Спину обдало холодом, когда платье скользнуло вниз, обнажая плечи. Инстинктивно, пользуясь временной свободой, Ася сомкнула руки, прикрывая грудь. Но остановить это безумие уже было никому из них не под силу. Соколов с хриплым рычанием зарылся губами в ее затылок, прикусив кожу. Безудержная, первобытная страсть сорвавшегося с поводка зверя и пугала, и возбуждала. Когда он грубо развел ее руки в стороны, не позволяя прикрыться, и продолжил жалить страстными поцелуями холмики обнажившихся позвонков, Асю охватило совершенно незнакомое состояние. Полет, переходящий в экстаз. Все поплыло перед глазами, внутри пульсирующего женского естества щелчком разжалась пружина. Свобода. И в то же время - восхитительные оковы зарождающейся страсти. С ее губ сорвался стон удовольствия, жаркого, жаждущего возрастания и феерической кульминации. Хватка пальцев Штейра на ее запястьях усилилась, продавливая точки пульсации.

Сейчас он как никогда напоминал хищника. Тигра или полярного волка, который обрел свою пару и не собирался отпускать. Рвался заклеймить желанную добычу любыми доступными способами. Зубами. Губами. Кончиками пальцев. Снова и снова, опечатывая каждый миллиметр ее желанного тела до тех пор, пока она не затихнет в его лапах, капитулируя и принимая власть без остатка.

Бояться, может быть, она станет потом. Сейчас же страх приправлял собой страсть, теряясь в алых нахлестах, растворяясь, углубляя вкус, словно набор приправ - изысканный глинтвейн. Девушка выгибалась в руках мужчины, стремясь поймать эти прикосновения, прижаться максимально тесно. Это было самое настоящее сумасшествие.

Жар от камина и кипение крови слились воедино в цепную реакцию на пороге большого взрыва. Ася сама не поняла, как он успел избавить ее от платья. Бюстгальтер давно сполз вниз, на ребра, обнажив грудь. Разжав стальную хватку, Штейр накрыл руками упругие холмики с сосками, которые сейчас стали невероятно твердыми. Погасил всхлип Аси настойчивым поцелуем в уголок губ, больше напоминавшим укус.

У нее снесло крышу от его неистового безумия. Когда пальцы сжали ее соски, перекатывая, лаская, слегка вытягивая вперед, Ася едва остановилась в шаге от того, чтобы не сорваться на униженную мольбу овладеть ею сию же секунду - на этой шкуре, уткнув в нее лицом, не жалея и не останавливаясь ни на секунду. Но нет, этот мужчина не собирался спешить.

- Даже так? - хриплый шепот обжег ее ушную раковину, стоило Асе неосознанно прогнуться в спине, прикасаясь ягодицами к его эрекции. - Тише, моя малышка. Я только начал...

Она пропала. Окончательно и бесповоротно. И впервые ей не было стыдно за подобные чувства. Всего час назад, спускаясь к такси, Ася мысленно называла себя шлюхой, желая провалиться сквозь землю, а сейчас таяла в руках Штейра, теряя себя в сладком желании раствориться в нем без остатка. Пусть она сгорит в пламени страсти, осыплется пеплом - ничтожная цена за право познать такое счастье!

Цепочка жарких поцелуев легла на ее плечи, задела шею, спустилась на грудь. Он был умелым любовником. Ася могла только догадываться, каких усилий ему стоило сдерживать себя, чтобы не сломать ее хрупкую женственность в своих неистовых объятиях. Мысль о том, что ей приходилось видеть в клубе, на миг полоснула паническим страхом и растаяла окончательно в огне вожделения.

Соколов продолжал целовать ее кожу, не пропуская ни миллиметра. Евтеева даже не поняла, в какой момент он надавил ей на затылок, опуская лицом в мягкий ворс. Все так, как она нарисовала в своем воображении изначально. Но это был не тот человек, который привык спешить во всем, что бы ни делал. Его губы и руки не знали усталости. Когда он незаметно освободил бедра Аси от кружевных трусиков, она уже не соображала, на каком свете находится. Вместо крови в венах бежала страсть. Алая, пламенная, неистовая. Она не знала преград и грозила уничтожить любого, кто посягнет на ее ритуальный танец.

Пальцы Штейра, задержавшись на животе, скользнули ниже, растирая влагу по набухшим долькам половых губ. Стрелы пульсирующего желания сорвались с тетивы, последнего оплота здравого смысла. Ася не осознала, что ладонями вцепились в шкуру, сминая ее, едва не разрывая, а бедра неистово толкаются навстречу его пальцам. Если б могла, умоляла бы действовать, срывая голос в крике. Но невероятные ощущения лишили ее способности говорить. Только глухо стонать, надеясь на благосклонность своего мучителя.

Что он с ней делал? Окончательно клеймил каждую клеточку кожи копирайтом безумного желания? Крепил на ее теле сверхчувствительные чипы, которые отныне будут реагировать исключительно на его руки, губы, взгляд и голос? Асю прошило спиралями нескольких судорог одновременно, когда его длинные пальцы проникли внутрь ее истекающей влагой киски, растирая стеночки и поглощая горячую пульсацию.

Странное ощущение зарождалось внутри. Невероятное напряжение, сладостное до безумия, требующее усиленной стимуляции. Что-то незнакомое, но такое восхитительное, что ради него можно было стерпеть все, что угодно.

Даже те цепи и хлысты, что на каждом шагу в клубе.

