Юлия Динэра - В огне

– Последнее слово, Дрю. Ты знаешь правила.

– Я убью тебя, сука! – Рычит он и кидается на Анжелику, еще чуть-чуть и он бы сбил ее с ног, но в этот самый момент она даже глазом не моргнув нажала на курок пистолета, я громко ахнула и вжалась в бильярдный стол, зажмурив глаза.

– Кто следующий?

Все молчат. Открываю глаза и вижу на полу бездыханное тело здорового мускулистого мужика. Меня окутывает ужас. Она пристрелила его. Пристрелила человека. Плевать кто он, эта женщина без всякого, взяла и убила человека.

– Избавьтесь от него. Ты. – Смотрит на меня, а я не могу понять, что вообще чувствую прямо сейчас. – Идем.

Еще сильнее вжимаюсь в стол, снова глазею на мужчину, кровь которого запачкала мягкое зеленое ковровое покрытие. Он это заслужил. Но.. Всхлип вырывается из меня и тремор рук никак не сходит на «нет».

– Идем, нечего здесь смотреть. – Мягко говорит Анжелика и протягивает мне руку. Я не могу здесь остаться, но и с этой женщиной не могу пойти. Недолго смотрю на нее глазами, которые вот-вот выскочат наружу, и бегу вперед к двери.

Четыре года назад

Адриан

Предыдущее задание было одним из тех, которые я выполнял без особого труда. Один месяц, чтобы найти одну подпольную шлюху, лишить всего, что она успела наворовать у своего последнего хахаля, превратить ее жизнь в сущий кошмар, устранить. Я убрал ее за двадцать шесть дней. Да, у нас все под счет. Скорость и качество граничат между собой, поэтому я первый в списках. Новое задание поставило меня в тупик. Не шлюха, не воровка, не аферистка. Обычная провинциальная Латвийская женщина. Разведена. Владеет издательством, не очень крупным, но достаточно для того, чтобы содержать небольшой уютный дом.

– У тебя десять минут, Адриан. Ты обычно не приходишь ко мне в период выполнения задания. Как успехи?

Александр Петерсон – мой прямой куратор и наставник. Он как обычно закурил сигарету и закинул обе ноги на свой идеально отполированный стол.

– Агнесс Раковска. – Это все, что я сказал ему, но это не значит, что я хочу получить такой же короткий ответ.

Петерсон вскидывает брови кверху, в его манере корчить из себя дурака, якобы не понимая. Затягивается, выпускает дым, опускает ноги, я стою почти у двери, не собираюсь надолго задерживаться.

– Что с ней не так? – Наконец, спрашивает он.

Делаю два шага вперед.

– Разведена, никаких авантюр, воровства, живет с дочерью.

– Дочь не трогай, даже не смотри на нее.

Тяжело не смотреть, когда эта девица разгуливает поутру по дому в коротеньких спальных шортах. Будто, сука, нарочно провоцирует меня. А у меня табу на малолеток.

– Так кому эта женщина дорогу перешла?

– Тебе же обычно плевать. Занимайся своим делом.

– Она чиста. Мы не трогаем невинных.

– Правила изменились, сынок.

– Ты, блять, издеваешься? Я ничего об этом не знаю.

– Ты лучший, Адриан! Не нарывайся. У нее крупные акции. Вернем их владельцу и делу конец. В следующий раз даже не беспокой меня по этим мелочам, терроризируй Лику.

Наши дни

Алина

Внутри все тот же сковывающий ужас, выбегаю из зала, даже не думая о том, куда идти, несусь по лестнице почти на ощупь, я босиком и это плюс иначе бы давно уже исследовала своим носом порожки.

Сзади меня хватают за руку и прижимают к стене. А она сильнее, чем выглядит. В полумраке я вижу спокойно-злобное выражение лица Анжелики.

– Скажешь кому-то – умрешь.

– Что? – Я буквально задыхаюсь. Не похоже, что она шутит.

– Успокойся. Выдохни. Ничего не случилось. – Пытается меня успокоить таким образом?

– Ничего? – Мой голос срывается на писк. – Ты сама видела, как он трахал меня. – Пытаюсь вырваться, но снова оказываюсь вдавленной в стену.

