Леди Росс выжидающе смотрела на девушку, и Венеция поняла, что это испытание – гораздо более серьезное, чем любое из тех, с которыми мог наброситься на нее Лахлан.

Но эта женщина не знала, что всю свою сознательную жизнь Венеция мечтала о том, как она вернется в Шотландское нагорье и поселится в своем собственном доме. И нескольким разбитым кирпичам и порванным шторам ее не запугать.

Лахлан представлял собой более серьезное препятствие. Способен ли он увидеть в ней кого-то, кроме «дочери Дунканнона»? Да и хочет ли он этого? А если хочет, способен ли он положить конец войне с ее отцом, чтобы соединить свою жизнь с Венецией?

Существовал только один способ выяснить это. Пришло время показать Лахлану Россу, с какой женщиной он имеет дело.

– Ну? – спросила леди Росс. – Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, – сказала Венеция, – что нам предстоит большая работа. Итак, что там насчет вашего плана?..

Глава 19

Дорогой кузен, мне жаль, что у вас неприятности. Вы же знаете, я готова помочь, чем только смогу. Я даже обещаю не расспрашивать о подробностях, помимо тех, что вы захотите мне открыть.

Ваш друг Шарлотта.


– Что значит завтрака нет?

Лахлан сердито смотрел на беднягу Росса, дальнего родственника, которого его мать, судя по всему, назначила дворецким в Росскрейге. Лахлан целые сутки сдерживал себя, прежде чем решился прискакать сюда из хижины, чтобы посмотреть, как обстоят дела у Венеции. И вот, полюбуйтесь, какой прием он встретил!

Что случилось с их экономкой? И зачем мать завела дворецкого? Еще один лишний голодный рот. Очевидно, он и съел весь завтрак.

– Кухарка всегда выставляет завтрак на стол к семи, а сейчас только четверть восьмого.

Мужчина пожал плечами:

– Леди поднялись с рассветом и сегодня, и прошлым утром, сэр, и закончили завтракать к шести. Обе работают как одержимые, без отдыха.

Лахлан рассчитывал увидеть Венецию изнывающей от тоски и скуки, но, уж во всяком случае, не за работой.

– Что они делают?

– Точно не знаю. Они только посылают меня время от времени принести им то одно, то другое.

Это звучало крайне подозрительно.

– И где они теперь? – Лахлан снял шляпу и попробовал вручить ее мужчине.

Но дворецкий ее не взял.

– Простите меня, сэр, но они приказали, чтобы их никто не беспокоил, даже вы.

Страшно разозлившись, Лахлан собственноручно повесил шляпу на вешалку.

– Это мой дом, черт бы вас всех побрал! – С перекошенным от злобы лицом он угрожающе навис над своим родственником. – Так что я, черт возьми, вправе беспокоить любого, кого мне захочется! Ну, так где же они?

– В большой гостиной, сэр, – пропищал его новый дворецкий.

Старательно игнорируя громкое урчание в желудке, Лахлан бросился к лестнице. Ему стало гораздо легче двигаться с тех пор, как он начал растираться конским бальзамом. За это он должен поблагодарить Венецию.

Но уж за то, что случилось сегодня, он не станет ее благодарить. Черт побери, он так спешил сюда, предвкушая горячий завтрак в имении – кровяную колбасу с картофельными оладьями и поджаренные ломтики бекона – что-то отличное от смертельно надоевших овсяных лепешек. Но вместо этого он обнаруживает пустой стол, и к тому же какой-то дворецкий пытается не пустить его в собственный дом! Что за дьявольщина здесь творится?

Должно быть, Венеция создает маме крупные неприятности. Это ему в наказание за то, что отошел в сторону, чтобы избежать искушения. «Скинув девчонку на мать, – говорил он себе, – ты приобрел только лишнюю мороку. Похоже, все срочные дела приостановились».

Лахлан раздраженно фыркнул. Дела и без того шли неважно. Потому что чем бы он ни занимался – проверял ли ячмень в солодовне или нарезал торф для сушильной печи, – Венеция не шла у него из головы. Запах проросшего ячменя напоминал ему запах окопника, который девушка прикладывала к его ранам, и вызывал воспоминания о том, с какой нежностью и заботой она его лечила. А когда он со своими парнями пробирался через лес к торфяному болоту, то думал о том, как уложил ее в папоротниках, сжимая в объятиях ее роскошное тело…

С проклятием Лахлан ускорил шага. Венеция занимает его мысли лишь потому, что он беспокоится, как они с его матерью ладят между собой. Как только он удовлетворит свое любопытство, тут же и думать забудет о девчонке.

Из большой гостиной послышался звук глухого удара, затем женский смех и низкий мужской голос, который Лахлан не смог узнать. Он нахмурился. Не дай Бог, это бродячий торговец, которого мать пригласила по просьбе Венеции. Что, если Венеция вбила себе в голову превратить его усадьбу в роскошный дворец, который он не в состоянии оплатить?

Лахлан пошел еще быстрее. Мать не из тех, кто покупает в кредит, но он оставил дам одних на целый день, и девушка скорее всего что-нибудь выдумала, чтобы только ему досадить. Проклятие, проклятие!

– Что тут происходит? – воскликнул он, врываясь в гостиную.

