— Как прошел концерт группы? — спрашиваю я.

— Они выступили замечательно. Не могу поверить, что брат Дэйва ― их менеджер.

— Да, это несколько шокирует. Алекс всегда был таким неудачником. Трудно представить, что он управляет чем-то, когда не может даже управлять собой, — я тихонько хихикаю, вспоминая о некоторых сумасшедших поступках, которые он вытворял в колледже. — Там он сходил с ума. Чудо, что он выжил. Клянусь, он должен был умереть от алкогольного отравления, да и вообще был длинный список девушек, которые хотели его избить. Он был королем на одну ночь. Это было мерзко. Несколько раз он приглашал меня на свидания, но я всегда отказывалась. Я не очень-то горела желанием стать частью его гарема, — я фыркаю от этой нелепости.

— Я не знал, что он приглашал тебя. Иначе сказал бы ему держаться от тебя подальше, черт возьми. Хотя сейчас он нормальный парень. Дэйв сказал, что он взялся за ум, надеюсь, что и дальше так будет. Было здорово увидеть их обоих.

Подходит наша официантка и ставит тарелки с едой и молочные коктейли перед нами на стол.

— Ребята, вам что-нибудь еще нужно?

— Нет, это все, — отвечает Маркус, пока я рьяно трясу бутылку кетчупа, перед тем как открыть ее. Я всегда так делаю, потому что нет ничего хуже, чем вытекающая в тарелку водянистая жидкость. Я содрогаюсь в отвращении от одной лишь мысли об этом, затем снимаю крышку и нажимаю на номер 57 на бутылке. (Примеч. на бутылке кетчупа «Хайнц» стоит цифра 57). Кетчуп медленно вытекает густой лужицей на мою тарелку. Срабатывает каждый раз.

— Я скучала по тебе прошлой ночью. Думала, что ты, по крайней мере, придешь и обнимешь меня, — я притворно надуваю губы.

Маркус улыбается мне, перед тем как откусить большой кусок бургера. Он жует и держит палец поднятым вверх, показывая, что ему нужна минутка. Затем запивает еду глотком молочного коктейля, после чего отвечает мне:

— Я хотел зайти и сделать больше, чем просто обнять тебя, — он поигрывает бровями, заставляя меня хихикать. — Меня не было дома до двух часов ночи, а уже в шесть утра надо было вставать. Я пытался быть тактичным, но сейчас готов пнуть себя за это.

— Так что происходит с тобой? Ты никогда не звал меня на обед посреди недели, — спрашиваю я, макая картошку в молочный коктейль, прежде чем съесть.

— Вчера позвонил мой отец, ему нужно, чтобы я немедленно приехал. У одного из его сотрудников случился сердечный приступ.

— Какой ужас. С ним все будет хорошо?

— Надеюсь, он все еще в реанимации, но в стабильном состоянии. Врачи сообщили его жене, что он будет долго восстанавливаться и не сможет работать некоторое время.

— Это значит, что ты останешься там на какое-то время? — спрашиваю я, внутри зная, что это значит. Он отправляется в Калифорнию и в скором времени не вернется обратно. Я отталкиваю тарелку от себя, внезапно потеряв аппетит.

— Я точно не знаю, но полагаю, что не вернусь обратно, пока не начнется школа, — он выдыхает и качает головой, прежде чем продолжить. — Я не хочу оставлять тебя и рушить все наши планы на это лето, но как я могу подвести отца, когда он рассчитывает на меня?

— Я знаю, что ты должен поехать, в противном случае это будет съедать тебя изнутри. Я буду безумно по тебе скучать, Маркус. Как я буду без тебя так долго? — спрашиваю я, вытирая слезы с глаз. Я действительно не могу представить себе все лето без него. Он ― огромная часть моей повседневной жизни.

— Хейли, не плачь, пожалуйста. Я не могу вынести твоих слез. Я едва держу себя в руках, и если ты не успокоишься, то я тоже сорвусь, — он берет мою руку в свою, успокаивающе поглаживая, после чего останавливается, чтобы сделать глубокий вдох.

О, нет, уверена, что ему нужно сообщить мне что-то еще, и это не будет хорошей новостью.

— Я улетаю сегодня в восемь вечера, Хейлз, — говорит он. Могу сказать, что ему так же тяжело, как и мне. Слезы сплошным потоком текут по моему лицу, и я не могу произнести ни слова, пытаясь сдержать рыдание.

Маркус поднимается и подходит к моей стороне дивана, опускаясь рядом со мной. Он осторожно притягивает меня в свои объятия и держит так, пока я плачу. Целует меня в макушку, шепча на ухо, что мы пройдем через это. Знаю, что так и будет, но, тем не менее, это паршиво. Всего на миг я снова хочу стать маленькой девочкой, чтобы топнуть ножкой и закатить истерику по поводу такой несправедливости.

Поднимаю голову с его плеча и смотрю ему в глаза, видя в них отражение той же печали, какую чувствую и я. Он обхватывает мое лицо ладонями и наклоняется вперед, оставляя нежный поцелуй на губах, прежде чем провести большим пальцем под глазами, стирая слезы.

— Ты будешь в порядке, несмотря на мой отъезд. Мы будем созваниваться и переписываться все время, пока я буду там. Мы делали так в течение четырех лет в колледже, и сможем выдержать одно лето.