– Он получил свое наказание. Забудь.

Качаю головой.

– Это нельзя забыть. – Сквозь зубы процеживаю я, и в этот момент у моего горла оказывается дуло пистолета. Замираю. Перестаю даже дышать. Эта женщина без каких либо эмоций убила того мужика, ей ничего не стоит нажать на курок.

– Можешь не забывать. Это был лишь совет. Но рот держи на замке. Хочешь закончить, как Дрю? Как те, кто еще был перед ним? – Она убила кого-то еще? Что это за место? Чем они тут вообще занимаются? – Хочешь, чтобы Адриан закончил, как Дрю? Поверь мне, дорогуша.. – Анжелика сильнее вдавливает оружие в мою кожу, я подавляю всхлип. – Я не хочу, чтобы Адриан так закончил, но если ты хоть кому-то скажешь.. ему конец. И я с радостью найду тебя, и поверь мне, ты закончишь не так быстро, я заставлю тебя молить о смерти. Усекла?

Я молчу, сглатываю ком, женщина медленно отпускает меня и отстраняется, намекая на то, что я могу идти. Стою на месте.

– Адриан? – Мне так тяжело дается его имя, словно горящие угли в рот поместили, и я все еще надеюсь на то, что ошибаюсь в том, что этот кусок дерьма замешан в том, что со мной произошло сегодня. Я знаю, скорее всего, я права, но я молюсь о чуде. – Он знает? Об этом всем..

Анжелика приторно фыркает и, я сразу все понимаю, жгучая боль сковывает грудь, даже дышать больно.

– Конечно, он знает, но считай, что я спасла тебя, иначе ты бы еще не скоро оттуда вышла.

Намекает на то, что меня не отпустили бы оттуда пока не трахнули, все, по очереди? Тошнота подступает к горлу. Борюсь. Борюсь со всем, что сейчас чувствую.

– Да, чтоб вы сдохли. Оба. – Выплевываю я и продолжаю свой кросс, вниз по лестнице.

– Не забывай о том, что я тебе сказала. – Кричит Анжелика вслед, я ничего не отвечаю.

Не забывать о том, что если я раскрою рот о произошедшем сегодня, то умру? Она угрожала мне убийством, меня и Вестардо. Злость сковывает зубы. Ненависть, даже не к нему, а к самой себе. Я все еще беспокоюсь о нем, и понятия не имею, как называется это чувство, когда ненавидишь человека каждой клеточкой своего тела, хочешь орать об этом на всю улицу, хочешь избить его до смерти, но при этом сама мысль о том, что он пострадает, приводит в ужас.

Мне нужно придумать, куда я могу пойти, у меня нет даже обуви на ногах, сумка осталась в той ужасной зеленой комнате. Я не могу вернуться в ту квартиру, мне даже нечем оплатить такси, чтобы попасть домой.

Нет. Домой нельзя. Отец отправит меня обратно к Вестардо. Контракт намного важнее, а сроки еще не вышли. Я стану любимой дочерью уже после того, как отец получит еще сорок процентов фирмы. Нельзя домой.

Мои руки все еще дрожат и, я плохо соображаю, грудная клетка сжата до предела, сердце боюсь вот-вот выскочит. Хочется завизжать, разрыдаться. Стоит снова спустить себя в реальность и вспомнить о том, кто и для чего меня сюда привел, так все разрывает изнутри, слезы подступают, смаргиваю их быстро. Вытираю.

Кабинет Анжелики пуст. Спасибо Боже. Дверь не заперта. Осторожно выхожу в зал, наполненный шлюхами и их клиентами, многие не стесняясь смотрят на меня, игнорирую. Поскорее бы на улицу выйти. Плевать куда пойду, лишь бы подальше отсюда.

Он просто привез меня сюда и уехал. Это все для чего была я нужна? Не могу думать об этом.. И не могу не думать об этом. Я бы должна со всех ног бежать сейчас в полицию, но я настолько труслива, что не сделаю этого. Пережить. Забыть. Может это возможно. Сам факт того. Забыть, что угодно могу, но не то, что сделал Вестардо. Хуже, чем нож в спину. Нож в сердце. Хуже. Он и раньше заставлял меня сомневаться в самой себе, чувствовать себя недостойной, никчемной, теперь каждая эмоция, испытываемая мною раньше увеличилась в стократ. Самое ужасное, что я не могу до конца поверить, что это происходит со мной, точнее, что это он сделал со мной.

