А чего она ожидала? Уважения? Все реверансы кончились на телешоу. Он никогда не пытался выглядеть в ее глазах лучше, чем есть.

- Ты предлагаешь мне прыгнуть в твою койку ради должности?

- Нет, Кэт. Во-первых, не в койку. В постель, в гамак, в вертолет, в океан, в песок. Я же не знаю, где именно захочу. А во-вторых, я снимаю с тебя груз принятия решения. Заставляю сделать то, что ты сама безумно хочешь, но не признаешься себе.

- Да ты...

Гневная тирада рассыпалась в пыль с первым касанием пальцев Акслера. Неожиданно теплые и властные, они сжали подбородок девушки, вынуждая поднять голову. Когда Катя негодующе отвернулась, Сергей сжал ее лицо в своих ладонях, заставляя посмотреть в глаза.

- Ты полетишь. И советую держать язык за зубами. Поняла, Кэт? За зубами. А зубы - плотно сомкнутыми...

Изумрудное пламя в глубине глаз Сергея разгорелось, ударив по сетчатке Кати ярким всплеском. Не понимая, что происходит, почему жжение в глазах усиливается, рикошетя болезненными уколами в виски, девушка попыталась вырваться. Увы, Акслер держал слишком крепко. Держал и физически, и эмоционально, не позволяя закрыть глаза и спрятаться.

- Язык за зубами... никаких вопросов...

Вспышка. Удар в виски. Микроскопические разрывные пули, прошедшие навылет. Они не убивали. Они что-то оставляли после себя.

Воспоминания. Обрывки. То ли кошмарных снов, в которых бег и тревога - неизменные константы, то ли...

ладонь, лежавшую поверх мышки, и щелчком переставил карту пасьянса в освободившееся окошко игрового поля.

- Закажи букет белых и темно-красных роз. Пусть доставят в офис Кирсановой. Получатель - Анастасия Евтеева. И отдельная просьба, придумай текст открытки таким, каким сама бы хотела его видеть.

Глава 15

Сегодня, второй день подряд, не только город, но и его окрестности тонули в вязкой пелене густого тумана. Огни встречных машин, придорожных кафе и заправок кажутся размытыми пятнами холодного и теплого освещения, повышенная влажность оседает конденсатом на лобовом стекле автомобиля. Снова такси, которое увозит ее в ночь. Снова сухой приказ. Как же это идет вразрез с роскошным букетом роз, который вчера вечером доставил в офис курьер!

Ася смотрит на свои ладони. Она так взволнована, что не заметила, как впилась в кожу ногтями. Так сильно, что остались глубокие вмятины. Почему? Из-за неприятных ноток холодности в голосе Соколова? Одним телефонным звонком он превратил ее волю в тающий лед. Слова мужчины заставляли Асю чувствовать себя испуганным зайчонком, на которого объявили охоту. Она даже не поняла, что во время разговора вжималась в кресло, обхватив себя руками, теряя голову от опасности и желания сбежать, сплетенных с психологическим удовольствием, горячей патокой моментально проникшим в кровь.

Ей хотелось расплакаться, оттого что он был с ней холоден и даже жесток. И в подступающих слезах тоже было наслаждение загнанной в угол жертвы.

Этой ночью Катя спала крепко. Практически без сновидений. Обрывки каких-то картинок, а может, игры больного воображения, пришли только под утро.

В этом сомнительном сновидении большая доска-столешница утратила опору, застыв в воздухе голограммой-проекцией светящихся голубых линий, которые образовывали не то плоскости, не то точки пересечения. Абстрактные фигуры незнакомых «шахмат» пришли в движение, сначала уверенное, а затем хаотичное, непонятное в своей суете. Они образовывали кольца и прямые линии до тех пор, пока одна из фигур не выпала из этого непонятного танца и не завертелась, словно потерянная, на пересечении мерцающих линий.

Свое платье, белье и сумочку Ася обнаружила рядом, на кресле. Все аккуратно сложено, буквально под линеечку. Привычка военных и тех, кто стремится к совершенству во всем. Все, на что она решилась, - это завернуться в простыню и, вздрагивая от каждого шороха, подкрасться к этому креслу, чтобы осторожно извлечь из сумки расческу, глазные капли и упаковку мятных леденцов. Щелчок кнопки на сумочке показался оглушительным. Но в доме по-прежнему царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и шумом ветра за окном.

Этой ночью Ася испытала оргазм. Дважды.

Может, и правильно сделала, что избегала смотреть в глаза Соколову. Такое счастье мог даровать либо Бог, либо Люцифер. И для нее грань между обличиями добра и зла практически стерлась. Не стоило смотреть в глаза тому, кто завладел сознанием мужчины в те моменты, когда он без излишней нежности накручивал ее волосы на кулак, клеймил кожу отпечатками своих зубов, губ и пальцев, растирал ее изнутри неистовым вторжением

Может, и правильно сделала, что избегала смотреть в глаза Соколову. Такое счастье мог даровать либо Бог, либо Люцифер. И для нее грань между обличиями добра и зла практически стерлась. Не стоило в те моменты, когда он без излишней нежности накручивал ее волосы на кулак, клеймил кожу отпечатками своих зубов, губ и пальцев, растирал ее изнутри неистовым вторжением кожу отпечатками своих растирал ее изнутри.

