Славик замер, уставившись на Асю, которую Штейр прижимал к себе, качая на руках, словно ребенка, и впервые за вечер в глазах домашнего тирана появился страх. Мелкий такой, подлый. И непонятно: за состояние здоровья жены или за то, что кто-то уделяет ей столь повышенное внимание.

- С ней что... что-то серьезное?

- Одеяло и чайник, - повторил Штейр, сжимая кулаки.

Подхватил дрожащую Асю на руки - только это останавливало его сейчас от того, чтобы свернуть уроду шею. Ощутил спинным мозгом, как тот застыл на месте, придавленный железной волей в голосе пси-доминанта, проглотив возражения в один присест и неловко засуетившись возле электрочайника.

Соколов прижал к себе Асю и направился в комнату мимо трусливо сжавшегося Славы. К счастью, обнаружилась еще одна комната, которая, судя по всему, служила рабочим кабинетом топ-менеджера Евтеевой. Довольно устаревшая модель компьютера на примитивном офисном столике, сложенные в идеальном порядке бумаги, в углу софа с плюшевой обивкой. Несмотря на почти спартанскую обстановку, здесь было чисто и комфортно. Могло бы быть куда уютнее, но, похоже, что Ася именно так спасала свой мирок от вторжения разрушителя-супруга. Штейр понял это сразу по милым безделушкам, как будто специально задвинутым подальше от глаз, мягким подушкам в восточном стиле в углу софы, кашпо с декоративными комнатными растениями - даже офисные вертикальные жалюзи были как будто специально развешаны так, чтобы защитить зеленые кустики от чужой агрессии.

Ася пошевелила пальцами, инстинктивно потянувшись к источнику тепла и силы, и безвольно уронила руку. Веки дрогнули, и впервые с момента возвращения Соколова она посмотрела на него почти осмысленно. Со щемящей грустью в глазах, помноженную на беспомощность, с чувством вины за то, что кому-то пришлось узреть ее в подобном виде.

Стойкие оловянные солдатики не ломаются, верно? Кому и когда пришло в голову подогнать под эту аксиому слабый пол!? Да, Штейр знал редкие исключения из правил. Но Ася при всем желании к ним не относилась. Когда-то в ней был потенциал, который жестоко задавили, воспользовавшись ее мягкостью.

- Тише, все будет хорошо! - Соколов сам не понял, почему потянулся к ее лбу губами. Видимо, хотел передать через поцелуй собственную уверенность в том, что действительно все так и будет.

- Я ху... - застывший в дверях с чашкой Слава запнулся на полуслове, кадык на шее описал дугу под тяжелым взглядом Штейра.

Он отупело проследил, как нежданный гость опустил Асю на диван, сдернул со спинки плед и укрыл до самой шеи.

- Все сказал?

- Вот... это, как она пьет всегда. Три ложки.

- Открывай двери.

Сознание уловило звуки шагов в коридоре, которые могли принадлежать только спешащим, но уверенным в себе людям. Слаженной бригаде, иными словами, которые привыкли действовать быстро и без права на ошибку.

Юрий отобрал у Славика чай и мысленно выругался. Кипяток. Ну что еще взять с этого дебилоида, который привык видеть в своей жене безропотный станок по бытовому благоустройству и добыче материальных благ? Осторожно поставил чашку на пол, с какой-то новой, щемящей нежностью коснулся пальцами щеки Аси и тут же, погасив эти искры в глазах, отошел в сторону, пропуская бригаду медиков.

Слава было ломанулся следом, пришлось вновь выключить его взглядом. Этого мудозвона ждет разговор. Позже, сначала надо позаботиться об Асе и убедиться, что его женщина в безопасности.

Его женщина? Штейр тряхнул головой, понимая, что в мыслях уже иначе ее не называет. С сегодняшнего дня. Невидимые нити единения уже связали их покруче самого виртуозного шибари, а Ася Евтеева вряд ли поняла, что именно с ним сделала.

Она украла его покой. Сильная девочка, которую намеренно свергли вниз, в омут бессилия и уязвимости, доверчиво присела рядом с тем, кого сам Соколов давно и вполне успешно заточил в клетку усилием своей железной воли. Она бесхитростно протянула руку, даже не понимая, что его Ничто могло вонзить в нее клыки и искалечить на всю жизнь, вырывая плоть и разгрызая кости. Или, что еще хуже для таких тонких натур, притвориться ласковым котенком, потереться об ее ладонь, вонзить свои клыки в пульсирующую вену на ее шее... но не убить, нет. Впрыснуть в кровь разъедающую кислоту сильнейшего наркотика, который заставит эту женщину желать невозможного и неприемлемого прежде так, что не будет сил отказаться.

Могла ли она об этом знать? Нет. И наверное, абстрактное Ничто, которое писатели назвали бы монстром или демоном, Анубис - тараканами или заскоками, а Зигмунд Фрейд и большинство людей - извращениями, притихло. Вероятно, заметило что-то в ее глазах. Они даже носили одинаковые имена. Не в буквальном смысле, нет, они были одиноки, заброшены и нелюбимы прежде.

