст-Парк. Содержание этих заметок выбило его из колеи.

Кит знал, что его мать послала сообщение для публикации в эти две газеты. Она поступила так для того, чтобы заметки попались на глаза Эвелину. Но почему сообщения в газетах могли вывести Козмо из себя, мнимый лорд не имел ни малейшего представления. Кресси встретила недоуменное выражение на его лице решительным блеском глаз.

– Крестная сочла уместным упомянуть: она пригласила в Рейвенхерст гостей, среди коих достопочтенный Козмо Клифф, его супруга и Эмброуз Клифф, что, как намекал автор, не стало слишком большой радостью для хозяина поместья… Вероятно, ваш дядя полагает, что тон заметки следовало бы изменить.

Кит, рассмеявшись, ответил:

– Полагаю, вы правы. Он почувствовал себя несколько уязвленным. Но почему это должно быть столь важно для него? Прежде я не замечал в нем склонности обижаться на всякие мелочи.

– Рискну предположить, это из-за того, что он младший сын в семье.

– Нет, не в том дело! – немного обиженно воскликнул Кит.

Девушка задумчиво взглянула на него.

– Младший сын ревнует старшего к занимаемому им положению в обществе, в то время как тот ничего собой не представляет, – пояснила свою мысль Кресси.

– Нет, всему виной взбалмошный характер и чересчур высокое самомнение, – чуть поостыв, спокойно произнес Кит.

Девушка ответила, что он излишне суров к своему дяде, после чего весьма умело повернула разговор на другую тему. Они оживленно беседовали о разных пустяках, пока Кресси не услышала, как часы, установленные на мансарде конюшни, пробили час дня. Она вспомнила, что обещала помочь своей крестной, и почувствовала себя неуютно, потому что заставила леди Денвилл впустую прождать по крайней мере двадцать минут. С точки зрения мисс Стейвли, подобное поведение было свидетельством полнейшего отсутствия с ее стороны хороших манер. На легкомысленное замечание Кита о том, что его маменька почти наверняка забыла о своем намерении разослать пригласительные сегодня, не говоря уж о том, что пенять на свою крестную дочь она в любом случае не будет, девушка ответила: им все равно надо возвращаться в дом.

По дороге Кит едва не побился с ней об заклад, что леди Денвилл в гостиной не окажется. Он ошибся, хотя маменька, как оказалось, мыслями сейчас была далеко от каких-либо поздравительных карточек. Графиня стояла перед зеркалом в позолоченной раме, висящим над камином, и с явным неодобрением разглядывала собственное отражение. Разбросанная по полу оберточная бумага и открытая картонная коробка на столе, рядом с которой лежало ожерелье из превосходнейших топазов в филигранной оправе, свидетельствовали, что недавно графиня получила из Лондона ценную посылку. Ее могли переслать за умеренную плату идущей из Ньюхейвена почтовой каретой, передав посылку в ближайшее приемное отделение, расположенное в Натли, но Кит подозревал, что ожерелье привез сюда специальный курьер, а значит, его доставка обошлась графине в кругленькую сумму.

Вот только выражать недовольство своим внешним видом у леди Денвилл не было решительно никаких оснований. Домашнее платье темно-золотого цвета прекрасно гармонировало с ее волосами. Поверх него графиня набросила тунику из светлой кисеи. Все это весьма ей шло. Впрочем, миледи не заставила их долго ждать в недоумении.

– Какая досада! – воскликнула она. – Вы когда-нибудь видели столь вульгарное сочетание? Я купила эти страшные бусы лишь потому, что мне показалось, будто они подходят к этому платью… Я даже приказала нанизать их заново на нить точно такой длины, которая мне нужна, а теперь они меня совершенно разочаровали. Что за ужасная безделица!

– Полноте! Какой красивый янтарь! – возразила Кресси. – Вам не следует называть эти прелестные бусы из чистого янтаря ужасными. Вы выглядите просто очаровательно.

– Нет, Кресси! Очаровательно я не выгляжу, – с твердым убеждением в голосе произнесла леди Денвилл. – Я не знаю, в чем тут дело, но, как бы дороги они ни были, есть в них нечто от подделки, попытки скрыть приближение нищеты. Если я надену их, даже Эмма решит, что я покупаю себе готовое платье на аллее Кренбурн.

Звучало это смехотворно, но ни Кит, ни Кресси не рискнули высказать свое мнение вслух. Кит, взяв ожерелье из топазов, спросил с трепетом в сердце, приобрела ли она его одновременно с янтарными бусами.

– Дорогой, я купила их давно, – на пару секунд приободряя сына, а затем вновь низвергая его дух в пучину беспокойства, сказала графиня, – несколько недель назад. Я как раз подбирала шелк к этому платью, но оказалось, что топазы такого оттенка выглядят безвкусно, если их сочетать с желтой тканью. Однако ожерелье мне очень понравилось, поэтому я все же не устояла и купила его. Если сделать под заказ серьги к нему, то его вполне можно носить с моим бледно-желтым вечерним платьем, но эти бусы я ни за что не стану на себя надевать.

– Лучше отослать их обратно ювелиру, – предложил Кит.

