Эта деятельность помогала ей создавать ощущение занятости, по крайней мере, в дневное время. Ночью же дела обстояли иначе. Ночью правили сны. В них вихрем проносились воспоминания. И тогда ее одинокое ложе превращалось в кровать Рафа, его руки обнимали ее тело, его рот прижимался к ее губам.

Каждое утро она просыпалась с болезненным чувством одиночества, которое, будто ножом, пронзало душу. Она спасалась тем, что убеждала себя, будто ее депрессия — просто следствие перенесенной горячки, и со временем она обретет желанный покой.

К. К. звонил ей по меньшей мере дважды в день, и она добросовестно предоставляла ему подробнейший почасовой отчет о своей деятельности. Это было глупо, но ей впервые казалось, что у нее появился родитель, которого волнует ее благополучие. Она наслаждалась вниманием к себе.

Филлис выписывалась из больницы на следующей неделе, и, согласно руководящим указаниям К. К., обе его «девочки» должны были отдыхать вместе. Кит обнаружила, что с нетерпением ждет приезда Фил.

Стоял до неправдоподобия чудесный день. Стая больших серых цапель поднялась в ярко-лазурное небо, и, плавно взмахивая сильными тренированными крыльями, птицы улетели в сторону залива. По посыпанной гравием дорожке Кит направлялась в небольшой прибрежный универмаг, который находился неподалеку от дома, где она обычно делала покупки.

За неделю пребывания на побережье кожа Кит покрылась золотистым загаром, а питаясь калорийными морскими продуктами, она прибавила в весе. С физической точки зрения, она чувствовала себя прекрасно, но никак не могла обрести душевное равновесие.

Чет Арнольд, отставной моряк со скрипучим голосом и окладистой бородой, владелец бакалейной лавки, тепло приветствовал ее, он, как и К. К., относился к ней по-отечески, и теперь Кит шла за ним следом по многолюдному магазину, позволив наполнить свою хозяйственную сумку лучшими из имеющихся у него товаров — свежими фруктами и бутылкой молока. Чет настаивал также на свежепойманных гигантских креветках, которых он собственноручно помыл и почистил. Кит с благодарностью улыбнулась и, добавив к своим покупкам банку холодной содовой, выскользнула из прохладного помещения в надвигающуюся дневную жару.

Взволнованное повизгивание и лай привлекли ее внимание. Кит посмотрела вниз со ступенек магазина и увидела шнауцера, рвущегося из полуоткрытого окна припаркованного автомобиля. На секунду ей показалось, что это Ноузи, но при более близком рассмотрении она увидела, что эта собака была и меньше по размерам, и темнее по цвету. И все же морда кирпичиком и влажные карие глаза заставили ее сердце сжаться, а веки набухнуть горючими слезами. Она только потом поняла, что пробежала бегом два квартала до своего дома.

Кит вошла в прохладный комфорт помещения, с силой захлопнув дверь.

Ее шорты цвета хаки и зеленая майка насквозь промокли, и не столько от пота, сколько от содовой, которую она целиком на себя опрокинула, увидев лже-Ноузи.

Она положила покупки и направилась в ванную. Сбросив одежду, долго стояла под успокаивающим массажным душем. Теплое покалывание пульсирующих струек действовало умиротворяюще и снимало напряжение, сковывающее ее плечи и шею.

Завернувшись в огромное купальное полотенце коричневого цвета, Кит в изнеможении рухнула на кровать поистине королевских размеров. Ужасно глупо, что она позволила себе так распуститься из-за какой-то маленькой собачонки.

Она зарылась лицом в большую мягкую подушку, словно прячась от воспоминаний.


Кто-то взобрался на кровать и запрыгал по ней. Этот «кто-то» был мягким и мохнатым и повизгивал от счастья. Две белые лапы легли на плечи Кит, а горячий розовый язык и холодный мокрый нос тыкались ей в лицо в неистовом восторге.

Кит заморгала и уставилась на живую мордочку Ноузи. А ведь никто не предупредил ее, что горячке сопутствует еще и тихое помешательство… До сих пор ее сонные видения не имели трех измерений. Кит снова закрыла глаза, рукой успокаивая резвое животное. Это всего лишь игра воображения, спокойно говорила она сама себе. Просто сон.

Матрас снова прогнулся под чьей-то тяжестью. Только значительно более весомой. Кит неохотно открыла глаза, гадая, какой призрак явился ей на сей раз.

На краю кровати сидел мужчина. С темными волнистыми волосами, лучистыми карими глазами и густыми усами, подчеркивающими резкую очерченность его лица. На нем была голубая рубашка и джинсы, а в руках он держал пакет с собачьим кормом и миску. Кит снова закрыла глаза. Она окончательно потеряла рассудок!

— Перво-наперво ты накормишь несчастную собаку. Она ничего не ест с того дня, как ты сбежала. Она умирает с голоду.

Кит резко дернулась и села. Вытянув вперед руку, она дотронулась до теплой кожи. Это был Раф. Он здесь, и это не бред!

Взгляд его бархатных карих глаз увлажнился.

— Пес не единственный, кто умирает с голоду. Я голоден тоже. Но мне нужна не еда. Тебе придется утолять его постепенно, и на то, чтобы удовлетворить его полностью, уйдет вся жизнь.

