Мари Кирэйли - В плену теней

Но если бы Линна осталась, чем она могла ему помочь? Луи слишком многого требует. Причем всегда.

– Он нарочно разбил мои очки, – продолжает Луи и начинает плакать. – Сказал, что хочет лишить меня зрения.

И наверняка лишил еще кое-чего. Линна видит синяки на руках брата и понимает, что отец хватал его сзади. Так же, как однажды схватил ее, грязно ругаясь и повторяя, что она никогда не сможет ничего доказать.

Порой в пьяном виде он называл ее именем матери.

Линна садится рядом с Луи, берет его за руку и прикладывает ладонь брата к своей щеке.

Когда возвращается Жаклин с едой для Линны, где-то открывается дверь, слышится смех.

Это Эд привез Уилли обратно.

– Хейли? – позвал он.

Она проснулась и подавила тяжелый вздох. Нет, Линна живет не в комнате, где когда-то умерла, она поселилась в самой Хейли.

Эд с Уилли уже побывали в торговом центре, где Эд позволил ей самой выбрать рождественский подарок, и на утреннем представлении в театре. Сейчас они собирались поплавать в бассейне.

Теперь, когда девочка подколола волосы и сменила мешковатую одежду на черный купальный костюм, она выглядела ужасно худой. Круги под глазами, на которые Хейли обратила внимание утром, стали еще темнее.

Во время плавания Хейли заметила на запястье Уилли медицинскую татуировку и спросила, что она означает.

– У меня астма, – ответила Уилли.

– Аллергическая?

– Да, у меня аллергия на все, как говорят врачи.

Поскольку Уилли, похоже, не испытывала никакой неловкости от обсуждения этой темы, Хейли задала следующий вопрос:

– Зимой твое состояние ухудшается?

– Раньше ухудшалось. А теперь у нас в доме есть радиаторы. У Пита – электрическое отопление. Так что все будет в порядке.

Однако уверенности в ее голосе не слышалось. Позднее, когда Эд пошел в номер, чтобы принести всем содовой воды, Хейли взяла девочку за руку и сказала:

– Я понимаю, что мы еще слишком мало знакомы, но знай: если тебе когда-нибудь понадобится помощь или ты просто захочешь с кем-нибудь поговорить, ты всегда можешь позвонить мне. Поняла?

– Пит такой дурак! – выпалила Уилли. – Лучше бы мама его никогда не встречала.

Интересно, была ли Хейли так же склонна к мелодраматизму в четырнадцать лет?

– Пит, – продолжала Уилли, – похож на некоторых книжных персонажей: у него много лиц, а настоящего вы никогда не видите.

Хейли молчала, стараясь понять, что имеет в виду девочка.

– Но все же он не круглый дурак, – возразила она наконец. – Ведь он любит твою маму. Думаю, это уже кое-что.

– Представляете, они решили пожениться всего через три недели после знакомства! Мне кажется, чтобы на это решиться, нужны годы. Как вы думаете, папа позволит мне остаться у него, пока они будут проводить свой медовый месяц? – Она сморщила носик, словно сама мысль о том, что мама и Пит будут спать вместе, была ей отвратительна.

Интересно, как отнесется к этому Пит?

– А тебе разве не нужно ходить в школу?

– У меня два свободных дня в неделю. Могу прихватить еще три.

– Ну, спроси у отца.

После рождественского ужина Уилли спросила. К тому времени Хейли уже успела предупредить Эда, тот посовещался с бывшей женой и понял, что ей такая перспектива чрезвычайно нравится.

Пит тоже согласился, промямлив что-то насчет полного отсутствия у него опыта общения с подростками.

– Она замечательная девочка. Ты легко со всем справишься, – заверила Эда Хейли и заметила, как он просиял от комплимента.

На следующий день после Рождества Эд и Хейли отправились обратно в Новый Орлеан и приехали туда вечером. К тому времени Хейли уже не могла думать ни о чем, кроме работы; у Эда тоже нашлись кое-какие дела. Они попрощались перед входом в «Сонину кухню», и Хейли, нагруженная чемоданом и огромным декоративным деревом, которым наградили ее Пег и Пит, стала подниматься по лестнице.

Дверь ее комнаты оказалась распахнута, компьютера не было, вещи, вываленные из гардероба и ящиков стола, в беспорядке разбросаны на кровати. Водрузив растение на пустое место, где раньше стоял компьютер, Хейли проверила тайник. Коробка с дискетами тоже исчезла.

Грабители нашли то, что искали, со спокойствием фаталиста подумала Хейли. Пропажа компьютера не остановит ее работу. Хотя она испытывала привязанность к старичку, другой, который она купит на деньги от страховки, будет служить не хуже, а пока можно пользоваться портативным.

Тем не менее Хейли заметила, что дрожит – от гнева и страха.

Неужели она действительно надеялась, что новый замок остановит грабителей? Дверь была открыта, не взломана. У профессиональных жуликов есть свои слесари. Она выглянула из окна на улицу. Старик, живший через дорогу, улыбался и махал ей рукой. Он больше не казался ей просто назойливым соглядатаем. Интересно, не был ли он замешан в деле – может, наблюдал за квартирой, чтобы подать сигнал, когда Хейли уедет?

– Фрэнк приносит свои извинения, – послышался сзади такой тихий голос, что можно было подумать, будто говорящий хотел испугать ее.

