– Я не смог… остановить его, миледи… прошу прощения…
– Так мы едем в город? – спросила Арти, стоявшая у кухонной двери.
Сара поняла, что все смотрят на нее: Арти и Пег, Паркер и Мэри Санди. Все ждали ее ответов. Распоряжений. Ей не с кем здесь поделиться своими проблемами. Не с кем поделиться радостью. И кроме тех нескольких лет, которые она провела рядом со своими подругами, у нее никогда не было близких людей. Она не могла делиться ни с родителями, ни с Босуэллом, ни со своей семьей, ни с соседями. Черт бы побрал Йена Фергусона, из-за которого она ненадолго забыла об этом.
– Все в порядке, – сказала Сара, как будто все ее размышления не имели значения. – Паркер, идите в дом и полежите. Пег, у нас есть еще одеяла. Я заберу Уиллоби. А ты, Арти, если хочешь поехать в город, запряги Харви в двуколку.
– Что? – инстинктивно запротестовала Арти. – Нет уж. Он кусается. К тому же леди не должна…
– Эта – должна, – перебила ее Сара, не отворачиваясь от борова. – Прихвати парочку лепешек Пег. Или ты мне поможешь, или оставайся дома. Решать тебе.
А потом, прежде чем кто-то начал возражать, Сара направилась к загонам для скота, ведя за собой борова. Когда Пег, подбоченившись, пробормотала: «Ну вот, наконец-то…» – Сара даже не сочла нужным повернуться, чтобы выяснить, что же там «наконец-то» происходит. Правда, когда Арти, громко топая, направилась в дом, Сара, кажется, все поняла.
Но от этого ей не стало лучше. Она неожиданно вспомнила ту двенадцатилетнюю Сару, которая мечтала о приключениях и дружбе. О том, чтобы разделить их с героическим мужчиной. Вместо этого ей достался мужчина, которого силой заставили жениться и который возмущался каждым мгновением брака. Домосед, которого она, не желая того, выгнала из дома.
Жизнь Сары была предопределена с самого рождения, и ей никогда не следует забывать об этом.
Особенно когда в ее подвале спит Йен Фергусон.
Саре всегда нравилось ездить в Лайм-Реджис. Но в этот день поездка не радовала ее. Она ехала в город с письмом предателя в кармане, из-за которого ее дорогая Лиззи попадет в неприятности, поэтому Сара провела день, желая поскорее вернуться к Йену и опасаясь этого, поскольку ее одолевали мысли о том, что она ему нужна.
Вернувшись вечером в подвал, Сара поняла, что худшие из ее опасений сбылись. Йен был не в себе, его рана распухла и гноилась, на боку у него появились красные припухшие полосы. Он никак не мог успокоиться, его трясло и колотило. Поэтому Сара снова уложила его в гнездышко, которое он соорудил из одеял, и накрыла его. Сара обтерла его кожу холодной водой, сменила повязку и напоила его ячменным отваром и чаем из коры хинного дерева.
Время шло, а Йену становилось все хуже. Лихорадка усиливалась. Сара была рядом и утирала ему пот. У него начался бред, и она держала его. Как будто пытаясь искупить желание разделить с ним что-то, Сара делила с Фергусоном терзающих его демонов.
Всю ночь она просидела с ним в этом холодном подвале, пока он выдерживал одну битву за другой, искал пропавших товарищей и крался в безопасное место по вражеской территории. Сара ужасно боялась, что его крики и стоны услышат. Его голос то становился выше, то угасал, и это был призрачный припев боли и потери.
– Эндрюз! Назад! Назад, черт тебя побери! Ты слишком далеко!.. Пустите меня! Я должен до них добраться! Там есть еще трупы!
Йен – хороший человек. И не должен так страдать. Однако призраки продолжали неустанно рваться к нему. А Сара, сердце которой обливалось кровью, оставалась рядом, чтобы омывать лицо больного и держать его за руку, когда воспоминания становились слишком тяжелыми и цена, заплаченная за битвы, обостряла черты его широкого, смелого лица. Йен слишком много видел. А страдал еще больше. И здесь, глубокой ночью, под землей, где живут призраки, он платил свою цену.
– Держитесь друг друга, парни! Они снова приближаются!
Целых три дня лихорадка затихала днем и бушевала ночью. Сара сидела рядом с ним час за часом и тревожилась о нем, когда не могла прийти. А наверху продолжалась жизнь. Становилось холоднее, грязь стала покрываться хрустящим льдом. Уиллоби требовал испорченное одеяло, а Пег пребывала в дурном настроении. Сара с мистером Хиксом десятый или двенадцатый раз чинили заграждение загона, леди Кларк требовала у нее новостей об акварельной краске из египетской мумии, а Артемизия горевала из-за того, что пропустит прием века. Еще одна лиса разорила курятник Сары и унесла двух ее любимых несушек, а Старый Джордж собирал сено в сопровождении своего постоянно болтающего сынишки и борова весом в шестьсот фунтов.
Когда получалось, Старый Джордж подменял Сару в подвале. А она так измоталась, что была даже не в состоянии отругать его за то, что устроил склад контрабанды в такой близости от ее дома.
– Если уж ты контрабандный бренди сюда пронес, то какой-нибудь лежак и подавно мог бы принести, – вот и все, что сказала она.
