– А это считается похищением, если я сам обеспечил перевозку?

– Эй, – сказал я. – Даже не пытайся разрушить мою фантазию.

– Ой, прости, – сказал он, пощипывая раковину моего уха. – Продолжай, пожалуйста.

Куда вы меня увозите, страшный, страшный человек?

– Так–то лучше…я увожу тебя в кое–какое укромное…

– Мне нравится это.

– Где смогу связать тебя…

– Мне все еще нравится это.

Я крутанул к нему голову.

– Серьезно? Тебе нравится такая идея?

Одна из бровей Эйса выгнулась в ответ, а затем уголок его губ приподнялся.

– Шокирован?

– Не должен, но думаю, тебе нравится шокировать меня до чертиков.

– Да, – ответил он, кивнув.

– Хорошо, что мне нравятся сюрпризы.

Эйс поднял свои очки и закрепил их на голове, чтобы я мог видеть его глаза. Взгляд

был полон такого чувственного обещания, что практически выбило весь воздух из моих

легких, и мне пришлось усилить хватку на штурвале и сфокусироваться на попытке не

сбиться с курса.

Сегодня я хотел поговорить с Эйсом. Наконец, рассказать ему о своем прошлом. Но

пока, пока мы стояли здесь, за штурвалом этой яхты, я впитывал его спокойствие и

наслаждался перспективой, которую сулили спокойные воды – перед тем, как они, возможно,

окажутся бурными.

***

Полтора часа спустя, Дилан бросил якорь в уединенной, маленькой бухте недалеко от

берега, а я спустился вниз в каюту, чтобы забрать корзину с ланчем, которую заказал для нас.

Когда я вернулся на палубу, он снял свою рубашку и разложил пару огромных пляжных

полотенец на носу яхты. В одной руке у него была бутылка лосьона для загара, а когда он

повернулся и заметил меня с корзиной в руках, то покачал головой.

– Я планировал поймать парочку рыб голыми руками на ланч, но видимо, это не

нужно делать, – сказал он ухмыляясь.

Опустив корзину, я забрал бутылочку из рук Дилана и резко встряхнул ее. Затем

открыл крышку и выдавил немного лосьона себе в руку.

– Я бы с радостью посмотрел на это. Может, в следующий раз.

– Может быть…Ох, так приятно, – простонал он, пока я неспешно втирал лосьон в его

шею и плечи, прежде чем промассировать дорожку вниз по его спине. Я обожаю ощущение

его тела под своими руками, все эти подсушенные мышцы и гладкую кожу. Когда я

поцеловал местечко за его ухом, он сказал:

– Ты просто хочешь меня полапать.

– Да. Я так же хочу накормить тебя.

Взгляд Дилана встретился с моим.

– Правда?

Кивнув, я опустился на колени и потянулся за корзинкой.

– Ох, – произнес он с разочарованием в голосе. – Я подумал, что ты имел ввиду…кое–

что другое.

– И это тоже я имел ввиду. Но для начала… – забравшись внутрь, я достал содержимое

корзинки – пять различных контейнеров с нарезанным сыром, крекерами, фруктами,

рулетами и мини–чизкейками. А затем я похлопал по месту рядом с собой.

Дилан сел, подполз поближе, и отщипнул виноград из одного из контейнеров,

забрасывая его себе в рот.

– Ох, это очень круто. У тебя к этому всему идет в комплекте вино?

Я снова потянулся в корзинку и вытащил охлажденную бутылку белого вина, которую

припрятал в холодильнике внизу, и Дилан откинулся назад на свои локти.

– Уверен, что смогу привыкнуть к такому. Лежать на палубе какой–нибудь роскошной

яхты и загорать, пока какой–нибудь мускулистый парень наливает мне вина и кормит.

Я остановился на половине налитого стакана.

– Какой–нибудь мускулистый парень?

Дилан небрежно пожал плечами, но изгиб его губ противоречил его безразличию.

– Конечно. Пока он обнажен по пояс и протягивает мне бокал вина, почему меня

должны волновать такие досадные мелочи, как его имя?

Я закончил наливать выпивку, заткнул пробкой бутылку, а затем потянулся через

разложенную еду, чтобы вручить бокал Дилану. Когда он забрал его, наши пальцы

скользнули друг по другу, и я сказал:

– Точно. Зачем нужно имя, да?

Дилан приподнялся, пока его губы не оказались в сантиметрах от моих, и облизал их.

– Конечно. Только, естественно, если это имя – Эйс Локк, потому что это имя я люблю

произносить, стонать и выкрикивать в любое время суток.

Я промычал свой ответ, перед тем как захватить рот Дилана в страстный, быстрый

поцелуй. Это было знаком подтверждения его слов, и если честно, штампом собственности

из–за того, как эти слова повлияли на меня. Мне нравилось слушать, как мое имя слетало с

его губ, и не важно, как он произносил его, а сейчас, когда я отстранился от него, это было

произнесено тихим шепотом на выдохе.

