– Меня пугать нельзя, – сказала я равнодушно, – я, когда пугаюсь, глупости начинаю делать.

– Например? – заинтересовался удав.

– Например, у меня тормоза отказывают и инстинкт самосохранения вместе с ними.

При этих словах Вилька энергично закивала головой и покрутила пальцем у виска.

Краснов задумчиво смотрел на меня, а я доедала неторопливо свою порцию и чувствовала нарастающую злость. Он вдруг рассмеялся и протянул мне руку.

– Ладно, ничья.

Руку я пожала.

– Мир? – спросил он

– Мир, – пожала я плечами. – Надолго?

– Поживем – увидим, – он ухмыльнулся.

– У вас в полиции свой человек? Откуда вы такие подробности знаете?

– Не те вопросы задаешь, куколка. – Я скривилась. – Ладно, не буду, – поднял он руки. – Другие вопросы есть?

– Нет, пока все. Спасибо за угощение. – Я приподнялась.

– Подожди, – жестом усадил он меня обратно. – Мы выяснили, кому принадлежат БМВ и Тойота. Правда, поговорить с ними пока не получилось, ни того, ни другого нет дома, но их найдут, не сомневайся. А от тебя мне нужно только одно: хочешь заниматься поиском – валяй! Только, чтобы я был в курсе, усекла?

Я энергично закивала.

– Можно идти? – я снова сделала попытку встать.

– Ну, иди, если других планов нет, – засмеялся Краснов и подмигнул.

Я моргнула и покраснела. Вот придурок!


На улице, Вилька как-то странно посмотрела на меня и сказала:

– А он на тебя глаз положил, как пить дать! Вот беда-то!

– Да ладно, – отмахнулась я. – На фига ему? У него, небось, этого добра навалом.

– Не знаю, не знаю, – протянула Вилька, – я бы не была столь оптимистична, если он, конечно, тебе не нравится. Этот товарищ из тех, кто привык добиваться своего, не мытьем, так катаньем. Слушай, а может тебе его охмурить? И все дела!

Я энергично покрутила пальцем у виска.

– Поехали, давай. Нам на поминки пора. Заводи свой драндулет.


Дверь нам открыла пожилая женщина.

– Мы к Светлане Игоревне, с работы.

Женщина молча пропустила нас в квартиру. Вообще-то, я хотела идти без нее, но Вилька боялась сидеть в машине одна. Пришлось взять ее с собой.

В просторной квартире была, скажем так, негромкая тишина. Несколько женщин накрывало на стол. Вилька молча присоединилась к ним.

– Светочка, к тебе пришли, – женщина стукнула в дверь.

Я вошла в комнату. Тоненькая, почти прозрачная женщина с мальчишеской стрижкой подняла на меня огромные глаза.

– Я Миронова. Матильда. Секретарь Сергея Петровича, – представилась я, ожидая чего угодно – слез, брани…

– Я знаю, – сказала Светлана Игоревна, – проходите. Я вас видела, – ответила она на мой немой вопрос, – я ведь думала, что это вы с ним… даже в офис приехала днем как-то, зная, что его там нет.

– И что? – Изумлению моему не было предела.

– Это не вы, – вздохнула женщина, – вы не так пахнете, к сожалению.

Я невольно улыбнулась.

– Почему к сожалению?

– Тогда бы это было понятно. Мне понятно. Вы очень похожи на меня в молодости. Смотрите. – Она протянула мне свадебную фотографию.

Сходство определенно было.

– Я бы поняла, – повторила Светлана Игоревна.

– А вы знаете ее?

– Нет, конечно. Он был очень осторожен. У него опыт большой, – она горько усмехнулась, – но у меня тоже не маленький. От него разило отвратительными французскими духами. Этот запах никакой «Тайд» не брал, – она с отвращением зажала нос рукой, как будто этот запах до сих пор витал в спальне. – Знаете – запах дыни. С тех пор я дыню не ем. Хотя раньше я ее очень любила…

Кажется, у нее истерика начинается, но мне-то информация нужна. Вот теперь я понимаю следователей – жалко не жалко – веди допрос.

– И как давно появился этот запах? – осторожно спросила я.

– Всегда, он всегда пах этими отвратительными духами…

Ну, точно – истерика. Я села рядом и обняла ее за плечи.