Евтеевой тогда показалось, что еще глубокая ночь, но стрелки часов показывали полшестого утра. В конце января светает поздно. Опасаясь, что ее застигнут врасплох, Ася чересчур поспешно причесала растрепанные и спутанные волосы, поморщившись от тянущей боли в корнях. Этой ночью в Соколова реально бес вселился. Или хищный зверь. Кто бы это ни был, он сделал ее не просто счастливой, а вознес на небеса. Именно так, даже если и явился из полыхающей огнем преисподней.

Асе передался этот огонь, разгоревшийся в ее теле с такой силой, что чувственность, когда-то давно убитая и погребенная, возродилась, подобно Фениксу. Выстрелила по всем направлениям огненными стрелами, оставив трассерный след самого потрясающего удовольствия из всех существующих.

Этой ночью Ася испытала оргазм. Дважды.

Может, и правильно сделала, что избегала смотреть в глаза Соколову. Такое счастье мог даровать либо Бог, либо Люцифер. И для нее грань между обличиями добра и зла практически стерлась. Не стоило смотреть в глаза тому, кто завладел сознанием мужчины в те моменты, когда он без излишней нежности накручивал ее волосы на кулак, клеймил кожу отпечатками своих зубов, губ и пальцев, растирал ее изнутри неистовым вторжением

И голубой огонь внутри неё стал тусклым, слабым, едва мерцающим, как будто, выпав из ряда собратьев, она лишилась всех своих сил и преимуществ. Кате даже показалось, что фигура ощутила тревогу, перерастающую в панику. Но как такое могло быть? Она же сама играла в эту игру с новыми подругами и прекрасно понимала, что у хрусталя со встроенными светодиодами не может быть никаких эмоций. Их крутит магнитное поле пока что неизвестной для массового потребителя секретной технологии, выбор – генерация случайных чисел и теория вероятности.

Но почему она чувствует кожей не просто страх, а почти ужас этой фигуры, как будто забралась внутрь переплетения голубых огней? И чувствует не на себе. Как сторонний наблюдатель, прикоснувшийся к оголенной эмоции. По закону игры она не должна испытывать никаких чувств по отношению к этой пешке, просто наблюдать и наслаждаться.

Ей хочется прервать игру, но попытка закричать «стоп» ни к чему не приводит: голосовые связки как будто пережаты. Во сне так бывает. И Катя возвращается к наблюдению, испытывая смешанные чувства.

А потом декорации меняются. Матричная плоскость превращается в зеленое покрывало соснового леса – лишь узнаваемые очертания белого пика Говерлы вдали выдают в этом пейзаже Карпаты. Вид с высоты стремительно приближается. И Кате кажется, что она различает нечеткие штрихи оптического прицела на мерцающем экране голограммы. Фигуры растворяются в новой картине, словно при плавном видеопереходе.

Она наблюдает и невольно участвует в чем-то необъяснимом. Увлекательном? Да. Приятном? Однозначно, ведь в компании элиты проекта у нее вырастают крылья и появляются недюжинные физические силы. И сейчас эти подруги ей улыбаются как родной, пьют дорогое шампанское и наблюдают за меняющейся картиной на экране. Ковер зеленых крон медленно приближается. Еще чуть-чуть, и визор дрона проникнет через густую хвою с целью продолжить свое движение.

Девушки чего-то ждут. Они сейчас допьют шампанское и что-то предпримут. Катя это понимает, но не акцентирует внимание на их поведении. Ей очень любопытно происходящее на экране. Еще не угас азарт игры, смысл которой до сих пор смутно понятен. Ясно только, что одна из фигур была изначально приговорена остальными. Цель игры - выявить ее и казнить. Причем выявить с особым удовольствием и насладиться экзекуцией.

Но почему исчезли фигуры на плоскости, да и сама проекция? Катя вглядывается в экран и не понимает связи между тем, что там происходит, и недавней игрой. Совсем нелогичной сейчас выглядит фигура бегущего человека. Это мужчина. Он не на пробежке, как может показаться на первый взгляд. От каждого его движения веет паникой. Он оборачивается и пытается скрыться от невидимого пока преследователя.

Авдеева наклоняется ближе к экрану. Что-то ее насторожило в фигуре беглеца. Но, прежде чем она успевает понять, что же именно, сон обрывается. Очень резко. Как будто она не спала. Задумалась о чем-то, упорхнула в фантазию, которую сама же и развила, и тут мысли переключились на что-то другое. Нет сонливости и желания потянуться, укрыться одеялом и снова задремать.

За окном серый рассвет Праги. В номере сыро, не закрыла вчера окно. Игра закончилась поздно, далеко за полночь. Шампанское, общество новых подруг, нереальный энергетический подъем вскружили вчерашней Золушке голову настолько, что она напрочь забыла, что совсем недавно ее попросту использовали и выбросили.

По сути, ее вчера спасли от моральной агонии. Не позволили погрузиться в нее с головой. И Авдеева испытывала чувство почти раболепной благодарности за то, что ее пригласили играть в игры высшего общества, не кривили губы и ничем не показывали, что она не одна из них, этих сытых принцесс.