Патриция Симпсон - В омуте блаженства

– Папа, – процедила она сквозь зубы, – если ты действительно сделаешь это, я могу убить тебя.

– Почему? – Он пригладил волосы. – Ник кажется приятным малым. А эта Люси – просто куколка. – Он понизил голос:

– Ты думаешь, они живут вместе?

Джессика почувствовала боль в сердце, но решила не обращать на нее внимания.

– О чем ты думаешь, папа? – Она повернулась на каблуках и почти выбежала из дома, тут же наткнувшись на Грега Кесслера.

– Я собирался постучать, – произнес Грег, ухмыляясь. – Привет, Джессика.

– Здравствуй, Грег. – Она пошла ему навстречу и почти вытолкнула из гостевого домика.

– В доме никто не отвечал, – объяснил Грег. – Я увидел открытую дверь здесь. И решил сунуть сюда свой нос.

– Отец показывает дом Коулу и Люси.

– Зачем?

– Коул хочет его снять на несколько недель.

– Ты не выглядишь счастливой от этого. – Грег приблизил к ней свое лицо.

– Да нет, не в этом дело. – Джессика решила больше не мечтать о Коуле. С Грегом же все понятно, и ее чувства не будут ущемлены. – Как насчет ленча, Грег? – спросила она, поворачиваясь к двери.

– Я надеялся, что отвезу тебя позавтракать. Потом я хочу показать тебе мою собственность. Помнишь, я говорил, что расширил свои владения на холме?

– Да. Я с удовольствием посмотрю. – Она вошла в бунгало, взяла куртку и сумочку.

Джессика села на удобное велюровое сиденье БМВ Грега и решила, что она должна развлечься. Неважно, что после этого будет.

В домике для гостей Роберт Ворд и Люси вели разговор над альбомом с газетными вырезками о бродвейском периоде жизни Роберта. Коул же делал вид, что ему интересен этот разговор. Он мало спал предыдущей ночью, странные сны не давали ему покоя. Он извинился и пошел на кухню чего-нибудь выпить. Коул взял стакан и отвернул кран. Коттедж не был таким пыльным и грязным, как думала Джессика. За несколько часов Коул с Люси проветрили и вычистили помещения, приготовили кровать. Роберт помог им и остался на кофе.

Выпив воды, Коул вошел в спальню. Он был разбит, и было бы хорошо вздремнуть. Даже не сняв туфель, он растянулся на своей кровати и заснул.

Коул проснулся от странной сырости на лице и шее. Когда он попытался поднять руку к липу, кто-то остановил его.

– Нет, милорд, – раздался мягкий женский голос.

Испугавшись, Коул повернул голову по направлению к голосу. Боль пронзила его, страшная боль обожгла шею и плечи. Разве он не погиб в реке? И греческий огонь не убил его?

Или он на небесах? Коул попытался открыть глаза и узнать, принадлежит мягкий голос женщине или ангелу, но глаза его были прикрыты дымкой. Даже приоткрыв один глаз, он почувствовал гудящую боль в голове.

Конечно, если бы он был на небесах, он не испытывал бы таких страданий. А, может, он в аду?

Коул попытался заговорить, но движение губ так скрутило его, что он вновь очутился в царстве страданий и чуть не закричал. Сырость на его лице не была больше холодной. Лицо стало горячим, боль волнами прокатывалась по телу. Он застонал.

– Не пытайтесь говорить, милорд, – настаивала женщина, склонившаяся над ним. Коул чувствовал ее дыхание. Она снимала теплые куски ткани с его лица и шеи, затем осторожно наложила новые. Они были божественно прохладны. Коул сглотнул и расслабился. Ах, Иисусе, она, должно быть, ангел.

Коул мог обонять ее аромат, тонкий запах роз, сильно отличавшийся от густых запахов арабских женщин. Без сомнения, она была европейской женщиной. И ее голос, такой успокаивающий, лишенный какого-либо иностранного акцента. Она говорила с ним на безупречном итальянском. Кто она? И где он сам?

– Теперь попытайтесь отдохнуть, – женщина поднялась. Он услышал шуршание юбок, когда та выходила.

Совсем ушла? Коул почувствовал приступ паники. Она не может бросить раненого. Боль доведет его до сумасшествия. Коул решил встать с соломенного тюфяка, на котором лежал.

– Милорд, вы не должны двигаться! – Ее голос был сдержан и заботлив. – Лежите!

Коул опустился на спину. Куски ткани снова стали теплыми. Его кожа пылала, плечо болело. Он сжал зубы, желая снова впасть в забытье.

Женщина должна почувствовать, как ему плохо. Она опять сменила ткань. Коул вздохнул. Он слышал, как она что-то наливает, потом послышался металлический звон. Женщина что-то размешивала в кувшине. Ее юбки снова зашуршали, когда она подошла.

– Теперь вы должны выпить лекарство. Это облегчит боль и усыпит. Нет, не двигайтесь.

Он проглотил снадобье, не пошевелив головой. Женщина парила над ним, и Коул знал, что она осматривает его. Затем нежная рука коснулась его волос.

– Слава Богу, вы снова с нами, милорд.

Коул хотел поблагодарить незнакомку, взять ее руку и подержать в своей. Но лекарство, которое она ему дала, сделало его мысли медленными, а конечности неподвижными. Он впал в забытье.