И когда Сара в следующий раз пришла в подвал, Йен лежал на походной кровати и перовой подушке. А уж в том, что из-за высокого роста его ступни свешивались с кровати, вины Джорджа не было.
Спустившись в подвал, Сара увидела Джорджа, стоявшего у кровати и зажимавшего тряпкой нос, из которого текла кровь.
– Боже! – воскликнула Сара, роняя свои вещи. – Что случилось?
– Buaidh no Bas! – прогремел Йен и тут же упал с кровати.
Сара отскочила назад.
– Что это означает? – спросила она.
Джордж сильно качнулся.
– Подозреваю, это означает: «Убей англичанина!» – ответил он.
– Понятно, – пробормотала Сара, проходя мимо Джорджа к Фергусону.
Джордж попытался остановить ее.
– Нет, миледи, – сказал он. – Полковник может случайно ударить вас.
– Нет, Джордж, – отозвалась она, опускаясь на колени возле кровати. – Он этого не сделает.
Йен не задел ее. Ни разу. А вот у Джорджа на четвертый день появился не один синяк, и опять был разбит нос. Йен – боец. Эдакий древнескандинавский рыцарь, берсеркер, как однажды назвала его сестра. Когда Джордж пытался удерживать его, Фергусон сопротивлялся как безумец и размахивал кулаками. Но как только Сара заговорила, Йен остановился. Прислушался. Успокоился. Это привело Джорджа в замешательство. Для Сары было мучительно осознавать, что этот мужчина, сражавшийся с такой отвагой и силой, который учился воевать и отчаянно бился в глубине своего сознания, даже в приступе бреда помнил, как бережно надо обращаться с женщиной.
Теперь Сара знала, чего ей будет стоить ее желание человеческого контакта. Она понимала: что бы ни случилось, каждый его крик и дрожь, каждое имя, которое он называл в ночи, будут преследовать ее в собственных снах. Если она когда-либо еще сможет заснуть.
На четвертый день Сара запаздывала в подвал. В тот день очередная часть забора упала, и овцы убежали на пастбище сквайра, а одна из них оказалась мертвой на дороге. Это был уже пятый случай за месяц.
Подобрав одну из досок, валявшихся в затоптанной грязи, мистер Хикс почесал взъерошенную голову и плюнул на землю.
– Подпилена, – проворчал он. – Почти ровненько.
Сара, раскладывавшая инструменты, выпрямилась и вопросительно уставилась на него.
Мистер Хикс махнул в ее сторону доской, как саблей.
– Подпилена! – повторил он.
Сара посмотрела на явственные следы, оставленные пилой на доске, а затем взглянула в глаза Хикса, в которых горел осуждающий огонь.
Внезапно она опустилась на упавший заборный столб.
– Но кто мог…
Снова плюнув, мистер Хикс отбросил доску в сторону. Сара смотрела на него, желая, чтобы он сказал, что ошибся. Что поспешил с выводами.
– Прошу прощения, миледи, – промолвил он. – Но вы, черт возьми, сами знаете, кто это сделал. – Он указал на доску. – Это злой умысел. У меня есть подозрения, кто это сделал, и я думаю, что он делал это и раньше.
Сара огляделась по сторонам, как будто ждала, что увидит где-то вокруг себя объяснение.
Нет. Только не это. Только не сейчас.
Но Хикс не ошибался. Она это знала так же точно, как и имя негодяя. И вдруг ей стало противно, что она не заподозрила этого уже давно. Мистер Хикс прав. Лето задалось труднее, чем обычно. Внезапные смерти, необъяснимый ущерб, потребовавший денег, которых у нее не было. И кому все это могло быть выгодно, кроме Мартина Кларка? Судя по акту, закрепляющему право наследования земли, он был единственным наследником.
Неужели она напрасно обвиняла Уиллоби в том, что он убегал из загона? Могли ли человеческие руки перекрыть ручей, который уничтожил часть ее урожая пшеницы? И ее кур. Логично все было свалить на лису. Но что, если хищник двуногий? Неужели Мартин Кларк действительно был способен на такое зло?
Сара ощутила приступ тошноты. Почему она раньше не видела этого? Что могла с этим сделать? Не может же она патрулировать все поместье! Она не в состоянии уследить даже за своим курятником! Как остановить этот вандализм? Как доказать, что это дело рук Мартина? И если это действительно он, то у него есть все возможности идти на шаг впереди нее.
К тому времени, когда Сара вечером дошла до подвалов с кружкой кофе и очередной повязкой в руках, она пребывала в нетерпении, была расстроена и уже давно измучена. Не должна она проводить все это время с Йеном. Ей следует защищать свою маленькую ферму.
Но одного взгляда на Йена, который, ссутулившись, сидел на краю кровати, было довольно для того, чтобы Сара почувствовала себя виноватой за мысли об этом. Бледный как привидение, он, похоже, был еще более усталым, чем она. Сара подумала, что Йен потерял еще один стоун веса, отчего на его небритых щеках появились впадины. От долгой лихорадки он должен был измотаться, потерять силу. Однако даже дрожащий и слабый, он не казался ни слабым, ни обессиленным. Мощь Фергусона поразила Сару еще до того, как он заговорил.
– Письмо пришло? – спросил он, как делал всякий раз, когда Сара приходила к нему.
"В плену страсти" отзывы
Отзывы читателей о книге "В плену страсти". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "В плену страсти" друзьям в соцсетях.