Неужели это... Мысль прервалась моментально, когда пальцы Штейра проникли в ее вагину с легким хлопком. Непроизвольная попытка сомкнуть ноги, чтобы удержать это ощущение, провалилась, когда его руки впились в ее бедра до боли, вжимая в свой пах. Она так и не поняла, когда он успел избавиться от одежды. Прикосновение твердого фаллоса к ее малым половым губам запустило очередную судорогу, которая только чудом угасла, не достигнув пика.

Ася никогда не испытывала оргазм с мужчиной. Она бы не знала, что это такое, если бы не послевкусие эротических снов. Она не помнила, как это происходит, но сейчас ощущения были смутно знакомыми. Вот-вот, и...

Он вошел в нее резко. Одним направленным ударом на всю длину, без предупреждения. Вселенная взорвалась, комната поплыла перед затуманенными глазами девушки, сливаясь в яркую абстракцию. Ася ощутила, как кольцо мышц вагины туго сжало его член, стремясь удержать внутри. Но он не дал ей такой возможности. Резко вышел, но только для того, чтобы вновь войти, уже медленнее, растягивая, заполняя собой. И впервые ее тело обрело недостижимую ранее уверенность, выгнулось навстречу, принимая глубже.

Он был невероятно большим и твердым, пульсирующим внутри нее, подобно языкам пламени. Приливы горячих волн удовольствия становились мощнее с каждой секундой его медленных, сводящих с ума движений.

Ворс шкуры щекотал ее обнаженную грудь и щеку, и Ася, не отдавая себе отчета, терлась о нее, словно кошка о руку любимого хозяина, одновременно толкая бедра назад. В фалангах пальцев пульсировала глухая боль, которая сейчас казалась невероятно приятной. Такая же отдавалась ритмичным пульсом на бедрах, в местах прикосновения его рук, которые удерживали, задавая темп и подчиняя себе отклик ее тела.

- Черт, какая ты узкая! - даже от его слов сознание плавилось, посылая по телу острые разряды физического наслаждения. - Восхитительно тугая и жаркая...

Краснеть при подобных обстоятельствах - нонсенс. Но особая хрипотца в его голосе, результат с трудом сдерживаемого безумия, вновь заставила кровь вскипеть за долю секунды, выплеснуться пятнами румянца на щеках. «Это можно списать на жар от камина», - мелькнула осознанная мысль... и тут же погасла, словно выбитая прочь глубоким толчком мужчины.

Кажется, Ася застонала. По-новому, протяжно, надрывно, повинуясь эмоциям и кипению крови под ритм сошедшего с орбиты сердца. Соколов не остановился. Прижался лицом к ее шее, накрыв собой, словно щитом. Скорей даже впился губами, поглощая пульсацию, не прекращая своих резких, совсем не нежных фрикций ни на секунду.

Ася, теряя себя в сладком блаженстве от этого потрясающего единения, опоённая жаром его тела, опутанная, словно колючей проволокой, его волей, непроизвольно резко толкнула бедра, и сладостная пульсация сломала все преграды. Рванула взрывом сверхновой, закручивая тугие канаты оргазма, нажала спусковой крючок и буквально выстрелила, исторгнув из Асиного горла неистовый крик.

Она его уже не слышала. Оргазм отдавался в ушах самой прекрасной музыкой, нивелирующей остальные звуки. Волны разрядки буквально били в ее извивающееся тело изнутри и снаружи.

В тот момент Евтеева готова была признаться в одержимой любви к Соколову. Если бы голосовые связки, а с ними и разум ее послушались. Вместо этого Ася без сил рухнула на шкуру, и только руки Штейра удерживали ее от окончательного падения. Словно сквозь вату, до нее долетело хриплое рычание мужчины. Может, она бы испугалась подобного проявления чувств при других обстоятельствах, но сейчас он подстегнул ее удовольствие до критической отметки.

В камине плясали языки пламени, потрескивали дрова, создавая атмосферу то ли Рождества, то ли праздника, ознаменовавшего собой начало чего-то нового. Во всяком случае, чего-то хорошего. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Ася нерешительно пошевелилась. Ей не хотелось терять тепло обнаженного тела Штейра и крепкие оковы обнимающих ее рук, но колени и поясница затекли от непривычной позы. Было хорошо. Так, как никогда и ни с кем прежде.

Знал ли Соколов, что стал первым, кто подарил ей оргазм? Евтеевой хотелось крепко обнять его, сдерживая слезы от сбивчивой благодарности. Глотая слова, захлебываясь в собственных эмоциях, рассказать ему все. Может, она бы так и сделала, если бы сразу обрела способность говорить, но от пережитой эйфории голосовые связки не желали слушаться. А потом витающий в бесконечных просторах вселенной разум вновь вернулся на грешную землю и услужливо напомнил о вероятных последствиях такой вот откровенности.

Уже тогда Ася умом понимала, что этот мужчина не потерпит, если она будет от него закрываться и прятаться. Но пока что опыт прожитых лет стучал в висках азбукой Морзе, отбивая точки и тире предупреждения. Никогда ее открытость и откровенность не была оценена по достоинству. Наоборот, все кому не лень использовали этот дар в собственных целях, причиняя ей боль. Именно поэтому Ася прикусила язык, чтобы не поддаться эмоциям и не рассказать обнимающему ее мужчине о том, что он перевернул ее мир вверх ногами в хорошем смысле.