– Спите, – проговорила женщина. – Вы должны копить силы.

Джессика и Грег вернулись поздно после обеда.

Грег проводил Джессику на террасу.

– Я должен бежать. У меня вечером встреча.

– Прекрасно, Грег. – Джессика вставила ключ в замок.

– Да, ты права. Мы прекрасно провели время вместе. Почему мы разошлись?

– Мы занимались карьерой. – Краем глаза она видела, что Коул вышел из гостевого домика и направился к бунгало.

– Вероятно, – ответил Грег. – Подумай о том, что я сказал. Если вы решите продавать этот виноградник, я хочу узнать об этом первым. Я могу устроить так, что эта сделка удивит вас... Ты слышала о гольфе, который входит в моду в нашей долине?

– Что-то видела в газетах. Привлечена какая-то японская фирма?

– Да, они с ума сходят от спорта. И платят большие деньги за землю. Это будет превосходно. – Он оглянулся. – Привет, Коул, как дела?

– Привет, Грег. – Коул кивнул, стоя в стороне, как будто дожидаясь Джессику. Она хотела заставить его ждать как можно дольше.

– Я подумаю об этом, Грег. Отцу нужны деньги.

– Хорошо. А теперь я должен бежать. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощанье. Джессика приблизилась, обняла его за шею и прижалась к нему губами. Она должна показать Коулу Николсу, что у нее есть и другие интересы. Джессика почувствовала, что Грег удивился, но потом растаял, обняв ее.

– До свидания, Грег.

– До свиданья, Джессика. – Он со смехом отпустил ее и впрыгнул в машину.

Джессика взялась за дверную ручку, не глядя на Коула, но чувствуя его присутствие позади себя.

– Девочки играют с огнем, – заявил он.

– С огнем? – Джессика вскинула голову. – Что ты хочешь сказать?

Она посмотрела ему в лицо. В глазах Коула было сильное удивление, но еще Джессика заметила неудовольствие и подозрительность.

– Ты руководишь такими мужчинами, как Грег Кесслер, и придешь к тому, что обеспечишь себя сверх головы.

– Кто сказал, что я им руковожу?

Коул неприлично долго изучал ее лицо. Джессика вздернула подбородок.

– Я хочу, чтобы ты объяснила, что с твоим отцом. – Он подошел ближе. – Все это время...

– Мой отец не должен интересовать тебя. – Она распахнула дверь и вошла. Коул следовал за ней по пятам.

– В чем дело, Джесс? Тебе не нравится, что я арендовал дом?

– Нет, дело не в этом!

– Что же случилось?

– Я приехала сюда, чтобы остаться одной, поработать, присмотреть за отцом. Я приехала не для того, чтобы посвящать тебя в подробности моей личной жизни или выслушивать твои комментарии о Греге Кесслере!

– Послушай, Джесс. Грег Кесслер никогда не играл на команду. Он всегда гнался за собственной славой. И поэтому «Риджмонт Рейдере» никогда не становились чемпионами. Грег всегда пытался делать большую игру, когда надо было давать короткий пас и прорываться по линии.

Джессика бросила сумочку в шкаф.

– Коул, я не понимаю, о чем ты говоришь. Коул попытался помочь ей снять куртку, но она стряхнула его руки. Он отступил. Его губы вытянулись в линию.

– Я слышал, вы говорили о собственности на виноградник. Вы не продаете его? У нас аренда на эту землю.

– У нас? – Джессика бросила на него уничтожающий взгляд, надеясь причинить ему боль. – Если ты имеешь в виду Каванетти, то да, у них есть эта аренда, но она истекает на Рождество.

– И ты предполагаешь не продлять аренду, а продать землю?

– Моему отцу нужны деньги, чтобы написать новую пьесу.

– Вздор, Джессика! Изабелла знает о ваших планах?

– Нет.

– Не продавай Грегу, Джессика. Отдай предпочтение мне, не продавай ему.

– Послушай, Коул. Я ничего не должна тебе! – Она повернулась, чтобы выйти, но он поймал ее за руку.

– Джесс? – Он сжал ее руку достаточно сильно, не причиняя ей боли, но так, чтобы она не вырвалась. Джессика глядела на него, в ней закипал гнев.

– Дай мне пройти!

Коул тут же отпустил ее.

– Только не продавай. Обещай мне, Джесс. Ты не можешь отдать виноградник.

– Я все решаю сама, Коул. Я взрослая женщина, как ты мог заметить.

Его глаза, полные гнева и чего-то, что она могла определить как страсть, блуждали по ее лицу. Ноги Джессики подкосились. Коул оставил ее стоящей в холле и пошел к выходу, дверь за ним захлопнулась.

Джессика неподвижно осталась стоять в прихожей. Неожиданно она почувствовала огромную усталость...

Джессика все еще была раздражена, когда она атаковала отцовские бумаги в кабинете. Она думала о разговоре с Коулом и холодела от гнева. Он не имел права ничего требовать и у нее не было намерения идти на поводу его эгоизма. Джессика оплатила счета и сдала в архив квитанции, и теперь должна работать, хотя слезы подступили к горлу. Что с ней случилось?

Она увидела отца, выходящего из кабинета с проектором. Джессика резко обратилась к нему:

– Куда ты идешь?

– В гостевой дом. Коул занят делами, а бедной Люси нечего делать. Я и подумал, что покажу ей фильм с моей пьесой.