— Пресвятая Дева! Неужели ты и вправду решил, что я хотела его смерти? — воскликнула она. — Клянусь, я не предавала Фокса! Последние дни я провела у Фитцрандольфа в плену. Я сбежала, спустившись по шахте отхожего места. Мне ничего не было известно о заговоре против Фокса. Если бы я знала о нем, то непременно нашла бы способ предупредить мужа об опасности!

— Но почему вы покинули нас? Почему вы отправились в Марбо, когда знали, что Фитцрандольф уже под стенами замка?

— У меня не было выбора. — Она в замешательстве замолчала. Слишком долго хранила она свой секрет в тайне и теперь затруднялась рассказать о нем вслух. — Дело в том, что у меня в Марбо сын. Я испугалась за него.

— У вас есть сын? — изумился Рейнар, вытаращив глаза.

— Да, мой сын. И сын Фокса. Хотя я боялась, что он не поверит в существование своего сына. Все годы Саймон тайно воспитывался в Марбо. — Она с облегчением вздохнула, обрадованная, что наконец избавилась от бремени тяготившего ее секрета. — Причиной почти всех страданий Фокса, которые я ему доставляла, был Саймон.

— Но ребенок, которого вы произвели на свет, родился мертвым, — возразил Генри. — Во всяком случае, все вокруг так считали. И Мортимера сводило с ума сознание того, что вы убили… — Он осекся.

— Что я убила наследника? — уточнила Николь. — Так вот, значит, какие слухи обо мне распространял Мортимер? Думаю, я в состоянии понять, что вы могли в такое поверить. В конце концов, мне было все равно, что Мортимер подозревал меня в причастности к смерти младенца. Сам факт, что он так считал, делал мою победу еще слаще. — Она покачала головой. — Но мертвый младенец, которого он видел, был не моим, а ребенком из одной крестьянской семьи. Он родился мертвым, и его мать вскоре после родов умерла. Гленнит отвезла моего малыша к Хилари де Вес-си в Марбо, и с тех пор Саймон рос в ее семье.

— И вы говорите, что он ребенок Фокса? — Рейнар схватил ее за локоть, и его глаза грозно полыхнули. — Если это правда, то почему вы не сказали ему о его сыне сразу, как только мы прибыли в Вэлмар? Зачем нужно было обманывать нас многие месяцы?

— Потому что, — Николь посмотрела на Рейнара, а потом перевела взгляд на, Генри и Нильса, — Саймон не похож на Фокса, как, впрочем, не похож и на меня. У него светлые волосы и голубые глаза…

— Как у Мортимера, — подвел итог Рейнар. Николь кивнула.

Рейнар отпустил ее.

— Даже если он ребенок Мортимера, нужно было сказать Фоксу. Он бы принял мальчика и растил как своего наследника. Ради вас он сделал бы все.

— Но откуда я знала? — возразила Николь. — Фокс ненавидел Мортимера. Я боялась, что он возненавидит и Саймона за то, что тот внешне напоминает Мортимера, даже если он не, — она сделала упор на частицу, — не сын Мортимера.

— Может быть, ваши первоначальные страхи и имели основание. Во всяком случае, я в состоянии их понять, — заметил Рейнар. — Но вы прожили с Фоксом несколько месяцев, делили с ним ложе и могли бы уже понять, что он не обидит ребенка.

Справедливому гневу Рейнара Николь противопоставила свой праведный гнев.

— Он однажды сказал мне, что не знает, что сделал бы, если бы узнал, что я родила ребенка от Мортимера. У меня не было уверенности, что Саймону не грозит опасность! Предположим, что Фокс не поднял бы на ребенка руку, но он мог отослать его и лишить права первородства! В то время как Саймон является законным наследником Вэлмара и Марбо!

— И как, вы полагаете, сумеет он подтвердить свое происхождение, если о его рождении никому не известно?

Николь хотела ответить, но, когда увидела за спиной Рейнара Джиллиан с корзиной в руках, сказала:

— Наш спор лишен смысла, если Фокс умрет. Отойдите в сторону и пропустите слуг. Они несут все необходимое для Гленнит.

Рейнар расторопно повиновался, и Джиллиан в сопровождении двух мальчиков заспешила вверх по лестнице с ведрами дымящихся отрубей.

— Вам тоже лучше отправиться за ними, — произнесла Николь. — Гленнит понадобится ваша помощь.

Рейнар пригвоздил Николь недоброжелательным взглядом.

— Если Фокс умрет, его смерть на вашей совести. Возможно, вы не желали ему зла, но до такого печального состояния довела его ваша ложь!

Рейнар вместе с остальными мужчинами последовал за слугами наверх. Николь перевела дух и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Рейнар говорил правду. Если Фокс умрет, то виновата будет она одна.

Она медленно тронулась к выходу из замка, раздумывая, куда пойти, чтобы не слышать стонов и криков Фокса. Она предпочла бы вонзить кинжал себе в грудь, только бы не слышать воплей своего возлюбленного, страдающего от невыносимой боли.

Во дворе к ней подходили люди, чтобы выразить озабоченность состоянием Фокса и подтвердить преданность своей госпоже. Она тепло благодарила их, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Однако проявление признательности Томасом оказалось последней каплей. Николь не выдержала и расплакалась. Перепуганный мальчик погладил ее по руке.

