От отчаянных рыданий все тело ее содрогалось, однако в ярко освещенной спальне не слышалось ни звука. Никто не должен знать, что она плакала, хотя Стюарт, конечно, заметит покрасневшие глаза и рассердится. Но Присцилла имеет право попрощаться с прошлым, оплакать его. Ведь это единственная страница любви в книге ее жизни…

— Хотелось бы надеяться, что здесь плачут из-за меня. Присцилла вскинула голову и обернулась так резко, что едва не смахнула все пузырьки и баночки, стоявшие на столике перед трельяжем. Она решила, что знакомый голос — игра воображения, но Брендон стоял у распахнутого окна, держа под мышкой шляпу и сунув руки в карманы своих поношенных штанов. «Боже милостивый, какой же он красивый и родной!» — подумала Присцилла, задохнувшись от радости.

— Брендон!

Девушка вскочила, опрокинув стул, и бросилась в его объятия. Она снова зарыдала, совсем забыв о том, что ее могут услышать. Но это были счастливые слезы.

— Ты здесь, ты пришел! — бормотала она сквозь всхлипывания. — Ты на самом деле здесь!

— Если бы ты знала, как я соскучился! — прошептал Брендон, стискивая ее и зарываясь лицом в распущенные волосы. — С каждой минутой я казался себе все большим дураком. Как я мог отпустить тебя, Присцилла!

Все еще не уверенная, что Брендон действительно рядом, Присцилла отстранилась и смахнула слезы. Она увидела, что он свежевыбрит и даже вымыл голову, ибо волосы все еще были влажными.

— Но как ты меня нашел? Откуда узнал, в какой я комнате?

— Вчера, уезжая отсюда, я заметил, что ставни в этой комнате чуть приоткрыты. И тогда у меня мелькнула надежда, что это ты молчаливо прощаешься со мной.

— Так и было. Но я думала, что тебе все равно.

— Не было часа, чтобы я не представлял, как ты стоишь у приоткрытого окна!

Переполненная радостью, Присцилла приподнялась на цыпочки и поцеловала Брендона. Он ответил на поцелуй с неистовым жаром. Казалось, Брендон хочет проникнуть в ее душу, слиться с ней. Словно живой огонь пробежал по телу Присциллы. Кровь девушки закипела, дыхание стеснилось от сладостного предвкушения. Груди ее налились, соски набухли. Присцилла чувствовала полное изнеможение.

Вот это настоящий поцелуй — взаимные ласки, взаимная страсть Его пальцы легко скользили по ее спине вверх и вниз, словно оставляя за собой огненный след. Потом они скользнули ниже и слегка приподняли девушку. Тела их словно слились, и Присцилла без всякого смущения ощутила твердую выпуклость — свидетельство мужского желания.

И вдруг словно налетел ледяной порыв ветра — она вспомнила все и пошатнулась от ужаса. Собрав свою волю, она обеими руками оттолкнула Брендона. Присцилле удалось вырваться, и она отступила на шаг.

— Тебе нужно уходить, и немедленно! — Ее голос срывался. — Уходи, Брендон, слышишь! Если Стюарт узнает, что ты был здесь… Уходи, пока еще не поздно!

— Выслушай меня, дорогая. Понимаю, так не поступают, и я совершил ошибку, позволив тебе остаться здесь…

— Брендон, ради Бога!

— Ты думаешь, что я бродяга и ничего больше. Таким я и был до сегодняшнего дня, но сегодня я принял решение. У меня есть деньги, и немалые. Несколько лет назад я купил участок земли: хорошая почва, воды тоже хватает — но так и не собрался построить там ранчо. Вдвоем мы сделаем это. Если даже денег не хватит, у меня есть брат, богатый, как Крез. Он давно остепенился и ждет того же от меня. У него чудесная жена, и они будут рады-радешеньки помочь мне всем, чем могут. Они уже не раз предлагали мне это… Словом, Присцилла, поедем со мной. Если ты так любишь детей, мы заведем их хоть дюжину. — Он улыбнулся и обхватил ее лицо ладонями.

— Боже мой… — прошептала она, потом крикнула: — Боже мой, молчи! Ничего не говори больше!

— Дьявол меня забери, Присцилла Уиллз! Почему ты всегда все усложняешь? Отвечай, ты выйдешь за меня или нет?

— Ты не понимаешь, ты ничего не понимаешь…

— Я все понимаю, моя хорошая. Нужно было шевелить мозгами раньше. Только не ставь это мне в упрек. Мужчине нелегко прийти к мысли о браке.

Присцилла сжала на горле кружева пеньюара с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Я не могу, Брендон, — вымолвила она одними губами. — Я не выйду за тебя.

— Ты мне отказываешь? — удивился он, вглядываясь в нее. — Но почему? Потому что он богаче? Ты же говорила, что дело не в деньгах и превыше всего для тебя семья и дети.

— Дело не в деньгах.

— Тогда в чем? Ты же не станешь утверждать, что любишь этого человека. Для этого ты слишком мало его знаешь.

Она тяжело вздохнула:

— Я не могу выйти за тебя потому, что уже замужем. И в доказательство протянула к нему дрожащую руку.

На одном из пальцев переливалось и сияло унизанное драгоценными камнями обручальное кольцо.

— Когда?

— Сегодня, несколько часов назад. С минуты на минуту Стюарт придет сюда и предъявит супружеские права. Ты должен покинуть дом до того, как он появится!

