Тяжело дыша, сэр Бонами замер на верхней ступеньке. Вся его огромная туша содрогнулась от беззвучного смеха.

– Вот оно что! – воскликнул он. – Теперь я понимаю, почему вы столь счастливы меня видеть. Мило… весьма мило… Вы, как я понимаю, собираетесь предоставить пожилую леди моему обществу… Ах!

Последнее восклицание джентльмена было вызвано появлением хозяйки дома, которая протянула в его сторону обе свои руки и сказала с обворожительной улыбкой на губах:

– Дорогой Бонами! Я знала, что могу полностью положиться на вас! Мне весьма неудобно, что я вынуждена пригласить вас, когда в доме собралась такая ужасная компания, но без вас никак не обойтись.

Целуя ее руки и удерживая в своих, сэр Бонами промолвил:

– Душа моя! Вам известно, как я рад слышать столь лестные слова из ваших уст. И вы прекрасно осведомлены, что я не могу считать общество, которое украшаете вы, ужасным. Буду рад услужить вам. Эвелин только что сказал мне о том, что занимать Корнелию Стейвли буду я.

– Знаю, я должна была быть с вами полностью откровенна, – призналась ее светлость, – но я очень боялась, что вы не приедете, если узнаете, с кем вам придется общаться.

– Полноте! – отпуская одну ее руку лишь для того, чтобы иметь возможность погладить другую, произнес сэр Бонами. – Ничто не могло помешать мне приехать, даже если бы вы пригласили сюда самого скучного человека в стране.

– Я уже преуспела в этом, – искренне призналась графиня. – Я пригласила Козмо.

– Вашего брата Козмо? – переспросил сэр Бонами.

– С женой и сыном, – сбрасывая груз с души, произнесла леди Денвилл.

– Ну, с ними я не знаком, однако, полагаю, Клифф меня особенно беспокоить не будет… – вполне толерантно выразился гость. – Скучный малый, что ни говори, но обращать внимание на его занудства не стоит.

– Я знала, что могу положиться на вас, – сказала леди Денвилл, высвобождая свою ручку из ладони сэра Бонами и беря его под руку. – А теперь мы пройдем в гостиную и вы подкрепитесь бокалом вина. Пока ваш слуга будет выкладывать вещи из дорожных сундуков, вы расскажете мне последние сплетни о любовных похождениях в свете.

Кит, понимая, что его присутствие нежелательно, вышел с намерением разыскать мисс Стейвли. После долгих поисков он обнаружил ее в Длинной гостиной. Девушка расставляла свежие цветы в две вазы на подставках, привезенные леди Денвилл. Кит тотчас же спросил, кто дал ей такое поручение.

– Никто, – ответила Кресси, раздумывая, куда сунуть лилию на длинном стебле. – Я спросила у вашей матушки, и она мне позволила… Так что я в чужие дела не вмешиваюсь и не покушаюсь на чужую собственность…

– Я не о том. Вам не стоит перетруждаться. Маменька уверяла меня, что нет ничего более утомительного, чем это.

Девушка рассмеялась.

– Она мне тоже говорила, но я считаю такое занятие весьма приятным, особенно здесь, где растет столько разнообразных цветов. Утром я с превеликим удовольствием отбирала их.

– Рад слышать, однако не могли бы вы оставить эту работу одной из служанок?

– С какой стати?

– Чтобы поехать со мной кататься верхом, – принялся упрашивать девушку Кит. – Сегодня уже не так жарко, а мамина кобыла застоялась в стойле.

– Предложение весьма заманчивое, – вздохнув, произнесла Кресси, – но не могу. Из Брайтона доставили пригласительные карточки, и я должна помочь леди Денвилл разослать их, так как ваша матушка назначила прием на следующую неделю и нельзя терять время даром.

