Йен не шевельнулся.

– Ответь мне, Сара, – попросил он.

Это было еще больнее.

– Нет, – сказала она. – Не думаю, что я отвечу тебе. Мне кажется, ты уже все для себя решил. Что ж, если ты считаешь меня виновной, то ты можешь не стесняться и обратиться к властям. У меня слишком много работы, чтобы выслушивать твои оскорбления. Ты же видишь, что сегодня я припозднилась. Я была в городе – оказывала услугу другу.

Не успела она повернуться, как он схватил ее за руку.

– Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишься.

– Не объяснюсь?! – переспросила она, отшатываясь от него. – Не объяснюсь?! Кем ты себя возомнил?

Йен уже собрался прокричать что-то ей в ответ, но вдруг его рука упала. Отступив на шаг, он провел пятерней по волосам.

– Скажи мне! – взмолился он. – Пожалуйста! Что произошло? Как он умер? Почему ты никому ничего не сказала?

Сара очень рассердилась. И огорчилась. А ведь этого не должно было быть. Все против нее. И какие бы чувства она ни испытывала к Йену, у него нет причин внезапно ощутить к ней доверие. Не считая того, что она его не сдала.

Да, не сдала. Она осталась с ним, несмотря на то что последствия этого могли быть для нее фатальными.

Сара продолжала кивать, как будто это могло ей помочь избавиться от страдания, разочарования, смущения.

– Я не могу разговаривать здесь, – наконец промолвила она. – Иди за мной!

Повернувшись, она вышла из подвала. Сара не останавливалась, пока не увидела беседку. Освещаемая послеполуденным светом, она казалась такой мирной. Место для раздумий и спокойствия. Для медитации. Но не для самоубийства.

Саре не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, что Йен следует за ней. Она могла чувствовать его присутствие. Могла ощущать исходящий от него запах чистоты, ту странную живую энергию, которая, казалось, окружала его. Это неумолимо влекло ее к Фергусону.

– Сара, – вымолвил он, взяв ее за руку, – прости меня. Просто… так много всего произошло. – Он огляделся по сторонам. – А теперь, детка, присядь ненадолго. Поговори со мной.

Сара вырвала у него свою руку. Йен указал на каменную скамью в углу сада, где их не могли увидеть из дома. Что ж, усаживаясь, подумала Сара, по крайней мере они не сидят в беседке Босуэлла.

Усевшись на безопасном расстоянии, Йен протянул ей руку. Проигнорировав ее, Сара сложила руки у себя на коленях.

– Так что же с ним случилось, Сара? – спросил он.

Она подняла глаза лишь для того, чтобы посмотреть на море. Любимый вид Босуэлла. Тот самый, что заставлял ее содрогаться, потому что перед ее внутренним взором до сих пор стояла его фигура – темный силуэт, выделявшийся на фоне всей этой красоты, освещаемой солнцем.

– Ты оставил его там, где нашел? – спросила она.

– А что я еще мог с ним сделать?

Она пожала плечами:

– О, я даже не знаю! Отнести его в дом и погубить его мать, например.

Похоже, Йена ее слова задели.

– Не может быть, что ты считаешь меня способным на такое, – заметил он.

Сара посмотрела на него.

– Не могу? – Она рассмеялась. – А почему? Ты ведь уже обвинил меня в убийстве.

– Прости меня. Я не должен был думать этого. Я просто был…

– Рассержен? Да, я знаю, что ты чувствовал. Я тоже долго сердилась. Ты, случайно, не посмотрел на рану Босуэлла?

– Разумеется, посмотрел, – ответил шотландец. – Обычный выстрел в голову.

Было безопаснее смотреть на ее руки, сложенные на коленях.

– М-м-м, да! Пистолет был прижат прямо ко лбу. Его руки так сильно дрожали, что я все еще не знаю, во что он целился.

Сара не отреагировала достаточно быстро, она не поверила ему. Раньше Босуэлл всегда приходил в себя, выбирался из черной пропасти уныния, преследовавшего его с детства. И у нее всегда был шанс помочь ему справиться с ней.

Но только не в тот раз. Босуэлл убедил ее тогда, что если он просто посидит на своей маленькой скамье и посмотрит на море, то ему станет легче и он будет готов встретиться с семьей. А потом она услышала тот звук. Ошибиться было невозможно: он снимал с предохранителя пистолет.

– Ты хочешь сказать, что он выстрелил в себя? – спросил Йен. – Но почему?

Сара развела веером пальцы, словно до сих пор видела на них кровь.

– Потому что он совершил ошибку, отправившись на войну, – проговорила она в ответ. – Босуэлл не был создан для войны. Он не смог вынести ее гнета. – Она посмотрела на море. – Он был так возбужден! Он хотел стать героем. Хотел въехать на огромном коне в самую великую битву, которую только видел мир. – Она пожала плечами. – Но реальность оказалась для него горьким уроком. Босуэлл не был готов к ней.

Особенно та реальность, что отправляет мужчин в ад. Бедный Босуэлл! Сара не знала, что он потерпел неудачу, пока не прочитала записку, которую нашла в его ранце. Он убежал с поля боя и продолжал бежать. Он бежал всю дорогу до дома.

– Ты хочешь сказать, что он приехал сюда только для того, чтобы застрелиться? – поинтересовался Фергусон.