Может, именно поэтому тогда в клубе Ничто ее не тронул. Посмотрел настороженно и притворился спящим, попросту сбежал, чтобы не выдать своей слабости.

Даже если бы она ее поняла и разделила с ним.

Соколов искоса наблюдал за слаженной работой медиков. Он не задавал вопросов и не вмешивался в процесс диагностики и оказания первой помощи: эти люди знали свое дело. Когда бледную Асю осторожно, будто он сам направлял руки медбратьев, переложили на носилки, сдернул с софы плед и укрыл ее. Пусть будет не столь одиноко, когда откроет глаза. Увидит предмет, который грел ее теплом в родных стенах. Всего лишь плед.

- Если желаете...

Юрий не дослушал доктора скорой, кивнул:

- Желаю. Медкомплекс, 602 микрорайон?

Ее не могли отвезти в другое место, но привычка держать руку на пульсе любых событий взяла верх.

Получив утвердительный ответ, Штейр сдернул с вешалки куртку, бросив на прощание хмурому Славе, который, видимо, только сейчас осознал весь масштаб произошедшего, а оттого скрывал свой страх перед непонятно откуда взявшемся спасателем жены:

- С тобой будет отдельный разговор. Мы не закончили.

Спустя час Штейр наконец-то позволил себе скинуть титановый каркас вечного победителя над обстоятельствами.

В ординаторской горел приглушенный свет. Костя Муромцев, кардиохирург, проигнорировал фирменный взгляд друга и водрузил на стол покрытую конденсатом бутылку "Рады". Обернулся к бару, но передумал, отодвинул стопки в сторону.

- Не кривись. Помнишь, как в славные студенческие времена?

На стол приземлились две мензурки. Соколов бросил на друга еще один взгляд, который не попал в цель. Будь ты доминант хоть запредельного уровня, повергающий всех и вся ниц одним своим взглядом и поднятием брови, когда дело касается докторов - здесь ты заранее проиграл.

- Сколько раз тебе повторить, что ее жизни ничего не угрожает? Это гипотонический криз, который не требует оперативного вмешательства. Регулируется медикаментозно. Если бы пациентка обратилась за помощью раньше, его можно было избежать. А так имеет место сильное нервное истощение... и еще ряд причин. Не буду грузить тебя малопонятными терминами.

- Если ты меня успокаиваешь, Кость...

- Да, я тебя успокаиваю. И заметь, не лошадиной дозой препаратов. Потому что в этот раз ты нарисовал в своем воображении невесть что.

- Да когда вы утыкали ее капельницами...

- Это стабилизатор артериального давления. Я могу дать ей пилюли, мне не жаль, но мы хотим, чтобы она скорее выздоровела и восстановила силы, верно? Ты просто ни разу не видел, сколько всего закачивал в тебя после боевых ранений.

Штейр взял мензурку и залпом опрокинул, даже не скривившись. Водка пошла на удивление легко и мягко.

- Хороший релаксант.

- Ныне благодарные пациенты. Ничего не изменилось.

Невысказанный намек на вопрос повис в воздухе. В глазах Кости появились лукавые искры. Штейр редко видел его таким.

- Я сам не знаю, Илья, - даже не заметил, что назвал друга прозвищем их студенческих времен. Это от Муромцев еще тогда пошло. - Она неким образом на меня работает. Временно. Но черт знает что произошло, когда она у нас нарисовалась. Я думал, это какой-нибудь страшный грипп, симптомы похожи...

- Так это вы в своем извращенском клубе ее довели до подобного?

- Я прощаю тебе этот вопрос на первый раз. Наливай. С ней точно все будет хорошо?

- Штейр, у нее палата-люкс. О нашем оборудовании не мне тебе говорить. Там вполне удобный диван, принесут одеяло, если хочешь. Побудешь с ней?

- Не сегодня. Мне надо порешать ряд вопросов. Давай, за встречу? Жаль, что при таких обстоятельствах.

Муромцев спрятал хитрую улыбку. Отколол бейдж, словно это мешало ему расслабиться, и поднял мензурку.

- Да ты появляешься, только когда прижмет. Ну, мы не сетуем. Нам жизни спасать надо.

- Вылечи ее, я тебя прошу. Сделаешь?

- Все, что в моих силах. Можешь не сомневаться. Зайдешь к ней перед уходом? Но предупреждаю, спит. И будет спать еще долго.

Соколов подавил всплеск разочарования. Ему до безумия хотелось увидеть серые глаза Аси, которые широко раскроются при его появлении от удивления и недоумения. Понаблюдать, как боль и отчаяние уступят место легкому смущению. Но главное, в них не будет угасания.

- Один черт. Я ее не потревожу.

За окном шел снег. Не ласковый такой, под который хочется гулять в парке и катать снежки, а перерастающий в пургу. Ветер трепал голые ветки, отбрасывая зловещие тени на пол палаты даже сквозь зашторенные окна. На этом фоне мигающие лампочки аппаратуры производили гнетущее впечатление.

Переплетение аккуратных трубочек напоминало щупальца неизвестного гуманоида, которые тянулись к беззащитной во сне Асе Евтеевой с той же целью, с которой ее преследовали другие: обратить ее доброту против нее же самой.