Король подал знак писарю, и все тут же решилось.

Впереди его еще ждали неисчислимые битвы и страдания, а затем долгий путь домой. Но сначала нужно дожить до конца кампании и вернуться целым и невредимым в Англию. Потом он пустил в ход все свое красноречие и не пожалел доброй части с огромным трудом завоеванной добычи, чтобы уговорить группу крестоносцев, не менее его уставших от сражений, встать под его знамя и вместе с ним отправиться на приступ Марбо. Теперь оставалось выйти победителем в предстоящей битве с Уолтером Мортимером.

— Что-то случилось! — Беспокойство, прозвучавшее в голосе друга, вернуло Фокса к действительности. — Видишь ту деревушку? — Рейнар указал на небольшое скопление жалких мазанок, раскинувшееся прямо перед ними. — Жители ее покинули.

По спине Фокса пробежал холодок страха. В грязи у крестьянских лачуг не копошились куры, над камышовыми крышами не курился дымок и не было слышно собачьего лая.

— Иисусе Христе! — ахнул он. — Неужели их кто-то предупредил? Неужели они знали о нашем приходе?

Его наихудшие опасения нашли новые подтверждения, когда они приблизились к стенам замка. Ворота были опущены, мост через ров пустынен, а в амбразурах цитадели он различал фигуры лучников.

Он поднял руку, призывая людей к вниманию, и, натянув поводья, остановил своего жеребца.

— Что мы будем делать? — спросил Рейнар, подъехав вплотную к своему командиру. — Нет смысла идти в атаку, если они нас ждут.

— Я знаю, — ответил Фокс, не скрывая раздражения. — Значит, нам придется разбить здесь лагерь и приступить к постройке осадных машин. Мы возьмем крепость штурмом. Но для этого потребуется время.

— В таком случае без серьезных разрушений не обойдется. Замок по праву принадлежит тебе. У тебя есть королевская бумага. Неужели ты и вправду готов подрывать стены и жечь все вокруг, лишь бы завладеть им?

Слова Рейнара воспроизвели в воображении весьма удручающую картину. К тому времени, когда они захватят Марбо, он из неприступного процветающего замка превратится в груду развалин. Фокс живо представил каменные стены, почерневшие от пожара, с проломами, проделанными снарядами, выпущенными из баллист. Он видел перед своим мысленным взором, как лошади его отряда топчут плодородные поля, окружавшие замок, как солдаты разоряют аккуратную деревушку. Закон войны позволял ратникам забирать все, что попадается на их пути, и они без зазрения совести занимались мародерством и грабежами. Он, безусловно, мог бы приказать своим людям пощадить посевы и деревню, но его призывы вызвали бы недовольство и ропот. При таких обстоятельствах существовала высокая вероятность того, что, оказавшись рядом с желанной целью, он вскоре обнаружил бы, что его боевые силы заметно поредели, ибо рыцари наверняка разбежались бы в поисках другой добычи.

— Тело Господне, — пробурчал Рейнар. — Кто мог их предупредить? Никто не знал о нашем приближении. Никто, кроме гонца, которого ты отправил к леди Николь, и самой женщины. Как ты полагаешь, она могла их предупредить?

— С какой стати? — с сомнением в голосе произнес Фокс. — Я написал ей, что иду, чтобы спасти ее. Что намерен убить Мортимера и избавить ее от кошмарной жизни, на которую он ее обрек. Зачем пленнице предупреждать своего тюремщика?

— Может, и нет. Но кто-то же поставил их в известность о нашем приходе. Посмотри!

Фокс повернулся и невольно выругался, когда увидел на другом конце долины конный отряд, двигавшийся в их сторону. Он ясно различал в их гуще развевающееся красное с золотом полотнище.

— Проклятие! Мортимер. Я надеялся, что мне не придется с ним встретиться до того, как Марбо падет к моим ногам.

— Но, может, и к лучшему, — обронил Рейнар. — Мы проведем сражение за Марбо, земли Мортимера и саму госпожу. Кто победит, тот получит все.

Фокс кивнул, охваченный твердой решимостью. Ненависть сковала его челюсти, и он не мог говорить. Хотя он планировал все по-другому, грядущая битва представлялась ему ответом на его молитвы. Наконец он встретится со своим врагом лицом к лицу.

Когда расстояние между противниками заметно сократилось, небольшое войско Мортимера замедлило свой ход. От общей массы отделился и направился к ним рыцарь на черном боевом коне, облаченный в красный камзол с эмблемой, изображавшей золотого льва, стоящего на задних лапах. Костюм более чем красноречиво свидетельствовал о принадлежности человека к числу личной свиты Ричарда Львиное Сердце.

Интересно, подумал Фокс с мрачным удовлетворением, как отреагирует Мортимер, когда обнаружит, что человек, бросивший ему вызов, настолько возвысился в глазах короля, что тот удостоил его высших почестей и передал право на владение замком Марбо, забыв о заслугах прежнего хозяина?

Когда до Фокса оставалось всего несколько шагов, рыцарь натянул поводья и остановил скакуна, затем снял шлем. Хотя де Кресси тотчас узнал ненавистное лицо, он испытал сначала замешательство. Лицо Мортимера выглядело отечным и полыхало нездоровым румянцем. Его глаза заплыли, превратившись в узкие щелочки. Какая беда стряслась с крепким, физически сильным воином, которого он знал?

