– Дурдом… – проворчала я.


Вилька подвезла меня и осталась ждать в машине. После мы хотели проехаться в большой супермаркет и закупиться всем необходимым для предстоящего банкета.

После ночного разговора с Екатериной Альбертовной, я пребывала в столь благодушном настроении, мне почему-то показалось, что вот теперь все наладится и будет просто замечательно, поэтому к разговору со следователем я оказалась совершенно не готова.

– Когда вы в последний раз видели Григорьеву Оксану Петровну?

– Кого? Оксану? Ах, Ксюшу? Господи, да… Сто лет назад, в общем-то. Если не считать… У вас здесь и видела, в милиции. Не так давно.

– О чем говорили?

– Да ни о чем. Здрасьте – до свидания. Ну, про работу немного. Мы с ней особо-то и не дружили.

– А что так?

– Ну, я вроде, как на ее место пришла. Она мне дела за два дня передала, и распрощались. Потом еще пару раз виделись, когда она за расчетом приходила, да за документами и все.

– Вы говорили, что у Сергея Петровича была любовница…

– Я этого не говорила, – перебила я, – это, как раз вы говорили. Я, вообще, ничего такого за ним не замечала. Хотя сейчас я склонна думать, что Ксюша ей и была.

– Откуда такая уверенность? Если ничего такого не замечали? – съехидничал Андрей Михайлович.

– Дедуктивный метод, – парировала я. – Старшая дочь Николаева видела его с женщиной похожей на меня. Вернее, с блондинкой в норковой шубе. Но у меня такой шубы нет, и не было, – тут я покосилась на себя и поправилась, – вернее раньше не было. Да вы сами-то у нее и спросите. Если правильно спросите, отпираться, небось, не будет…

– Умерла, – коротко прервал меня Николай Михайлович.

Я глотнула воздуха. Главное, не переиграть. Я еще раз вздохнула и посмотрела на него.

– Не удивлены? – то ли спросил, то ли утвердил он.

– А что мне вселенскую скорбь изображать? – я пожала плечами. – За все надо платить.

– И за что же заплатила Ксения Григорьева?

– А за что заплатил Сергей Петрович? Из-за бабок все, как говорит один наш весельчак-юморист. Так что, как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить.

– А вы жестоки… – задумчиво проговорил Андрей Михайлович, вертя перед лицом ручку.

– Да нет… Если вы имеете в виду, что я не плачу от горя, то… Я ее почти не знала. Ну, умерла… ну, что теперь, посыпать голову пеплом?

– Да, умерла. Вернее, убита. – Я спокойно посмотрела ему в глаза и чуть улыбнулась, пожав плечами. – Опять не удивляетесь?

– Могли бы и не говорить. Ежу понятно. От чего еще могла умереть молодая здоровая девица.

– От выстрела в затылок.

– Ой, только без анатомических подробностей.

– Значит, ничего по этому поводу мне интересного сообщить не можете?

– Я только одно скажу. Ксению убили не из-за денег. Тех самых, которые якобы пропали из офиса.

– Якобы? – переспросил Андрей Михайлович. – Вы сомневаетесь, что деньги были?

– Я не знаю. А вот вы с чего решили, что в сейфе у Николаева должны были быть большие деньги? Да, были на зарплату, но это ж не миллионы. Я просто сомневаюсь, чтобы он решился оставить крупную сумму в офисе. У нас ведь не было ночного охранника, только сигнализация. Или вы имеете в виду, незаконные финансовые операции, которыми якобы занимался Николаев?

– Не якобы, не якобы… – скривился Андрей Михайлович. – Ваш коммерческий директор, уже дала правдивые показания, так что факт на лицо… Но меня финансовая сторона дела не очень интересует, только в качестве возможного мотива убийства. Я предполагаю, что убийцу, или убийц, интересовали не деньги, а как раз документы по финансовым операциям, незаконным, как вы говорите.

– Ну, тут я вам не помощник. Честно. Да мне это и не интересно. Я хочу жить спокойно.

– Ну и как, получается?

– Что? – удивилась я.

– Спокойно. Жить.

– Вполне, – я грустно улыбнулась, внутренне вся напрягшись. Ох, неспроста про спокойную жизнь завел. Сейчас, как выдаст!

– Вы этого человека знаете? – он резко сунул мне под нос фотографию.

Я взглянула на снимок и тут же отвернулась. Черт, теперь точно кошмары обеспечены.

– Нет, – покачала я головой. – Этот труп мне не знаком.

– А при жизни его звали Замыкиным Игорем Андреевичем. Кличка – Зяма. Вспоминаете?

– Нет, – честно ответила я. Конечно, я почти не соврала. Зяму я видела один раз в жизни, да и то недолго, в тот день, когда он со своим напарником Борей чуть не прикончили нас с Данилой.

– А это лицо вам знакомо? – под нос мне сунулась еще одна фотография, со столь же красочным изображением.

– Вы считаете, что все трупы Питера и близлежащих окрестностей должны быть мне знакомы? – в сердцах брякнула я, осторожно кладя снимок на стол лицом вниз: Боря-то и при жизни не блистал красотой, а уж после смерти и подавно.

– Тоже не знаете… Понятно.