— Почему? — с яростью воскликнул Брендон. — Почему ты так поторопилась? Неужели не могла подождать хотя бы неделю и узнать его получше?

— Я хотела подождать! Но Стюарт и слышать об этом не желал. Что мне оставалось делать? Я думала, ты исчез из моей жизни навсегда, а у меня не было денег даже на то, чтобы вернуться в Цинциннати… и едва ли он отпустил бы меня.

Брендон взъерошил волосы. Только тут он заметил ее наряд, едва прикрывающий наготу, и резким жестом схватил в кулак дорогое кружево пеньюара.

— Подарок Эгана?

— Ублюдок!

Он брезгливо выпустил кружева, прошел к окну, остановился там спиной к Присцилле и сжал кулаки. Запрокинув голову, Брендон смотрел на звездное небо, похожее на расшитый блестками бархат.

— Не могу представить вас в постели. Только подумаю об этом — и меня мутит. Может, выйти во двор и вызвать его на честный поединок?

— Честный поединок с Эганом? Да здесь кругом его люди! Уходи, Брендон! Ему принадлежит здесь не только земля, но и души человеческие. Он прикажет убить тебя, и они убьют.

— И твоя душа тоже принадлежит ему? И сердце?

— Душа и сердце — нет, но сама я — да, — тихо ответила она.

— Будь он проклят!

— Если бы у меня была хоть малейшая надежда на то, что я нужна тебе… поверь я хоть на минуту, что ты вернешься…

— Да, ты не могла знать, что я вернусь. Я и сам до последнего момента не знал этого.

При этих словах Присцилла едва не бросилась снова ему на шею. Пусть он обнимает и целует ее сколько захочет в этот последний раз. Пусть шепчет на ухо ласковые слова.

Но с каждым мгновением опасность росла.

— Беги, Брендон! Оставь меня!

— Однажды я уже оставил тебя — и жестоко об этом пожалел, — задумчиво отозвался он.

— Другого выхода нет, ведь я замужем! — Присцилла из последних сил старалась держаться спокойно.

Внезапно Брендон схватил девушку за плечи, притянул к себе и впился в ее губы неистовым поцелуем. Она, прижавшись к нему, ответила на поцелуй с такой же пылкостью.

Присцилла ожидала, что объятие будет долгим, отчаянным — прощальным, — но Брендон выпустил ее и пошел к окну. Уже спустив одну ногу наружу, он несколько секунд сидел, оседлав подоконник и как бы не решаясь уйти.

Девушка с трудом сдержала крик: «Вернись!» Ее терзало желание остановить Брендона, но не меньше ей хотелось, чтобы он оказался в безопасности.

— Прежде чем уйти, я должен выяснить одну очень важную для меня вещь, — сказал Брендон. — Если бы я вовремя сделал тебе предложение… ты бы согласилась?

Язык не повиновался ей, и она лишь беспомощно открывала рот.

— Не спеши, Присцилла, не спеши. Может, от этого ответа зависит вся твоя жизнь.

— Я… — она облизнула губы, — для меня было бы честью стать твоей женой, Брендон.

Не колеблясь более, Брендон снова спрыгнул в комнату.

— Надень что-нибудь — все равно что, лишь бы прикрыться. И обуйся. Мы уходим.

— Что?

— Еще не поздно. Пока супружеские права не осуществлены, это брак на бумаге, не больше. Его вполне можно аннулировать, было бы желание. Конечно, в Корпус-Кристи днем с огнем не сыщешь стряпчего, но уж в Галвестоне то, конечно, кто-нибудь да найдется. Там нам помогут, а пока важнее всего убраться отсюда подобру-поздорову.

Присцилла смотрела на него, потеряв дар речи от столь неожиданного поворота событий. Брендона же, напротив, охватила веселая злость. Распахнув роскошный гардероб, он бросил на кровать пару крепких ботинок (тех самых, в которых Присцилла отправилась навстречу тому, что считала своим счастьем) и одно из ее платьев. Из ящика комода он не глядя выхватил какое-то белье и бросил его туда же.

— Но как же Стюарт?

— Оставь ему записку. Вон там, на столике, стопка бумаги и перо.

— Да, но…

— Или я, или Эган, — резко перебил ее Брендон. — Тебе придется решить раз и навсегда.

— Ты!

Его суровый взгляд смягчился, и обаятельная улыбка заиграла на губах.

— Тогда пошевеливайся, радость моя. Представляешь, сколько миль нам предстоит покрыть за ближайшую пару дней?

Присцилла впервые улыбнулась от души за все время пребывания в «Тройном Р».

— Поможешь мне одеться?

— Пожалуй, на это уже нет времени. Лучше пиши записку.

Брендон откинул розовое стеганое покрывало (при этом криво усмехнувшись) и вытащил из-под него легкое одеяло.

Присцилла между тем поспешила к столику, попутно взяв с трельяжа свой медальон и оставив на его месте тяжелое обручальное кольцо. Казалось, при этом с ее души свалился камень. Она улыбалась и пока писала, и потом, когда Брендон накинул одеяло ей на плечи и повлек к распахнутому окну.

— Ты уверена, что сумеешь спуститься? — Брендон с сомнением посмотрел на деревянную решетку, увитую плющом, по которой сам добрался до окна. — Может, перекинуть тебя через плечо, чтобы это больше походило на настоящее похищение? То-то будет романтично!