Кит едва не предложил свои услуги, но вовремя вспомнил, что его почерк очень сильно отличается от каракулей Эвелина. Осознав всю глубину грозящей ему опасности, молодой человек едва не поперхнулся собственными словами. Рано или поздно, подумал Кит, один из гостей попросит его франкировать[41] письмо. Он еще сможет нацарапать фамилию Денвилл, имитируя почерк Эвелина, но написать полное имя и адрес будет выше его сил. Их покойный родитель, человек весьма дотошный, всегда лично писал на конвертах. Кит в точности не знал, все ли пэры и члены парламента столь пунктуально придерживались буквы закона. Молодой человек подозревал, что большинство из них достаточно вольно обращается со своим правом на франкировку. С другой стороны, Кит смутно помнил, что читал в какой-то газете, будто бы чиновники почтового управления скрупулезно проверяют почерк, ища случаи злоупотреблений этой привилегией. Мистер Фенкот надеялся, что подпись Эвелина еще не очень хорошо известна местным почтмейстерам, но решил в случае необходимости, сославшись на неразборчивый почерк, предложить просителю самому написать на конверте, чтобы письмо наверняка дошло до адресата.

Кресси отступила назад, желая оценить свою работу.

– Надеюсь, леди Денвилл понравится это, – сказала она. – По-моему, неплохо вышло.

– Сойдет, – мрачно изрек Кит.

Девушка рассмеялась.

– Позвольте мне немного привести себя в порядок перед поездкой.

– Конечно… пожалуйста… Вы бы предпочли покататься верхом или, быть может, погулять в саду?

Девушка взглянула на часы, стоящие на каминной полке, и взяла свою простенькую «пастушью» шляпку из соломки.

– С удовольствием… На полчаса…

Кит кивнул.

Они вышли вместе, спустились по ступеням террасы на лужайку, пересекли ее и оказались у ряда пологих уступов, обрамленных с одной стороны широкими цветочными клумбами, а с другой – невысоким каменным парапетом.

– Как жаль, что моя крестная не любит природу, – вздохнув, произнесла Кресси. – Здесь так прекрасно.

– Мама умирает от скуки, если дом не наполнен гостями, – сказал молодой джентльмен и после небольшой паузы спросил: – А вам нравится жить в деревне, Кресси?

Девушка задумалась, очаровательно наморщив при этом лобик, а затем, улыбнувшись, произнесла:

– Вопрос с подвохом… Когда я здесь в такую чудесную погоду, то диву даюсь, как вообще могу жить в Лондоне, однако в глубине души подозреваю, что au fond,[42] как это ни печально звучит, я типичная городская жительница… – Лукаво изогнув брови, Кресси окинула джентльмена взглядом. – Это вас огорчило? Помнится, при первом нашем разговоре вы заметили, что если станете полноправным хозяином, то, за исключением весны, все время собираетесь проводить в Рейвенхерсте либо у себя в Лестершире. Не тревожьтесь. Я не стану надоедать вам своими жалобами.

Кит молча застыл, осознавая, что услышанное им многое объясняет. Эвелин всегда любил охоту гораздо больше всего прочего. Рейвенхерст брат предпочитал именно вследствие всех тех развлечений, которые могло предоставить ему поместье. А еще из-за природной тяги брат имел склонность к образу жизни богатого землевладельца, что вполне естественно, ведь рано или поздно он должен был унаследовать Рейвенхерст. Еще с детства он куда больше Кита интересовался проблемами имений отца… Беда в том, что вспыльчивый, властный характер не давал Эвелину хладнокровно выносить унизительное, с его точки зрения, положение, в котором он лишь на словах являлся владельцем наследства родителя. Похоже, именно поэтому он пустился во все тяжкие, превратившись в заправского франта и волокиту с Бонд-стрит. Конечно, Кит осознавал, что все это глупости, но в то же время прекрасно понимал – ни критиковать, ни пытаться разуверить брата нет смысла, а посему следует принимать все как данность. Следует во что бы то ни стало помочь брату, положив конец попечительству. Вот только мисс Стейвли не должна стать орудием в достижении вполне приземленных целей брата. Эта мысль зародилась в голове Кита пару дней назад и с того времени прочно укоренилась в его мозгу.