Хейли резко обернулась и увидела в дверном проеме Нормана. Его смуглая кожа сияла на фоне белоснежной униформы, выражение лица было привычно надменным, хотя и несколько иным, чем всегда.

– Фрэнк послал меня, так как сам сейчас очень занят. Он обнаружил, что в комнате кто-то побывал, сегодня днем. Мы думаем, кто-то вломился сюда в обеденное время. Фрэнк просил передать, что заплатит за новые замки.

– В этом нет необходимости. Старые в порядке.

– Он спрашивал, не вызвать ли полицию.

На этот раз придется сообщить о взломе, иначе она не получит страховки и не сможет купить новый компьютер.

– Я сама позвоню, – ответила Хейли.

– Думаю, вам следует отсюда съехать. Это не самое безопасное для вас место, – сказал Норман.

– Было бы жаль – мы с вами только-только подружились, – заметила она.

– Вы уж меня извините, но Фрэнк хорошо к вам относится и сильно нервничает из-за всего этого. И потом, то, что происходит, напоминает ему о тетушке. Я никогда не видел его таким расстроенным.

Хейли с удивлением поймала себя на мысли, что Норман действительно любит своего толстого хозяина, а не только его деньги. Она была несправедлива к Фрэнку: пусть он толстый и далеко не красавец, но он всегда был добр к ней. И к Норману она тоже была несправедлива.

– Простите меня, – сказала Хейли. – Но я не могу уехать отсюда, пока не закончу книгу. Скажите Фрэнку, что я постараюсь как можно реже выходить из дома.

– Не исключено, что в следующий раз именно вы им и понадобитесь.

Та толика симпатии, которую она только что почувствовала к Норману, мгновенно улетучилась.

– Знаю. Постараюсь проявить бдительность, – ответила Хейли.

Сразу после Нового года Хейли поехала в другой конец штата, чтобы встретиться с Дениз Морган и посмотреть на дом, который они с Джо купили через месяц после свадьбы.

Маленький особнячок в колониальном стиле находился в той части Лейк-Чарлза, которая была больше похожа на предместье, чем на город, – полицейские обычно селятся в таких местах, когда начинают семейную жизнь. Выстроенный, без сомнения, в пятидесятые годы, дом отличался от соседних только желтовато-коричневой обшивкой, ставнями цвета морской волны и разросшимися сверх меры кустами перед фасадом.

Когда Хейли говорила с Дениз Морган по телефону, то по детскому голоску представляла себе маленькую, робкую женщину. Но дверь ей открыла пышногрудая, крутобедрая дама со сверкающими зелеными глазами. Хотя она и ждала Хейли, ее спортивные брюки были измазаны как уже засохшей, так и свежей краской, а волосы стянуты на затылке видавшим виды хлопчатобумажным шарфом.

– Я так рада, что вы приехали! Терпеть не могу телефонных разговоров: мне всегда нужно, чтобы голос совмещался со зрительным образом, – сказала Дениз, ведя Хейли в дом.

Вся мебель в гостиной оказалась сдвинутой к центру и покрытой брезентом. По углам сквозь еще не просохшую грунтовку стен просвечивали золотистые полоски.

– Пойдемте в кухню, поговорим и заодно выпьем кофе. Осторожно – рамы только что покрашены.

Здесь все было свежевыкрашенным, и нигде не было видно рождественской елки.

– Простите, что принимаю вас в таком бедламе. Я не знала точно, когда вы приедете, а мне нужно срочно закончить ремонт.

В комнате пахло не столько краской, сколько сигаретным дымом и – Хейли не сомневалась – марихуаной. Судя по всему, Дениз Морган принадлежала к тем деятельным натурам, которые поддерживают себя с помощью допинга.

– Хотите сменить обстановку? – спросила Хейли.

– Переезжаю. Прошу вас: сливки, сахар.

Хейли отрицательно покачала головой.

– Хорошо, что я успела застать вас здесь, – сказала она.

– Да, я скоро уеду. Буду преподавать бухгалтерский учет в городском колледже Батон-Руж. А моя сестра с мужем поживут здесь несколько месяцев, пока не построят собственный дом. Иногда все складывается очень удачно, правда? – Она поставила перед Хейли чашку и принялась над умывальником отскребать краску с рук. Прежде чем сесть за стол, Дениз наложила в вазочку разных рождественских печений и поставила ее поближе к Хейли. – Вы сказали, что пишете книгу о Джо?

– В некотором роде. – Хейли объяснила, о чем будет книга, и заверила, что не собирается упоминать в ней имя Дениз.

– Вам нет нужды оправдываться. Я нисколько не возражаю, если вы обо мне напишете. Вот уже несколько лет я оберегаю память Джо от клеветы – с тех самых пор, как он умер. И с радостью сделаю это еще раз.

– Наверное, он был хорошим мужем?

– Потрясающим… во всяком случае, в первые годы. Он поступил в полицию вскоре после нашего знакомства. Мы переехали сюда. А потом Джо начал продвигаться по службе, и постепенно все стало меняться.

– Эд говорил, он начал пить.

– Не сразу. Джо был маниакальным приверженцем порядка. Ему было необходимо, чтобы все делалось тщательно, аккуратно и доводилось до совершенства. Работа в полиции едва ли отвечает этому требованию. То, с чем он сталкивался на улицах, было ужасно. Поэтому для него было особенно важно, чтобы жена следовала его правилам.