Я не хочу, чтобы он чувствовал себя еще хуже, поэтому киваю в знак согласия.

— Сейчас мне необходимо вернуться на работу и закончить ее. Затем я должен найти время, чтобы упаковать свои вещи.

— Я могу собрать твои вещи за тебя. Я знаю, что тебе понадобится. Только придется докупить несколько рубашек, когда ты прибудешь туда. Они понадобятся тебе, если надо будет носить галстук на работу.

— Ты права. Тогда положи то, что по твоему мнению я должен взять, а с остальным я разберусь, как только заселюсь.

— Могу я отвезти тебя в аэропорт? — спрашиваю я с надеждой в голосе.

— Конечно, Хейлз. По-другому и быть не может.


***

Я возвращаюсь в офис после обеда, выглядя при этом ужасно. Но дело в том, что прямо сейчас меня это не заботит. Я полностью раздавлена отъездом Маркуса. Не могу свыкнуться с мыслью о том, что он будет так далеко. Меня подташнивает с тех пор, как он впервые сказал мне о своем отъезде, и, вероятно, такое состояние сохранится до его возвращения домой. Я стараюсь спрятать лицо, быстро проходя мимо Кэнди, сидящей за своим столом. Терпеть не могу эту сучку. Я точно знаю, что она получит какое-то нездоровое удовлетворение, если увидит меня расстроенной, поэтому не хочу доставлять ей такое удовольствие. Когда подхожу к коридору, ведущему в кабинет Кори, то останавливаюсь на минуту, чтобы восстановить самообладание, перед тем как продолжить свой путь. Дверь закрыта, и я дважды стучу, прежде чем меня приглашают войти. Он сидит за своим столом, читая какие-то бумаги. На нем очки в толстой черной оправе, и в них он выглядит невероятно сексуально. Я закрываю за собой дверь и подхожу к нему.

— Я не знала, что ты носишь очки, — я останавливаюсь перед его столом и продолжаю: — Они идут тебе.

— Спасибо. Мне не нужно постоянно носить их, но сегодня мои глаза устали. Вероятно, из-за недосыпания прошлой ночью. Ношение очков обычно помогает, — он выглядывает из-за бумаг, которые изучал, всматриваясь в мое лицо: красное, опухшее и покрытое пятнами.

Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять, что я плакала.

— Детка, что случилось? — обеспокоенно спрашивает он. Я качаю головой и прикусываю губу в попытке сдержать слезы, снова рвущиеся наружу. Я глубоко дышу, задерживая дыхание перед выдохом. Скорее всего, я выгляжу как чокнутая, но действительно жутко я буду выглядеть, если у меня произойдет паническая атака.

— Ничего. Я в порядке, — говорю с натянутой улыбкой. Он пристально рассматривает меня, отчего я смущаюсь. Кори снимает очки, кладет их на стол и манит меня пальцем.

— Детка, иди сюда, — я качаю головой и остаюсь на месте. — Хейли, если ты не подойдешь ко мне по собственной воле, то я заставлю тебя, — его тон спокойный, но в нем слышится угроза.

Я знаю, что он выполнит то, что сказал, поэтому обхожу стол и останавливаюсь возле кресла Кори. Он откатывается назад, после чего поворачивается лицом ко мне. Неожиданно он притягивает меня к себе на колени, отчего я странно визжу. Этот звук такой высокой тональности, какую люди просто не могут издать. Кори посмеивается над моей реакцией, а затем снова спрашивает:

— В чем дело? Могу точно сказать, что ты плакала, и хочу знать, кто стал причиной этого? — я сижу боком на его коленях, а он рукой поддерживает мою спину. Мои ноги согнуты и расположены на ручке его рабочего кресла, и это не самая удобная поза.

— Я обедала с Маркусом, и он сообщил о своем вынужденном отъезде в Калифорнию на все лето. Один из сотрудников его отца внезапно заболел, и он займет его место. Он уезжает сегодня вечером, — я начинаю плакать еще до того, как заканчиваю говорить первое предложение. Крупные соленые слезы стекают вниз по лицу и падают на мою блузку серого цвета, оставляя небольшие мокрые следы повсюду. Очень похоже на узор «в горошек».

— Детка, мне грустно слышать это. Иди сюда, — говорит он, обхватив меня обеими руками, и я кладу голову ему на грудь. Продолжаю всхлипывать и плакать следующие пятнадцать минут, а Кори остается молчаливым, предоставляя мне возможность выплеснуть эмоции и вручая больше салфеток, чем мне необходимо. Периодически он гладит меня по голове и массирует спину. Это так успокаивает и расслабляет, что я на самом деле засыпаю в его объятиях.

Телефонный звонок возвращает меня в сознание, и я понимаю, что заснула на коленях Кори. Я отталкиваюсь и пытаюсь слезть с него, но он усиливает хватку.

— Расслабься, детка. Я держу тебя, — говорит он своим глубоким ровным голосом, который я никогда не устану слышать. Хочу, чтобы он читал мне сказки перед сном каждый вечер до конца моей жизни. Я перестала бы страдать от бессонницы, слушая его мелодичный и убаюкивающий голос.

— Мне так жаль, не могу поверить, что заснула на тебе. Как долго это продолжалось?

Сейчас я в ужасе. Проклятье, не могу поверить, что задремала на нем. Что за черт?