– Что понятно-то? – удивилась я. – Вот мне, например, ничего не понятно. Кто это такие, и какое отношение они имеют ко мне? – Андрей Михайлович прикрыл глаза и на какое-то время замолчал. Ой, мама, не перегнула ли я палку? – Да, правда, я их не знаю. Честное слово! Вы, что мне не верите?

Следователь открыл глаза и нервно затеребил ручку между указательным и средним пальцем. Я вспомнила этот его характерный жест, так достававший меня еще во время нашей первой встречи. От этих воспоминаний меня передернуло.

– Вам холодно? – вдруг спросил он.

– Нет, – я зябко поежилась, – вспомнилось вдруг… как вы меня допрашивали тогда… Тоже вот так ручку теребили и не верили мне… – я насупилась.

– Замыкин Игорь и Сухов Борис, – он перевернул фотографию, – числятся, вернее, числились, сотрудниками охранного предприятия «Сигма».

– А… – перебила я, – «Сигма»… понятно. Это наша охрана. Они нашу фирму охраняли. И что?

– Охраняли – это официально, но мы-то с вами понимаем, что это значит.

– Что значит? Ничего не значит. Был заключен договор об оказании услуг по охране объекта. Да у всех сейчас есть такая охрана. Это же не криминал.

– Не криминал. А вот убийство – это как раз криминал.

– Хорошо. А какое отношение это имеет ко мне?

– А вы как думаете?

Я пожала плечами. Что я думаю, это одно, а вот, что знаю… это совсем другое.

– Я бы очень хотела вам помочь, – вздохнула я, – но не могу. Я мало, что понимаю во всей этой истории. Я, как говорится, здесь случайно, просто погулять вышла и влипла…

– Случайно? Случайность, как известно, непознанная закономерность, – тонко улыбнулся Андрей Михайлович.

– И где же тут закономерность? – удивилась я, украдкой глянув на часы. Что у него других дел нет?

– Закономерность тут есть… Ваши, скажем так, криминальные связи.

Я вытаращила глаза.

– Какие связи?

– Криминальные. Тайсон…

– Опять двадцать пять! Причем здесь Тайсон?

– Краснов…

– Причем здесь Краснов… – выпалила я и осеклась.

– Странная закономерность получается. Ваши, э… знакомые, сплошь и рядом бандиты, и вы еще удивляетесь, что с вами происходят такие странные вещи? С кем поведешься…

– Постойте! – завопила я и даже вскочила от холодной злости, накатившей волной. – Какие бандиты? Вы что сбрендили? Что вы себе позволяете!! У вас, что в столе есть решение суда, где сказано, что данные личности бандиты? И если это так, то почему они не в тюрьме? Что это за мода такая ярлыки на людей вешать!

– Сядьте, – поморщился он, – оставьте ваш пафос для других. Нет у меня решения суда, но это сути не меняет.

Я набрала воздуха в грудь и пробежалась по кабинету взад-вперед. Глупо получилось – опять не сдержала эмоции. Я растеряно оглянулась. Если бы я могла уйти, хлопнув дверью… но это опять же будет глупо. Шумно вздохнув пару раз, я засмеялась.

– Что смешного? – нахмурился Андрей Михайлович.

– Смешно, – опустилась я на стул, все еще хихикая. – Над собой смешно. Ей, богу. Я такая дура…

– Вы просто запутались, – тихо сказал он и коснулся моей руки, потянувшись ко мне через стол, пристально заглядывая в глаза.

Я оторопело уставилась на него. Прямо гипноз какой-то: еще немного и я бы начала колоться, как тот орех. Я отшатнулась и тряхнула головой.

– Да, я запуталась, – я посмотрела ему прямо в глаза, – но только не там, где вы думаете. И, вряд ли, вы сможете мне помочь.

– А Краснов, значит, сможет? – Я промолчала. – Да вы хоть знаете, с кем связались? – вспылил вдруг он. – Да если бы вы знали про его подвиги… – Он бросил ручку на стол. Я закусила губу и жалобно на него посмотрела. – За последние две недели в городе куча трупов и все так или иначе связанные с «Сигмой».

– Какая куча? – удивилась я. – Откуда куча?

– Николаев, Григорьева, Замыкин, Сухов. Взрыв машины на Васильевском, кстати, принадлежавшей «Сигме», и в ней, надо сказать, тоже два трупа. Вам мало?

– Хватит, – махнула я рукой. – Убедили. Куча трупов. А я при чем?

– Ни при чем, – устало вздохнул Андрей Михайлович. – Идите, Миронова, идите и думайте. Давайте пропуск, я подпишу. Последний вопрос. Где вы были пятого марта в двенадцать часов дня?

Я, протянув руку за вожделенным пропуском, не сразу сообразила, о чем это он спрашивает. А когда до меня дошло, я просто к стулу приросла.

– Я не помню, – мотнула я головой. – Вот ей, богу! Вы знаете, я же сейчас без работы, а когда дома сидишь, все дни сливаются в один…

– А надо вспомнить, – жестко сказал следователь. – От этого зависит, куда вы сейчас пойдете, домой или в камеру, – и, смяв бумажку с подписанным пропуском, кинул ее в корзину для бумаг.

Я машинально проследила за движением его руки, испытывая тихий ужас. Призрак камеры опять замаячил на горизонте. Промелькнула шальная мысль. Все рассказать и покончить с этим. Так, стоп. Вряд ли тебе поверят. Как минимум, пришьют соучастие. Ой, мамочки, куда ж ты вляпалась!