Раф нагнулся и, сняв ботинки, с грохотом сбросил их на дощатый пол. Стащив рубашку, он отшвырнул ее в направлении ближайшего стула. Затем поднялся и взялся за пряжку брючного ремня.

— Я, конечно, понимаю, что в наши дни держать женщину постоянно босой и беременной противоречит принципам Глории Стэйэм, поправке к Конституции о равенстве в правах мужчины и женщины и всему феминистическому движению в целом. Но тогда помоги мне, Кит, я не вижу другого способа добиться того, чтобы ты никуда от меня не делась, и собираюсь получить массу удовольствия, следуя опыту предков.

Она молча смотрела на него, а затем с коротким всхлипом кинулась к нему в объятия. Его руки знакомыми железными тисками обняли ее трепещущее тело. Она спрятала лицо в изгибе его шеи, вдыхая терпкий аромат его кожи, млея от осязания его твердых выпуклых мускулов своими ладонями.

Глаза Кит наполнились слезами, и она зарыдала у него на плече. Раф дал ей немного выплакаться, а потом, слегка отстранив от себя, вытер ее бледное, мокрое, искаженное лицо кончиками пальцев. Она внимательно посмотрела на него, изучая каждую черточку. Он выглядел осунувшимся и усталым.

Раф обнял ее обнаженные плечи и мягко улыбнулся.

— Кит, будь добра, объясни, что заставило тебя сбежать? Господи, это была самая ужасная неделя в моей жизни!

Она проглотила комок в горле, и ее лицо застыло при воспоминании о сцене, свидетельницей которой она стала. Она высвободилась из его объятий и завернулась в полотенце.

— Самая ужасная неделя в твоей жизни, — передразнила она презрительно. — Я слышала ваш разговор с Трейси о том, как от меня избавиться. Я не пыталась воспользоваться твоей добротой и уж тем более не собиралась позволить этой женщине вышвырнуть меня вон. Я уехала сама. — Ее голос дрогнул, и она посмотрела на Ноузи, увлеченно подбирающего рассыпавшийся по полу сухой собачий корм. — Я не собираюсь возвращаться к роли твоей невесты, Раф Морган, — заявила Кит, мрачно глядя на него.

Он лениво улыбнулся, нежно обводя пальцами контур ее мягких губ.

— Это просто прекрасно, любимая. Если бы ты пошпионила еще несколько минут, ты услышала бы, как я высказал весьма шокированной мисс Шипли свое мнение по поводу того, кто на самом деле меня использует. — Он заговорил резче, глаза потемнели от гнева. — Я высказал в далеко не джентльментских выражениях свое мнение по поводу ее письма и того, как она себя вела с тобой.

Кит покачала головой, и в глазах ее отразилось замешательство.

— Я ничего не понимаю. Ведь это ты…

Раф поцелуем заставил ее замолчать и отбросить сомнения. Она вздохнула, сдаваясь, и, обвив сильную шею руками, ласково зарылась пальцами в упругую темную шевелюру. Полотенце соскользнуло на бедра, и ее мягкие груди оказались прижатыми к его загорелому, покрытому жесткими волосами торсу.

Тяжестью своего тела Раф сильнее прижал ее к мягкому матрасу, лаская шелковистую нежную спину, заполняя собой каждый изгиб и впадинку ее податливого тела. Оторвавшись от ее губ, он проложил поцелуями огненный путь к ее порозовевшей набухшей груди.

— Кит, — простонал он хрипло. — Я люблю тебя. Я не знаю, как еще нужно это доказать.

Она долго лежала, не шевелясь, боясь поверить тому, что он только что произнес. Наконец она взяла его лицо в свои ладони, сияющими глазами отвечая на его признание.

— Я люблю тебя. Я так люблю тебя. Без тебя я просто медленно умирала. Я хочу больше не расставаться с тобой никогда!

Раф судорожно прижал ее к себе еще теснее.

— Это просто чудесно. — И он громко чмокнул ее в губы. — Мы собираем вещи и едем домой. Раз мы уже помолвлены, можем сразу и пожениться.

— Я получу Ноузи в качестве свадебного подарка? — спросила Кит, лукаво поблескивая глазами, и, высунув язычок, нежно очертила им его ищущие губы.

— У меня создается впечатление, что мной манипулируют, — шутливо проворчал Раф, легонько покусывая своими белоснежными зубами чувствительную кожу на ее груди. — Ладно, пусть щенок принадлежит тебе.

Она увернулась от его поцелуев и, упершись ему руками в грудь, опрокинула на спину.

— А мне вдруг начинает казаться, что манипулируют мной, — грустно произнесла она, демонстративно игнорируя откровенный призыв, отразившийся в его глазах. — У меня еще целый миллион вопросов, требующих ответа.

— Всего миллион? — ухмыльнулся Раф, укладывая ее вдоль своего тела. — Вперед, задавай свои вопросы.

С большим трудом она старалась не замечать, что в такой позе желание Рафа стремительно растет и крепнет.

— Когда ты решил, что не влюблен в Трейси? — требовательно спросила она, упираясь локтями ему в грудь.

— Я никогда не был влюблен в Трейси.

Ее подбородок дрогнул, и она покачала головой.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что никогда не был в нее влюблен? Ее сестра уверяла меня, что вы практически помолвлены. Ты хотел, чтобы она отправилась с тобой в круиз. И это была твоя идея заставить ее сдаться, используя меня.