– В своей беседке, – кивнув, сказала Сара. – Там, где океан мог стать последним, что он видит.

– Я не могу в это поверить.

Сара повернулась к нему.

– Тебе легче поверить в то, что это я застрелила его? – спросила она.

Йен вскочил. Боль, появившаяся в его глазах, должна была удовлетворить ее.

– Нет… Нет… Конечно, я видел мужчин, предавшихся отчаянию. Но вернуться домой… Застрелиться, когда семья совсем близко…

– Нет, он так и не повидался с семьей. Они не знают, что он был здесь. – Сара печально усмехнулась. – Думаю, он жил в этом подвале с неделю. Он появился лишь один раз, когда его семья уехала на ночь. Здесь осталась только я. Босуэлл не хотел, чтобы его мать узнала, что с ним произошло. Поэтому он умолял убедить ее в том, что он погиб на поле боя. А потом, прежде чем я успела подбежать к нему, он приставил пистолет к своей голове.

Глядя на нее, чтобы это было его последним воспоминанием, – не на свой дом и не на небо. На море. Он смотрел на море.

– Почему же ты не рассказала мне это, детка? – спросил Йен. Его голос прозвучал гораздо нежнее, чем прежде, как будто он своими глазами видел воспоминания, отпечатавшиеся у нее в голове.

Сара заморгала.

– Не рассказала тебе? А почему я должна была тебе это рассказывать? Ты должен был как можно быстрее уехать отсюда. Ты же здесь временный гость, Йен. А я – нет. К тому же я сама должна решить эту проблему.

У него был такой вид, будто она его ударила.

– Ты даже сейчас так считаешь?

Почему-то Сара тоже встала.

– Я особенно сейчас так считаю, – вымолвила она. – У тебя самого проблем хватает. А мои предоставь решать мне.

Фергусон провел рукой по волосам.

– Я не могу, – сказал он.

Они очень долго стояли лицом лицу, а мир к ночи постепенно терял четкость очертаний, в доме начали мигать огни. Наконец Йен покачал головой.

– О, Сара! – проговорил он. И прежде чем она смогла остановить его, он заключил ее в объятия. – О, детка! – шептал он ей в волосы. – Прости меня! Нет, не за Босуэлла. За меня и мои смешные подозрения. Я мягкотелый дурак.

– Да, – не стала возражать Сара, кладя голову ему на плечо. – Так и есть.

– Просто я ужасно удивился… Ты простишь меня? Это больше, чем я заслуживаю…

На этот раз Саре потребовалось больше времени на ответ. Она была слишком занята – ей надо было насладиться этим мгновением утешения, поддержки. Она получала удовольствие от силы рук Йена, обнимавших ее.

Может ли она его простить? Еще нет. Его обвинение больно укололо ее. Но искренность не поможет заставить Йена уйти отсюда. А он должен это сделать.

– Да, – наконец промолвила она сдавленным голосом, потому что ее лицо прижималось к его груди, а глаза были закрыты. – Думаю, да.

Йен заправил ей за ухо выбившуюся из узла прядь волос.

– А ты вообще-то собиралась рассказать его родным, где он находится?

Сара со вздохом подняла на него глаза.

– Честно? Не знаю. Мне казалось, его матери было бы лучше, если бы я этого не сделала. В таком случае она считала бы, что с ее Босуэллом все в порядке и он в Бельгии ждет возможности поехать домой. Единственный, кто тревожится за его судьбу, – это Мартин. – Она пожала плечами. – Если он узнает, что Босуэлла больше нет, он получит поместье. Но мне нужно время, чтобы защитить семью мужа.

Они долго стояли там, обнимая друг друга и глядя на то, как листья летают над газоном, а облака отражаются в море. В поместье против обыкновения стояла тишина, даже животные затихли. Сара всем сердцем желала, чтобы все так и оставалось, застыло бы во времени, как душа в чистилище, как воспоминания леди Кларк о Босуэлле.

Понятно, что этого не будет. Как всегда, вмешается реальность.

Поэтому, независимо от того, чего ей хотелось, Сара подняла голову и вышла из объятий Йена Фергусона.

– Я не уверена, что ты раньше услышал меня, – сказала она. – Но для тебя настало время бежать отсюда. Мы не можем больше ждать, пока твои друзья свяжутся с тобой.

– Я слышал тебя. – Он подвел Сару к скамье, усадил ее и сел сам. – Ты уверена, что видела именно Мину? – спросил Йен, снова потянувшись к руке Сары.

– Она не из тех, чье лицо можно забыть. – Сара устало улыбнулась. – И я больше не удивляюсь, узнав, что она устроила настоящий хаос среди твоих друзей.

– Да, она это сделала. – Фергусон вздохнул. – И теперь она здесь. Интересно, кто донес на меня?

– Ясно, что кто-то перехватил твое письмо. Она стояла возле почты и разговаривала с мистером Стрикером, словно они встретились там случайно. Она выдает себя за недавно овдовевшую женщину. Очень эффектную.

Йен резко вздернул голову.

– Со Стрикером? Я думал, он более осторожен.

– Быть может, они надеются, что его присутствие поможет выманить тебя, – предположила Сара.

– Возможно. – Потянувшись к Саре, Йен нежно провел пальцем по ее щеке. – Моя отважная девочка. Я столько всего взвалил на тебя!