– Вы знаете, я ведь у него училась. Все девчонки были в него влюблены. Как мы любили его семинары… Он так интересно рассказывал…

– Да, рассказывать он был мастер, – уже почти спокойно отозвалась женщина. – Вам ведь что-то узнать надо? Спрашивайте. Только я ведь ничего не знаю. Сергей не посвящал меня в свои дела.

– Кто такой Мумрик Великий?

– Не знаю. Спрашивали меня уже об этом. Не знаю, честно.

– Мама, к телефону тебя, тетя Тоня, – позвала молодая женщина, открыв дверь.

Старшая дочь, поняла я. Светлана Игоревна вышла, а женщина закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она молча меня разглядывала, а я ерзала.

– Та самая, что ли? – спросила она, наконец, презрительно.

Я, конечно, возмутилась в душе, но скандалить не имело смысла, поэтому я сделала скромные глазки и вздохнула:

– Та самая. Только вы напрасно думаете, что я…

– А что мне думать – я вас видела…

– Где? – удивилась я совершенно искренне.

– В машине. Целовались вы с папочкой, прости господи!

– И что прямо так меня и видели? – изумилась я еще больше. – И лицо запомнили?

– А что мне лицо, шевелюра такая же и цвет.

– Ну, это несерьезно. Что у меня одной такой цвет?

Кажется, она впервые засомневалась.

– Да?

– А в чем я, то есть она, была одета?

– В шубу норковую. Супер! Серая норка с капюшоном. Я о такой давно мечтала. Только мне почему-то фигу с маслом, а вам… – она засопела.

– У меня нет норковой шубы, – твердо сказала я, подходя к ней. – Нет, и не было никогда. Это была не я. Я бы не посмела сюда придти, подумайте сами.

Она закрыла лицо руками.

– Да, возможно. Вы меня простите – я накинулась на вас. За маму обидно очень.

– Вы зимой ее видели?

– Зимой. Прошлой.

– Слушайте, а может, вы знаете, как ее зовут, хотя бы?

– Он никогда при нас по телефону не говорил. В ванной запирался и воду включал. Привычка.

– Он в где-то в органах что ли работал? – спросила я.

– Служил. В Первом управлении.

– А чем он там занимался?

– Первое управление – внешняя разведка, – усмехнулась она снисходительно. Он-то думал, крутым разведчиком станет, а сам даже за границей ни разу не был, в аналитическом отделе так и просидел. Невыездной столько лет… После Парижа, как больной приехал, все отойти не мог.

– А кто такой Мумрик Великий? – вспомнила я о цели визита.

– Мумрик-то? – она улыбнулась. – Это у Ленки спросить надо, это их секреты. Все играли в шпионов, бывало, пока Ленуся маленькая была. Вот и доигрались, – вздохнула она.

– А что с ней? – испугалась я.

– Да ничего хорошего, – связалась с фашистами какими-то, рокерами, домой не приходит. Вот и сегодня, даже на похороны не пришла. Любимая-то доченька!

– Это какие рокеры? Которые музыканты? – уточнила я.

– Да нет, которые на мотоциклах. Клуб у них где-то в подвале. Ленка все мотоцикл просила, но мама запретила. Боялась очень. Вот Ленка и ушла – психанула и дверью хлопнула.

Что ж, по-моему, я узнала все, что хотела. Но так просто нас не отпустили. Мы с Вилькой сели за стол и помянули Сергея Петровича.


– Значит, Ленку эту искать надо, – сделала вывод Вилька.

– Надо. Помнишь байкеров своих? Узнать бы, где у них сейчас тусовки, а?

– Даешь! Давно уже все семьями обзавелись, а мотоциклы в гаражах ржавеют.

Но все же она порылась в записной книжке, набрала номер и на удивление быстро узнала все, что нужно.

– Повезло просто, – сказала Вилька, – Генка дома сидит – ногу сломал – упал с мотоцикла.

– А ты говоришь – ржавеют! Поехали туда.


Клуб байкеров находился в каком-то подвале, но Вильке я туда идти запретила. Я и сама бы охотно не пошла, но ведь назвался груздем… Я прошла подворотню и вышла во двор, стены которого были живописно разукрашены в стиле граффити. Железная дверь в полуподвал была открыта. Возле стояло несколько мотоциклов и человек пятнадцать разномастных байкеров и байкерш оживленно что-то обсуждали.  Пожалуй, я попала на байкерский слет, и это притом, что сезон, вроде, еще не начался. Хотя, кто их знает, как у них – снег сошел, и вперед, на трассу. А эта зима была малоснежная.