Несколько пар глаз одновременно уставились на него. Здесь были немногочисленные служанки Росскрейга, экономка. Но Лахлана волновала Венеция. Он сразу поймал ее взгляд, но не заметил ни малейших признаков скуки.

Девушка уже и выглядела далеко не так, как подобает лондонской леди. В чужом сером платье с потрепанными обшлагами она ничем не отличалась от служанок. Пышный локон ее восхитительных волос свисал на лоб, прикрывая один глаз, щека была испачкана сажей. Но все это ничуть не уменьшало ее привлекательности.

– Лахлан? – Его мать появилась из-за спин девушек, холодно глядя на сына. – Сейчас же уходи, ради Бога!

Подобные слова от родной матери, которая всегда просила его составить ей компанию, повергли Лахлана в изумление.

– Отправляйся, займись чем-нибудь… – продолжала Марджори. – Ты не должен этого видеть, пока мы все не закончим.

– Раз я оплачиваю все это, то должен участвовать и в обсуждении того, что делается! – рявкнул Лахлан и тут заметил Джейми. Забравшись на приставную лестницу, парнишка вешал занавески, которых Лахлан до сих пор не видел.

– Платишь за это? – сказала его мать. – О чем это ты говоришь?

– Новые занавески. – Он махнул рукой в сторону дивана: – Этот новый диванчик. И что там еще вы накупили в кредит?

– Не говори глупости. Это наш старый диван. Мы просто заново обтянули его, вырезав целые участки из наших старых штор. А «новые занавески» – это наши старые балдахины с кроватей. – Марджори гордо улыбнулась Венеции, наблюдавшей за Лахланом своими загадочными зелеными глазами, которые никогда его не щадили. – Балдахины укрыты от солнечного света, они ничуть не выцвели, и ткань выглядит совсем новой. Поэтому наша гостья предложила сделать из них занавески, а столбики для балдахинов убрать. В любом случае балдахины совершенно не нужны.

– Нам повезло, что цвета подходят, – вмешалась Венеция. – Мы даже ухитрились использовать большие куски старых штор – они прекрасно смотрятся на диване.

«Мы», очевидно, включало в себя и женщин клана, которые весело занимались уборкой – отскребали полы, выбивали ковры и делали бог знает что еще.

– Получилось красиво, разве нет? – радостно воскликнул Джейми с верхней ступеньки лестницы. – Комната выглядит гораздо наряднее. Вам нужно взглянуть, что леди сделали со столовой, сэр. Все там починили и расставили вещи должным образом. Вчера весь день этим занимались. Даже почистили потолки специальной смесью, которую изобрела мисс Росс.

Мисс Росс? Ах да. Венеция ведь считается его лондонской кузиной. И судя по восторженной улыбке Джейми, парень уже забыл, что она слишком важная персона – не для таких, как он.

Лахлан с трудом подавил желание сдернуть парнишку с лестницы и стереть эту глупую улыбку с его лица.

– А разве ты не должен сейчас находиться в солодовне? Ведь процесс все еще идет.

– Да, сэр, – пробормотал Джейми и начал спускаться с лестницы.

– Не обращай внимания на Лахлана, – сказала леди Марджори парню. – Пусть себе ворчит. Он просто срывает зло, потому что с ним не посоветовались. Он прекрасно сможет некоторое время обойтись без тебя.

Лахлан, конечно же, мог. Но с какой стати Джейми будет торчать здесь, любуясь Венецией с ее раскрасневшимися щеками и горящими глазами, в то время как он должен париться на винокурне, томясь и изнывая по ней?

– Если вам в помощь нужен мужчина, я сам могу вам помочь, – сказал Лахлан, хотя прежде он скорее бы пробежался босиком по раскаленным углям, чем стал возиться с занавесками и прочими женскими глупостями. – Пусть Джейми отправляется на винокурню.

– Ну уж нет, – возразила его мать. – Если ты останешься здесь, есть риск, что тебя увидит какой-нибудь приезжий из города. – Она сердито сверкнула на него глазами. – И кроме того, не хватало еще, чтобы ты развешивал занавески, когда приедет граф. Ты должен выглядеть суровым и мужественным, разве не так?

Неужели она действительно произнесла это с сарказмом? Его собственная мать! Лахлан взглянул на Венецию, которая, похоже, прятала улыбку, подкрашивая черной краской железную дровницу возле камина.

– Дунканнон не появится еще несколько дней, – твердо заявил он. – А если кто и приедет, то твой новый дворецкий, которого ты наняла, не спросив меня, предупредит нас, так что я успею спрятаться.

Его мать воинственно уперла натруженные руки в тощие бока.

– У тебя есть дела поважнее, чем болтаться в доме. Бог свидетель, последние пять лет ты частенько говорил мне об этом. Мы и не думали тебя от них отрывать. – Она подошла к нему ближе. – Джейми вполне нас устраивает. А ты иди подобру-поздорову и не мешай нам работать.

Лахлан неохотно направился к дверям.

– Возможно, увидимся за обедом, – сказал он, выходя в коридор.

– Мы слишком заняты, чтобы регулярно питаться. – Его мать улыбнулась ему, стоя на пороге. – Я попрошу кухарку отнести тебе обед в хижину, хорошо?