— Так это ты! — проревел Мортимер, и его черты приняли выражение искреннего изумления.

— Да, это я. Фокс де Кресси. Твоему убийце не удалось со мной расправиться. Я оставил его кости гнить под стенами Акра. — Фокс сделал шаг вперед и вынул из ножен меч. — Я вернулся, чтобы отомстить тебе за коварство.

— Ты? — Мортимер издал хриплый ироничный смешок. — Ты ничто, жалкий оруженосец, конюший. Я не стану с тобой возиться. Ты даже не стоишь того, чтобы о тебя марать руки.

Фокс с силой сжал рукоятку меча. Он едва удержался от острого желания броситься на противника сию же минуту и снести его безобразный череп, не дожидаясь того, как они обсудят условия сражения.

— Я возведен в рыцарское достоинство самим королем Англии. Ричард дал мне письменное разрешение на обладание замком Марбо. — Фокс кивнул в сторону крепостных стен. — Я вызываю тебя на смертный бой. За Марбо. И за Вэлмар и даму, которой по закону принадлежит имущество.

— Неужели ты все еще сохнешь по моей стервозной жене? — Улыбка Марбо стала еще шире, сделав его опухшее лицо карикатурным и придав ему сходство с жабой. — Напрасно. Эта шлюха нежности к тебе не питает. Она-то меня и предупредила о твоем появлении.

Ошарашенный сообщением, Фокс на минуту остолбенел. Он стоял как громом пораженный, отказываясь верить собственным ушам. Когда же способность мыслить к нему вернулась, он улыбнулся в ответ.

— Неправда. Она не могла так поступить. Даже если я для нее ровным счетом ничего не значу, она слишком тебя ненавидит, чтобы попытаться спасти.

— Ты уверен? А строчки некоего письма тебе, случайно, не кажутся знакомыми? — Мортимер сложил ладони и процитировал наизусть радостным фальцетом: — «Моя дражайшая госпожа. Наконец я иду, чтобы спасти вас. Мое войско достигнет стен замка Марбо через две недели…»

У Фокса от негодования внутри все перевернулось, когда он услышал свои же слова, произнесенные с нескрываемой издевкой. Нет. Она не могла так поступить. Просто Мортимеру каким-то образом удалось обнаружить записку. А может, он даже перехватил гонца, прежде чем Николь получила послание.

— Ах как приятно видеть, что ядовитая гадюка подыскала себе новую жертву, — зычно прозвенел голос Мортимера, насмешливый и довольный. — Слишком долго она изводила и жалила меня одного. Клянусь Богом, что моя жена — приспешница Сатаны, злобная и коварная Ева, истинное порождение ада. Я бы отдал ее тебе не моргнув глазом и благословил, по, к несчастью, земли принадлежат ей. И чтобы сохранить за собой право владеть ими, я вынужден терпеть у себя в доме ее паскудное присутствие. — Мортимер выпрямился в седле, и его взгляд прояснился. — Я принимаю твой вызов. Я убью тебя и привезу твою голову своей жене. Может, ее вид доставит подлой языческой колдунье радость.

Мортимер водрузил шлем на место, вынул меч и тронулся навстречу Фоксу. Он двигался грациозно и бесшумно, что так не вязалось с внушительной массой его дородного тела. Фокс встряхнулся. Наверняка слова Мортимера — сплошной обман. Негодяй намеренно хотел лишить его присутствия духа. Обычная военная уловка. Но он на нее не поддастся.

Они кружили друг возле друга, нанося и парируя пробные удары, словно примеривались к ответственной атаке. Фокс чувствовал, что им постепенно овладевало нервное возбуждение, предшествующее боевой схватке. Данного ему судьбой момента он ждал почти четыре года. В каждом убитом солдате, в каждом противнике, с кем ему доводилось сразиться, он видел безобразный лик Мортимера. Теперь наконец он встретился со своим врагом во плоти и крови. Мортимер подсылал к нему наемных убийц, унижал его, измывался над ним. Но хуже всего, что он причинял Николь страдания и унижал ее достоинство. Он относился к ней как к своей собственности и использовал как пешку в своих сомнительных интригах.

Фокс сделал выпад, и клинок его меча полоснул Мортимера по руке выше локтя. Тот сделал шаг назад и отбил следующий удар. Лязг и звон холодной стали наполняли воздух. Фокс не чувствовал ни усталости, ни страха, ничего, кроме радостного душевного подъема. Его тело, закаленное в многочисленных сечах, звенело и пело не хуже отточенной стали. Стремительные, выверенные и сильные движения ног с легкостью удерживали его вне пределов досягаемости острия сверкающего лезвия оружия Мортимера. Его рука, сжимавшая меч, наносила удары с убийственной точностью.

Противник Фокса быстро слабел. Движения его грузного тела теряли стремительность, делались все более и более вялыми. Дыхание становилось тяжелым и прерывистым. Наблюдая бой словно со стороны, Фокс видел, что удары его клинка с неумолимой безжалостностью ложились все ближе к корпусу Мортимера, защищенному кольчугой. Кровь капала из ран на левой руке и на бедре неприятеля. В любой момент Мортимер мог оступиться, и тогда Фокс нанесет ему смертельный удар. Победа приближалась. Он уже чувствовал ее вкус.