– Агнесс совершила большую ошибку, хотя, наверное, ее можно понять. Она волновалась о тебе. Нажми синюю кнопку за зеркалом.

Я потянулась вперед и нащупала небольшую выпуклость под потолком, но нажимать сразу не стала.

– Что это?

– Заглушка.

– Думаешь, нас подслушивает кто-то?

– Возможно.

Он снова не договаривает, но это уже больше слов, чем мне приходилось слышать от него раньше.

– Я хочу верить тебе, Адриан. – Наши взгляды встретились. – Правда.

Отвернувшись, он уставился в дорогу и крепче сжал руль. Не думаю, что внимательность отличала его, как примерного водителя, просто он не хотел слишком долго смотреть на меня, я одобряю это, потому что при каждом соприкосновение наших взглядов, я начинала забывать о том, зачем села в эту машину.

– Она не поверила, даже после того, как я показал ей, что опустошил ее счета. Я должен был понять, что она не поверила мне..

– Ты опустошил счета моей матери? – В моем голосе было не столько удивление, сколько злость.

– Только те, что принадлежали фирме твоего отца.

– Ты просто урод, Адриан. Спасибо, что хоть что-то оставил. – Съехидничала я, Вестардо никак не отреагировал на мое хамство.

– Я убедился, что у нее есть деньги, чтобы уехать.

– Зачем ты сделал это? И как? Кто ты такой? И что позволяешь себе!

– Я был программистом в одной юридической фирме, скажем так, занимался не совсем легальной частью этого бизнеса.

– Это называется – хакер! Хочешь сказать, ты опустошал чужие счета? Втирался в доверие к симпатичным одиноким женщинам и.. О, Боже. – Я уткнулась лицом себе в ладони и начала потихоньку втягивать в себя воздух, который казался мне наэлектризованным, затем усмехнулась сама себе. Я ведь думала о нечто подобном в первые дни нашего знакомства с Вестардо, у меня часто возникала мысль, что он хочет обокрасть мою мать, словно моя интуиция изредка давала о себе знать. Потом оказалось, что этот мужчина богат, как Малкольм Форбс *.. И вот оно что. Теперь я понимаю, откуда у него деньги. Он обкрадывал людей.

По правде говоря, я даже выдохнула от этой догадки, если ее можно так назвать, это означало не самое худшее, что мой разум мог нафантазировать относительно Адриана Вестардо. И все же, многое оставалось загадкой.

– Называй это как хочешь, любовь моя. Я не забирал ничего себе, все возвращалось к истинному владельцу.

На этот раз, я проигнорировала его «Любовь моя», но не пропустила мимо ушей, только сделала вид. Мне заинтересовало другое, и от этой мысли под ложечкой засосало. Если средства, как говорит Адриан, возвращались на счет владельца..

– Кому перешли мамины деньги?

Я боялась услышать ответ, потому что я знала, что у мамы счета, оставшиеся после развода с отцом, она взяла то, что было положено ей законом.

– Ко мне. Неформально. Формально – корпорация Александра Петерсона, а я наследник, как ты знаешь. Не волнуйся, все перейдет к тебе по окончанию нашего договора, я позабочусь, чтобы это перешло к тебе.

Наши взгляды встретились.

– Думаешь, меня волнуют деньги? Я хочу знать, какого черта счета моей мамы перешли к Петерсону.

– У Агнесс были не только счета, но так или иначе, это стало его козырем, чтобы жениться на тебе. Одержимый ублюдок.

Челюсть Адриана сжалась и я подумала, что его зубы вполне могли бы треснуть от такой силы.

– Ты обманул моего отца. – Наконец, осознала я. Это не было вопросом. Хоть и на душе стало омерзительно, я понимала, о чем говорю, хотя никак не могла сложить эту цепочку воедино и понять, как это дерьмо относится к смерти мамы.

Вестардо снова повернулся ко мне.


– Я сделал то, что должен был.

– Ты постоянно говоришь об этом. Какие-то заученные фразы, которые ты повторяешь ответом на каждый мой вопрос. – Я злилась, хотя понимала, что наш разговор был большем, чем я могла когда-либо рассчитывать, но мне хотелось еще, нужно было. – Ты работаешь на моего отца? Работал. И ты обманул его. Это ведь те самые сорок процентов нашей фирмы, утерянные в две тысячи восьмом году? – Как я раньше не поняла. Это год, когда развелись родители. Конечно же, мама получила свое. Папа хотел отнять у нее долю и решил сделать это незаконно. Вот дерьмо. Мало того, он еще и меня использовал для этого, а все почему.. – Ты подставил меня! Мне пришлось раздвигать ноги перед этим мудаком за деньги, которые принадлежали моей маме! Господи, скажи, что ты не знал, что мне придется в этом участвовать. – Я почти взмолилась, приглушая порыв своего бешенства. Костяшки пальцев Адриана побелели от силы, с которой он сжимал этот гребаный руль.

– И ты поверишь мне?

Черт. Нет.

– Просто скажи.

– Я знал, Алина. Знал, кто ты, знал, на что тебе придется пойти, потому что я контролировал эти акции! Но твой отец тоже знал, что его обвели вокруг пальца, и он бы мог отказаться от этой доли в твою пользу, но он не сделал этого!