— Не плачьте, миледи. Я уверен, что все будет хорошо. Гленнит — самая лучшая из целительниц. А милорд сильный и стойкий. Я знаю, он поправится.

Николь сквозь слезы кивнула, приободренная словами пажа. Ей отчаянно хотелось верить, что все закончится благополучно.

— Спасибо, Томас, — прошептала она и заспешила прочь, опасаясь, как бы ее снова не остановили.

Она направилась в сад, вспоминая, как гуляла в саду в Марбо маленькой девочкой. Там находила она прибежище в минуты тревоги, которые довольно часто выпадали на ее долю. Усевшись в беседке, увитой розами, она тоскливо покачала головой. Желтые и розовые лепестки, в изобилии покрывавшие кустарник, наполняли воздух пряным ароматом, оказывавшим на нее успокаивающее воздействие. Что стало со свободолюбивой девочкой, которой она когда-то была? С тех пор как она обвенчалась с Мортимером, ее существование превратилось в борьбу за выживание. Сначала она сражалась за себя, а потом начала бороться за своего ребенка. Счастливых мгновений в ее жизни почти не случалось, а те минуты физического наслаждения, которые ей выпадали, она испытала благодаря Фоксу. И сейчас она со всей ясностью сознавала, что с его уходом радость разделенной с ним любви уже не повторится.

Она сорвала роскошный желтый цветок, но роза в ее руках рассыпалась, и лепестки желтыми хлопьями запорошили землю у ее ног. Жизнь так скоротечна, так хрупка. Человек бессилен. Ему ничего другого не остается, как ценить то, что он имеет, и наслаждаться каждым мигом отведенного ему счастья. Она размяла в ладони оставшиеся лепестки и вдохнула их сладкий благоуханный аромат.

— Я обещаю, Фокс, — произнесла она вслух, — если ты выживешь, я приложу все усилия, чтобы загладить свою вину. Я стану тебе женой, о которой ты мечтал. Я буду верить тебе и любить тебя всем сердцем.

Слезы полились из ее глаз ручьем, а теснение в груди усилилось. Некоторое время спустя она встала и пошла на лужайку, где обнаружила Гимлина, вышедшего на охоту. Заметив хозяйку, он приблизился к ней и начал тереться об ноги.

— В жизни у меня теперь нет никакого смысла, — проговорила она. — Мое сердце принадлежит Фоксу, и только его теплая нежная улыбка в состоянии смягчить мою боль.

Она всхлипнула. Услышав шаги, повернулась на звук и увидела Томаса. Он выглядел смущенным.

— Гленнит говорит, что вам пора прийти ей на помощь.

— Конечно, — промолвила Николь, подивившись, что понадобилась столь скоро. — Что она хочет от меня?

— Она говорит, что только вы можете укрепить его волю к жизни. Она хочет, чтобы вы заставили его дух вернуться с того света.

Николь почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Взглянув на Томаса, она догадалась, что и у него странные слова Гленнит вызвали недоумение.

Она последовала за Томасом в замок. Как только Николь очутилась в покоях, где лежал раненый, в нос ей ударила тошнотворная мешанина запахов.

— Рана оказалась более запущенной, чем я ожидала, — угрюмо сообщила Гленнит. — Я только надеюсь, что яд не успел проникнуть в кровь.

— Что… что это значит? — осведомилась Николь, страшась услышать ответ.

— Если яд распространится по организму, то вылечить Фокса будет гораздо труднее. В любом случае все зависит от него. Его могут спасти только собственные силы и желание жить.

Николь вплотную подступила к кровати. Смертельно бледные кожные покровы Фокса придавали ему сходство с покойником. На его плече громоздилась гора из вареных отрубей и лука, избавив ее от вида его страшной раны.

— Что я должна делать? — прошептала Николь.

— Возьми его за руку, прикоснись к его лицу, скажи, что любишь его. Попроси его, вернее, потребуй, чтобы он к тебе вернулся.

Николь подняла на Гленнит испуганный взгляд.

— Он даже не пошевелился, когда я открыла рану, — пояснила ей целительница. — Значит, он уже ушел в мир теней и духов.

— Он умер! — Николь в панике попыталась нащупать у Фокса пульс.

— Нет, он не умер, — заверила ее Гленнит. — Он еще дышит, но стоит одной ногой в могиле. Он способен тебя слышать и чувствовать твое присутствие. От тебя и твоих дальнейших действий будет зависеть, выживет он или уйдет в мир иной.

У Николь от страха защемило сердце. Гленнит сказала, что теперь все зависело от нее, что только она одна могла вернуть его к жизни. А вдруг он больше ее не любит? Что, если он ее возненавидел?

— Прогони прочь сомнения, — услышала она голос Гленнит, угадавшей ее тайные страхи. — Сконцентрируйся. Передай ему свою силу и любовь. Ему нужен стимул к жизни. Не думай о себе и о том зле, что ты ему причинила. Думай о том, как сильно ты его любишь, и о той радости, что вы познали вместе. — Гленнит кивком головы указала на кровать и вышла из комнаты.

На Николь обрушился поток воспоминаний…

Каким нежным он был с ней в первый раз! Таким мягким и ласковым. Исполненным решимости доставить ей удовольствие. Сколько женщин сумели испытать подобный восторг, переспав в первый раз с мужчиной? Да были ли такие вообще?