– Я испытываю очень нежные чувства к Дилану Прескоту, не стану лгать, – когда я сел

на свою сторону полотенца, Дилан медленно поднес бокал к своим губам и сделал глоток,

удерживая сосредоточенный взгляд на мне все время, а потом он опустил бокал, проглотил и

нахмурил брови.

Я не был точно уверен, что происходило в голове Дилана в тот момент, потому что он

перешел от беззаботного и расслабленного состояния к задумчивости и, я мог бы поклясться,

к нервозности, и это заставило меня потянуться к нему. Но Дилан покачал головой.

– Эй, что происходит? – спросил я, направив небольшую улыбку в его сторону, но

что–то здесь определенно переменилось. – Дилан?

Дилан сел прямо и поставил бокал с вином рядом с собой. Затем он согнул ноги и

подтянул их к своей груди, где обхватил их своими руками. И вот так внезапно он стал из

открытого и доброжелательного – закрытым.

– Дилан? Я сказал что–то…

– Нет, – перебил он, снова качая головой. Его глаза смотрели в пол. – Ты идеальный.

Ладно… То, как он произнес это слово заставило мое беспокойство увеличиться в

десятикратных размерах, потому что это определенно не было сказано той же льстящей

интонацией, как несколько минут назад.

– Это идеально. Все…и я шутил насчет этого, но Эйс, – произнес он, поднимая глаза,

чтобы встретиться с моими собственными через приличное пространство, которое теперь

казалось пропастью между нами – Моя жизнь не идеальна. Далеко. Черт да мое имя даже не

Дилан Прескот. Я даже не произношу его больше вслух. Я выбрал не признавать его. Но те

репортеры, люди, копающиеся в каждом аспекте моей жизни…они выяснят это, и очень

быстро. И есть кое–что, что тебе нужно узнать. Обо мне. О моем прошлом.

– И я хочу знать это, – сказал я. – Я не забыл о том, что ты начал рассказывать мне в

Вегасе. Но я ни разу не давил, чтобы ты раскрылся. Если ты будешь готов рассказать мне, я

буду готов выслушать.

– Спасибо.

Пытаясь ослабить волнение, которое заметно выражалось по его напряженным жилам

на шее и плечах, я поднял бокал с вином и предложил:

– Может еще чуток?

– Неплохая идея.

Пока я подливал в бокал Дилана, он смотрел поверх моего плеча, пристально

вглядываясь в спокойный, тихий океан. Мне было интересно долгое время, что он хотел

рассказать мне в тот день, когда мы бездельничали в кровати в «Syn», но я знал, чем бы то ни

было, для него это станет не так уж легко рассказать. Но я хотел знать этого мужчину, знать

каждую его часть и все секреты, которые он скрывал от остального мира. Я хотел стать тем, с

кем он поделится собой.

– Это легко…– сказал Дилан, проводя пальцем по ободку бокала. – Легко забыть себя,

когда занимаешься тем, о чем только мечтал, когда был маленьким. Тогда, я начал с

небольших мечтаний. Я хотел маму и папу. Тех, кто достаточно волновался, чтобы проверить

сделал ли я свою домашнюю работу, и поправляли бы мне одеяло каждую ночь. Я хотел жить

в одном и том же доме больше, чем одну неделю за раз. Я хотел есть что–то, помимо

черствых хлопьев и объедков от фаст–фуда, когда уходили мамины «парни», – он прикусил

губу, перед тем как продолжить. – Но больше всего, я хотел чувствовать себя в безопасности.

Я никогда не чувствовал себя так, до знакомства с Зигги и Солнышком. И даже когда они

пришли в мою жизнь, я провел долгое время, ожидая подвоха, ожидая, что они вернут меня

обратно, или превратятся в таких людей, с которыми ассоциировалась моя мама долгие годы.

Я продолжал молчать, не смея вдохнуть ни слова, из–за которого он мог замкнуться. Я

хотел узнать, что сделала его мать, и почему он никогда не видел своего отца.

И как будто он прочитал мои мысли, он продолжил.

– Мама была…очень известной в Сан–Франциско. Не в политических или

развлекательных кругах, и не из–за удивительного вклада в благотворительность. Она была

подземной, помойной крысой, проституткой, превратившейся в мадам, которая зарабатывала

на мужчинах, женщинах, сексе и наркотиках.

Мои глаза, должно быть, увеличились, как блюдца, потому что Дилан невесело

хмыкнул.

– Мда, думаю, ты даже не предполагал такое, да? – спросил он.

Я покачал головой.

– Нет. Нет, не могу сказать, что подобная мысль возникала у меня в голове.

– Хорошо.

Я наблюдал за тем, как он допивал остатки вина, и мне стало интересно, сколько