Кит приоткрыл было рот, желая возмутиться, так как не считал себя таким уж серьезным, но тут же вспомнил, что своим ветреным высказыванием навел леди Денвилл на эту мысль.

Видя, что выражение лица собеседника становится все более мрачным, Челлоу одобряюще сказал:

– Не стоит горевать, сэр, только из-за того, что я предупредил вас о возможных неприятностях. Вы будете осторожнее, и ничего дурного не произойдет.


Когда они добрались до Рейвенхерста, все оказалось так, как и предвидел кучер.

Заблаговременно о приезде хозяина никому не сообщили, поэтому ворота усадьбы были запертыми. Тагби, которого Кит знал всю свою жизнь, вышел из сторожки привратника, ошалело пялясь на Челлоу, пронзительно дувшего в свой жестяной рожок, но как только заприметил Кита, бросился открывать ворота.

– Милорд! Какая неожиданность! – воскликнул он.

– Не думал увидеть меня снова так скоро, да? – рассмеявшись, спросил Кит.

– Не думал, милорд! Но я весьма рад, что вы вернулись. В последние годы вы сюда редко заезжаете…

Тагби широко распахнул одну створку и поспешил проделать то же самое с другой.

– А вы получали известия от мистера Кристофера, милорд? Надеюсь, он в крепком здравии? – глядя на Кита, поинтересовался старый слуга.

– Он в отличном здравии, просил меня передать приветы всем своим старым друзьям.

– Хотелось бы, чтобы он смог как-нибудь к нам приехать, – сказал Тагби. – А то вы приехали, а его нет. Негоже как-то получается.

Пока экипаж катился вдоль ухоженной аллеи к хозяйскому дому, Кит размышлял о том, что в словах старого слуги есть доля правды. В Рейвенхерсте прошло его детство. Он любил это место, но все воспоминания, связанные с ним, так или иначе ассоциировались с братом, поэтому без Эвелина здесь было одиноко и даже… поместье казалось малознакомым.

Поймав себя на том, что впадает в граничащую с меланхолией сентиментальность, Кит попытался стряхнуть с себя непрошеные мысли, едва не заставившие его впасть в уныние, и решил утешиться тем обстоятельством, что, хотя со времени смерти отца сюда нечасто наведывались, поместье содержалось в идеальном порядке. Впрочем, переступив порог дома, мистер Фенкот вновь ощутил, как гнетущая волна зияющей пустоты накатывает на него, и пожалел о том, что приехал в поместье один. А еще молодой человек понял, что дело отнюдь не только в Эвелине. Когда семья постоянно жила в Рейвенхерсте, в доме работало не менее двадцати слуг. Едва ли выпадал денек, чтобы здесь не принимали гостей. Слуги всегда знали, в какое время ожидать прибытия хозяев, поэтому прежде он ни разу не видел в гостиных и залах Рейвенхерста укутанной в чехлы мебели. Кит подумал, что одно это зрелище может повергнуть в жуткое уныние даже самого веселого человека, и задумался о том, как долго он будет вынужден прозябать здесь. Он улыбнулся при мысли, сколько же дней сможет его маменька выносить столь гнетущую атмосферу. Графиня не любила деревенскую жизнь. Единственное, что могло помочь ей смириться с Рейвенхерстом, – вереница гостей и близость поместья к Брайтону.

Неожиданный приезд милорда вызвал небольшой переполох среди поредевшей прислуги, однако ни у нового дворецкого, ни у его жены не возникло ни малейших сомнений насчет того, кто перед ними. В беззаботной манере, свойственной Эвелину, Кит заявил: он, вероятно, позабыл предупредить их о своем намерении вернуться через несколько дней, а также уведомил слуг о том, что ее светлость собирается приехать в Рейвенхерст на следующей неделе. Эта весть выбила дворецкого из колеи, а вот миссис Нортон с жаждой деятельности в глазах тотчас же принялась строить планы касательно приема миледи. Женщина засы́пала Кита вопросами о количестве слуг, которых графиня намерена привезти с собой из Лондона. Вскоре Кит счел за лучшее сбежать из дома и отправился прогуляться через парк к домику своей старой няни.

Как только он с ней заговорил, старушка сразу же узнала его. Миссис Пиннер, несказанно обрадовавшись приезду мистера Фенкота, задала ему несколько вопросов о его здоровье, вспоминая при этом перенесенные Китом в детстве хвори, о которых бывший больной давным-давно благополучно забыл. Услышав, что он выдает себя за Эвелина, няня лишь неодобрительно покачала головой и щелкнула языком. Впрочем, узнав, какие обстоятельства привели молодого человека к этому вынужденному маскараду, и задав ему массу вопросов, миссис Пиннер проявила гораздо больше участия, чем любой из трех других заговорщиков.

– Никогда не встречала столь непоседливого и непослушного мальчишки! – воскликнула она. – Ничего, мастер Кит! Я задам ему хорошую трепку, коль скоро его увижу. Надо же – в его возрасте выкидывать такие коленца, когда вот-вот собрался жениться! Не волнуйтесь! Никто вас не узнает. Что же до его светлости, то о нем тоже не стоит беспокоиться. Если что плохое с ним и случилось, то, попомните мои слова, он выйдет сухим из воды и вернется домой. Благослови его, Господи!