Маменька на минуту задумалась, однако затем отвергла предложение сына:

– Нет, у меня есть предложение получше. Я подарю бусы кузине Кейт. Не думаю, что ты ее помнишь. Она вторая дочь Бейверстока. Бедняжка никогда ничего красивого не носила. И все из-за того, что эта скупердяйка тетушка Амелия даже четвертака лишнего не потратит до тех пор, пока не найдет мужа для своей Мэри… Как будто такая дурнушка сможет найти себе жениха! Мэри уже третий сезон выезжает в Лондон, и все без толку! – Леди Денвилл, расстегнув застежку, отложила бусы в сторону и лучезарно улыбнулась сыну и мисс Стейвли. – Все в конце концов оказалось к лучшему… А теперь, пожалуй, я их надену… пока не отыщу нечто более подходящее… У вас ко мне какое-то дело?

– Что я вам говорил? – улыбаясь, сказал Кит девушке. – Нет, матушка. Кресси думала, вы хотите, чтобы она помогла вам подписывать приглашения.

– Я знала, что должна что-то сделать сегодня утром, но только не помнила, что именно, – ответила ее светлость, совсем не огорченная своей рассеянностью. – Какая же это скукотища, мальчик мой! Не понимаю, почему я не привезла с собой миссис Вудбери… Конечно, здесь ее пребывание вызвало бы массу неудобств. Нельзя же отправлять миссис Вудбери трапезничать вместе с дворецким и его супругой… Однако она замечательная женщина, пишет все приглашения и отвечает на письма. Она никогда не забывает напомнить мне о том, что я должна сделать.

– Не беспокойтесь, мадам! – сверкая глазами, произнесла Кресси. – Только скажите, кому писать, и я буду исполнять при вас обязанности секретаря. Вы уже составили список тех, кого хотите пригласить?

– Да, но не могу сказать, что горю желанием лицезреть всех этих людей. Открытые приемы – это самое утомительное занятие на свете! Однако было бы очень невежливо ничего подобного не устроить, а посему придется потерпеть и провести прием на высшем уровне. Дорогая Кресси! Как замечательно: ты напомнила мне, что я уже составила тот список! Надо будет теперь только вспомнить, куда я могла сунуть его… Тогда все будет проще простого… Только не думай, будто я позволю тебе взвалить всю работу на себя. Ты будешь лишь помогать мне… Куда я могла его положить? Хоть бы в надежное место, иначе его не отыщешь. Дорогой К… Эвелин! – не моргнув глазом, на ходу поправила себя она. – Если у тебя найдется свободный часик, надеюсь, ты сможешь нам помочь?

– Ничто не доставит мне большего удовольствия, родная, – произнес он, думая о том, когда же невнимательная родительница выдаст его с головой. – Однако вы прекрасно знаете, что, во-первых, я занят, а во-вторых, только вы и Кит способны разобрать мой почерк.

Глава 11

Остаток дня прошел без неприятных недоразумений. Кресси, которой время от времени помогала леди Денвилл, подписывала пригласительные карточки. Сэр Бонами и Козмо, хорошенько перекусив, остаток дня проспали в библиотеке, накрыв лица носовыми платками. Вдовствующая леди по обыкновению поехала вместе с миссис Клифф на прогулку. Кит, найдя своего кузена скучающим в одной из гостиных, не прислушиваясь к возражениям, безжалостно потащил его за собой пройтись к конюшням, а затем через поля – к племенной ферме, где у одной из кобыл вчера родился многообещающий жеребенок.

Вечер выдался не таким уж скучным благодаря приезду сквайра, сэра Джона Тэтчема, его супруги и двоих детей. Мистер Эдвард Тэтчем только что завершил свой второй год обучения в Кембридже, а мисс Энн, весьма жизнерадостная девушка, не подведя своих доброжелателей, после первого же сезона в Лондоне вернулась, сделав себе весьма удачную партию.

Можно было опасаться того, что званый ужин в столь неоднородной компании, помимо прочих, включающей вдовствующую миледи, сэра Джона, леди Тэтчем и сэра Бонами Риппла, заранее обречен превратиться в сущий кошмар, ибо леди Стейвли, злоупотребляя своей прерогативой пожилых людей оставаться в той мере вежливой, в какой ей заблагорассудится, почти наверняка должна была наговорить разных гадостей Тэтчемам. Что же до сэра Бонами, то его щегольство вряд ли имело шанс получить одобрение со стороны сэра Джона. Однако, как впоследствии с большим уважением в голосе заметила Кресси, леди Денвилл оказалась на высоте, и званый ужин прошел на высоком уровне.

Один лишь Козмо остался недоволен, узнав, что сестра не включила его в число игроков в вист. Стол был разложен в Малом салоне, соседствующем с Длинной гостиной. Узнав, что Тэтчемы весьма охочи до виста, но предпочитают играть в паре, леди Денвилл усадила их за стол вместе с вдовствующей леди и сэром Бонами. По дружелюбию и непринужденности последнего никто не догадался бы, что сей джентльмен предпочитает играть в вист в компании герцога Йоркского, у которого дают по пять фунтов за очко и по двадцать пять за роббер,[43] ибо в противном случае игра просто не имеет смысла.