Наблюдая за ним, Кресси вежливо осведомилась:

– Вы сердитесь, сэр?

Мрачный взгляд джентльмена остановился на ее личике. Кит улыбнулся.

– Отнюдь нет.

– Тогда вы чем-то обеспокоены.

– Немного, – признал он, – однако я пока что не могу открыть вам причину своего беспокойства. Прошу вас быть ко мне снисходительной.

– Хорошо! – Она молча пошла рядом с ним, а потом спросила: – Вы хотели мне что-нибудь сообщить, когда попросили пойти с вами в сад?

– Нет… Мне следует рассказать вам о многом, но не сейчас…

Молодой человек умолк, с особой очевидностью осознав всю шаткость своего положения. Он был в сильнейшем замешательстве, испытывая желание раскрыть Кресси правду, но делать это при теперешнем положении вещей и не будучи уверенным в ее намерениях означало бы рисковать не только собственной репутацией, но и интересами Эвелина.

От внимания Кита не укрылось то, что мисс Стейвли явно предпочитает его брату. Молодой человек отличался изрядной долей самокритичности, поэтому считал, что Эвелин в большей степени обладает всеми свойствами натуры, столь милыми сердцу юных леди, не говоря уж о том, что богатство и занимаемое им положение в обществе делают лорда Денвилла просто неотразимым. Вот только Кресси была равнодушна к чарам Эвелина. Это стало понятно с того рокового дня, когда Кит опрометчиво согласился занять его место. Ни при каких других обстоятельствах он не прибегнул бы к подобному обману, но перемена в отношении к жениху со стороны Кресси делала их положение еще более зыбким. Мисс Стейвли, пойдя на брак по расчету, согласилась на то, что высший свет считал этот союз блестящей партией. С точки зрения Кита, ее решение было вполне благоразумным. В этом несовершенном мире нельзя иметь все и сразу. Если уж наилучшее тебе недоступно, то глупо отказываться от того, что обещает в будущем безбедную жизнь и высокое положение в обществе.

Чувствуя сильнейшую симпатию к мисс Стейвли, Кит считал маловероятным, чтобы девушка, судя по всему, нечувствительная к шарму Эвелина, влюбилась в него. Впрочем, несмотря на всю свою симпатию, Кресси точно испытает отвращение к нему, если узнает об этом чудовищном обмане. Недавно ему пришло в голову, что ни в коем случае не следует рассказывать девушке правду. Прежде Кит собирался с разрешения Эвелина открыться ей при первой удобной возможности. В любом случае Кресси к тому времени должна покинуть Рейвенхерст. Он и сам относился к этому обману с отвращением, а уж мисс Крессида вряд ли сочтет его действия не предосудительными. Кит ничуть не удивился бы, если бы она, узнав обо всем, стряхнула пыль Рейвенхерста со своих ног сразу же после того, как поставила бы свою бабушку в известность. Последствия такого опрометчивого шага будут одинаково пагубными как для него самого, так и для Эвелина, решил Кит. Внезапный отъезд гостей, без сомнения, развяжет языки и вызовет домыслы. Маловероятным представлялось, чтобы кто-нибудь из семейства Стейвли проболтался, однако на сохранение тайны слугами большой надежды нет. Если бы хоть один человек в Рейвенхерсте заподозрил истину, скандальная история, возможно, искаженная до неузнаваемости, распространилась бы по Лондону со скоростью лесного пожара. Лучше было бы предоставить брату самому придумывать извинения и выпутываться из сложившейся ситуации, чем спешить ему на помощь. Теперь же Эвелину предстоит выбираться из еще большей, куда более рискованной и плохо выглядящей со стороны истории. Кит не имел намерения зариться на руку и сердце Кресси, но преданность брату не распространялась столь далеко, чтобы помогать тому вступить в выгодный брак с девушкой, в которую мистер Фенкот влюбился сам. Эвелин и не стал бы требовать этого от него, однако он всецело мог положиться на то, что Кит всегда подставит ему плечо в трудном положении.