Кита не удивило то, что старой няне известны планы Эвелина по поводу женитьбы, но, когда он в спальне западного крыла, где брат останавливался во время последнего своего приезда в Рейвенхерст, застал Фимбера за распаковыванием вещей из дорожного саквояжа и узнал от него, что и остальным слугам все известно, молодой джентльмен засомневался, сможет ли он вообще что-либо утаить в этом доме, особенно если его тайна такая важная. Фимбера же сомнения, казалось, не тревожили, но, укладывая щетки на туалетный столик, камердинер сказал: он уже размышлял на сей счет и пришел к определенным выводам.

Бросив на камердинера недоверчивый взгляд, Кит спросил:

– И какие же это выводы?

– Дело в том, сэр, – промолвил Фимбер, – что не следует забывать: милорд нечасто приезжает в Рейвенхерст. Сегодняшний ваш внезапный приезд вызовет множество пересудов. При обычных обстоятельствах, смею вас заверить, я тотчас же сделал бы Нортонам строгое внушение, но в нашем случае, пожалуй, следовало намекнуть…

– Намекнуть на что? – с еще бóльшим недоверием в голосе поинтересовался Кит.

– На близящееся бракосочетание, сэр, вернее, свадьбу его светлости, – осторожно кладя стопку мужских рубашек на одну из полок платяного шкафа, промолвил Фимбер. – Правда, слухи уже успели дойти до поместья, но я пока ничего официально не подтвердил.

– Серьезно?

– Да, сэр, – невозмутимо сказал Фимбер. – Не в моих привычках выходить за пределы обычной вежливости в разговоре с Нортонами. Считаю их весьма приличными людьми, но здесь они новички. Я предвидел, что они попытаются выведать у меня причины вашего приезда в Рейвенхерст. Поэтому решил изобразить удивление, пожалуй, даже недоверие, мистер Кристофер.

– И что, черт возьми, вы им сказали?

– То, что вы захотели посмотреть, как обстоят дела в поместье, сэр. Мы уже это обсуждали перед отъездом из столицы. Всем известно, что бразды правления находятся в руках дядюшки милорда, и посему его светлость не особо интересуется тем, чем не может распоряжаться. В связи с этим мне пришлось намекнуть мистеру Нортону, что в ближайшее время Рейвенхерст ожидают большие перемены.

– И Нортоны поверили?

– Да, сэр. Они очень обрадовались и выразили надежду, что юная миледи полюбит Рейвенхерст и сможет уговорить милорда открыть все комнаты, как это было при жизни его отца. Хотя, если начистоту, сами они знают о том лишь по слухам. Надеюсь, мой совет не сочтут бестактностью, сэр, однако вам следует сказать миссис Нортон, чтобы она приготовила покои ее светлости для вашего внимательного осмотра. Надо сделать вид, будто вы намерены заново меблировать их.

Кит не имел ни малейшего возражения на сей счет, но смотрел на камердинера с подозрением, отлично понимая, что излишняя вычурность речи и деревянная невозмутимость его лица не предвещают ничего приятного.

– Я все сделаю, однако прежде расскажите мне, что у вас на уме, – сказал Кит. – Немедленно!

– Прошу прощения, сэр.

– Зубы мне заговаривать не стоит, – более сурово произнес джентльмен. – Выкладывайте то, что там у вас на уме… да поживее…

– Совершенно не понимаю, о чем вы, сэр. Мне просто пришло в голову, что будет нелишним послать за управляющим, чтобы обсудить с ним все касательно поместья. Но, полагаю, сэр, вы уже об этом подумали.

– Ничего подобного! – решительно возразил Кит. – Послать за Гудли, который управляющий, но управляющий не моим поместьем, для того, чтобы обсуждать дела моего брата! Покорнейше благодарю! Это уж перебор!

– Значит, мистер Кристофер, вы с таким же успехом можете прямо сейчас пойти на попятную. Никто не поверит, что вы приехали сюда разобраться в хозяйстве, если вы не станете вникать в суть дела, – возразил Фимбер, возвращаясь к своей обычной манере общения. – Люди будут в растерянности и станут задавать неудобные вопросы. Не стоило в таком случае соглашаться с самого начала… Почему бы вам не поговорить с мистером Гудли о делах поместья? Отчего бы не прокатиться с ним верхом по вашим землям? Если вы хотите сказать мне, что его светлость обидится, когда, вернувшись, узнает обо всем, то вам и самому прекрасно известно, что милорд одобрит любые ваши действия, лишь бы они были во благо.

– Да, верно, однако…

– Вы хандрите, мистер Кристофер, – прервал его бодрым голосом Фимбер. – В том-то и дело! Я отнюдь не удивлен, сэр. Дом похож на могилу. Мне кажется, вам не хватает общества его светлости. Вы приободритесь, стоит вам отужинать. Когда милорд приезжал в Рейвенхерст, то пользовался исключительно комнатами, находящимися в этом крыле, так что я сказал Нортонам, что вы собираетесь поступить таким же образом и на сей раз. Библиотека для вас приготовлена, и ужин будет подан в зеленой столовой. Ни о чем не волнуйтесь, сэр.

Легкий вкусный ужин приподнял настроение Кита, однако это не прибавило ему желания разбираться в записях управляющего имением, ибо сей поступок со стороны выглядел весьма некрасиво. Кит не понимал причины своей сильнейшей антипатии, так как ничего хорошего не добился бы излишней щепетильностью и не хуже камердинера понимал, что Эвелин не только не будет против его действий, но, скорее всего, узнав о колебаниях брата, несказанно удивится. Однако ощущение неудовольствия не исчезало, и, если бы не крайняя необходимость, Кит ни за что бы не встречался с управляющим.