Адриан

– Она будет в порядке.

Лика садится передо мной, я заостряю внимание на пушке, которую она кладет на стол.

– Ты не знаешь ее. – Эти слова были лишними, и она прекрасно понимает, что в ее присутствии я еще могу накосячить, главное чтобы другие не узнали об этом. Не узнали еще больше, чем уже знают.

– Как и ты. – Она кидает на меня быстрый злобный взгляд, взгляд предупреждения и встает, чтобы налить виски.

– Я не могу читать твои эмоции, Лика, почти никогда. Ты закрываешься – она нет, я все вижу, все, что написано на ее лице.

– Я профессионал, Адриан. Она маленькая глупая девчонка. Но она справится. И учти. – Лика наклоняется ко мне и делает большой глоток виски. – Я спасла ее сегодня, потому что ты попросил. Этого больше не повторится, ты же знаешь.

О, да, мать твою, я знаю. Это невероятная щедрость, что эта женщина пошла на такое. Она убила одного из Охотников почти без причины. Я давно мог бы быть мертв за свои промахи, но я все еще здесь и пытаюсь найти выход из этого лабиринта.

– Спасибо. – Я должен был это сказать. Даже если она и не ждала.

– Не благодари. Я на твоей стороне, Адриан, но я не готова умереть за тебя, а тем более за нее. – Последнее слово Лика произнесла с отвращением, словно Алина была для нее отходом, я проигнорировал, но смог немного прочесть ее эмоции. Она злится, потому что хотела мне помочь и хочет, она боится, что ее ждет нечто ужасное за это, как и меня. Она знает, что я не отступлю, она почти уверена, что я сдохну в этой игре. Она в ужасе. И ее бесит, что все это не ради нее.

– Кто главный, Лика?

Вздыхает.

– Вопрос вечности, Адриан. Ты же знаешь ответ.

Бью кулаком по столу, женщина никак не реагирует.

– Петерсон мертв. Кто еще должен сдохнуть, чтобы это закончилось?

Она заливается и смехом, а затем ее безумные глаза находят мои.

– Петерсон был посредником, тем, кто привел тебя сюда, обучил, он был твоим отцом среди Охотников. Это – система. Ты что еще не понял? Нет конца. Все работает как часы, и если ты отстаешь, ты умираешь.

Я итак все это знаю. Но, блять, я должен это закончить меньше чем за месяц. Каждое слово – тупик, каждая мысль – тупик, каждое ебаное действие – тупик. Я не был в подобном дерьме никогда. Не смог спасти Агнесс, но я и не пытался, все равно бы облажался с этим. Возможно, если бы я сам ее убрал, ее дочь никогда не влипла бы в это. Мы бы больше не встретились, что к лучшему. Я бы продолжал наблюдать. Изредка. Издалека. Все в порядке – значит, я исчезаю. Это больше не игра. Раньше мне на самом деле это приносило удовольствие. Все грязные потаскухи, дочки чиновников и их жены, любовницы. Все было как часы. Все по плану. Расписано каждое действие. Ты никогда не думаешь, как быть, но не теперь. Система не работает, как часы. Система работает, как хочет ее хозяин. Я был первым. Все десять лет, которые провел в ней. Это не было просто работой. Хобби. Смысл жизни. Я отстал от гребаной системы, дал слабину, и теперь она собирается меня уничтожить. Она не терпит слабых, особенно тех, кто всегда был первым. Сегодня я доказал свою преданность, приведя Алину, но вряд ли они доверяют мне полностью. Здесь никому нельзя верить, особенно если ты не знаешь игрока в лицо. Я знаком не со многими. Это редкость. Это запрещено. Говорят, нас больше тысячи по всему миру, но знакомы мы лишь с немногими. Я даже не знаю их настоящих имен, только те некоторые, что дала им игра. Мое знают большинство, может быть даже все, потому что я лучший игрок. Был им.