– Это лучший аргумент, Адриан. Проще всего обвинить моего отца, которого я и без тебя знаю, как облупленного. – Откинувшись на спинку сидения, я уставилась в окно, всеми силами подавляя подступающие к глазам слезы. Будто мало мне одного папаши, сделавшего из меня продажную девку.

– Господь. – Выдохнула я. – Я же всегда была шлюхой в твоих глазах. Чему я могу здесь удивляться. – Не хотела произносить вслух, но все равно сказала, потому что не могу все время молчать и ждать, когда мое сердце будет разорвано в пух и прах.

– Петерсон поплатился за это, я тоже. – Тихо пробормотал Вестардо, я окинула его взглядом.

– Что это значит?

– Не важно.

– Что-то тут не так.

– Хм?

– Я сбежала в Латвию, потому что отец собирался выдать меня замуж за Петерсона уже тогда, но в то время у Петерсона, на самом деле, не было части нашей фирмы для обмена, ведь так?

Адриан кивнул.

– В чем смысл?

– Петерсон и твой отец заключили сделку. Он любимыми способами возвращает часть фирмы владельцу, а ты выходишь за него замуж. Когда ты сбежала.. – На мгновение он замолчал, и я заметила, как дрогнул его кадык. Неужели есть то, о чем Вестардо трудно говорить? – Я получил задание на твою мать. Это было не тем, чем я обычно занимался.. То есть, ты и она, вы не были такими, с кем мне приходилось работать раньше. Я был в замешательстве какое-то время.. – Он усмехнулся самому себе и продолжил:

– Шлюхи, аферистки, воровки. Ни одна из вас не подходила под это описание.

Это ужасало и грело одновременно. Вестардо столько раз называл меня шлюхой, что уж там называл, я видела, как он вел себя со мной, это все объясняло, а теперь он говорит, что я не подходила под это описание. Считал ли он так на самом деле? Или просто врал мне?

– Я хочу, чтобы ты не пыталась связаться с отцом, не ищи встреч, звонков. Я знаю, что не даю тебе для этого возможности, но также знаю, насколько ты упряма, и ты попытаешься. Не стоит.

Его взгляд стал более чем серьезным, я бы сказала устрашающим, мое сердце забилось быстрее.

– На что ты намекаешь?

– Люди, которых я знаю, не станут действовать таким трусливым способом. Я видел оригинал экспертизы, Алина. Тормоз не просто отказал, он был обрезан. Не доверяй своему отцу, любовь моя, до тех пор, пока я не узнаю точно..


Я не сразу заметила, что мы остановились, Адриан развернулся ко мне всем телом и, его рука легла мне на лицо. Проблема в том, что я никогда не доверяла отцу, эти противоречия преследовали меня повсюду. Я любила папу, но не всегда могла верить, я что-то чувствовала к Адриану, но также, не могла доверять.

– Мой отец не убийца.

– Я не говорил это. – Его рука скользнула мне на шею, я напряглась. Совсем недавно эти руки ласкали мое тело, и я позволяла себе наслаждаться этим, а потом хозяин этих самых рук снова поиздевался надо мной, самым низким способом из всех, которые я уже знала. Горечь не переставала подступать к моему горлу. Я не люблю быть слабой, но я такая. Особенно рядом с Вестардо. Как бы я ни боролась с ним, мои чувства, затаившиеся глубоко внутри, зачастую находят выход наружу. Я положила свою руку на его и крепко сжала ее, поджав губы.

– Откуда ты знал, что маме грозит опасность, Адриан?

Мягкость с лица Вестардо соскользнула в долю секунды.

– Потому что так обычно заканчиваются все задания. Охотник всегда устраняет жертву.

Я отпрянула назад, и быстро отпустила его руку. Он все понял. Понял, что я испугалась. Но напугало меня не то, что он может сделать со мной, а то кем он был и что имел ввиду под «Охотником и жертвой», моя мама была той самой жертвой.

– Я не причиню тебе вреда, любовь моя. – Вестардо отвернулся и открыл дверь салона. – Мы приехали. Что тебе купить?

Какие-то полчаса назад я, было, решила, что мне совершенно не нужно то, зачем я здесь, но сейчас я поняла, что ошибалась. Если возникнет какая-либо угроза со стороны этого человека, мне нужно будет суметь за себя постоять.


*Малкольм Стивенсон Форбс (Malcolm Stevenson Forbes), более известный как Малкольм Форбс. 19 августа 1919 – 24 февраля 1990. Американский предприниматель, наиболее известен как издатель журнала Forbes, основанный его отцом Б.Ч. Форбсом.

47


Адриан вернулся примерно через полчаса, которые тянулись для меня вдвое дольше реального. Несколько раз я поймала себя на мысли о том, что легко могу сбежать отсюда. Двери не заперты, и я не думаю, что это какая-то оплошность со стороны Вестардо. Значило ли это, что он мне доверяет? Некий дружеский жест. Или же какая-то проверка, типа: «ты больше не взаперти, иди. Сможешь ли?». Смогла бы, если не сомневалась бы. А может вовсе все наоборот, и он проверял, доверяю ли я ему? Не уйду – верю, уйду – не верю, но он все равно найдет меня, если захочет. В прошлый раз, когда я сбежала из его квартиры, он угрожал моей подруге – Лизе Кудриной, которая после этого ясно дала мне понять, чтобы я держалась подальше, и я ее понимаю, она была напугана. И теперь я на самом деле, сомневаюсь, что эта угроза была не реальной. Одному небу известно, на что способен Адриан.