– Ой, нет, только не домой, – вырвалось у меня. – Я туда ни ногой, после того разгрома…

Андрей Михайлович недоуменно уставился на меня.

– У меня в квартире кто-то все перерыл вчера, – пояснила я. – А Валера что ничего не рассказывал?

– Нет, – мотнул головой Сушицкий – хотя… я его еще и не видел со вчерашнего дня… Ладно, разберемся.

С Захарьевской мы вывернули на Литейный, и вскоре медленно поехали по Невскому.

– Остановите, я здесь выйду, – дернула я его за рукав, увидев, что мы приблизились к Гостинному двору.

Следователь посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но все-таки остановился.

– Мне тут в одно место зайти надо. Я же теперь в свободном полете – вот работу ищу… Да вы не волнуйтесь – я очень осторожна: всегда хвосты проверяю.

Андрей Михайлович закатил глаза.

– Удачи. Телефон мой знаете – звоните… если что.

Я вышла и помахала ему вслед рукой. Потом набрала Вильку.

– Я на Невском, сейчас пойду в Идеальную чашку на Садовой, подгребай, как освободишься. – Вилька угукнула и отключилась. Видно, шеф ее загрузил уже.

Есть мне хотелось ужасно – я купила кофе, сэндвич, мороженое и устроилась за столиком возле окна. Ела и думала о грустном. Ничего мне не стало ясно от этого визита на Захарьевскую улицу, наоборот, все запуталось. Если верить следователям и одному и второму, то Сергей Петрович оказался большой бякой. И меня, я так думаю, очень сильно подозревают в причастности к его делам. Хотя ничего так толком и не объяснили, даже про машину не рассказали, а ведь, наверное, уже знают. Долго ли им выяснить-то? А Толик тоже хорош, вторые сутки пошли, а он такую элементарную вещь узнать не мог, с бабами зависает, обормот! Тут как раз он сам и объявился, по телефону, конечно.

– Надо бы поговорить, – буркнул он в трубку. – Ты где? Я подъеду минут через двадцать-тридцать. – Толик, явно, был не в духе, после вчерашнего загула, скорей всего.


– Ну как тут кофе, ничего?

Я повернула голову. Напротив меня уселся худощавый белобрысый паренек, на вид так, не старше семнадцати. Я невольно улыбнулась – нос у парня был весь в веснушках.

– Кофе отличный, – ответила я с улыбкой.

Но парень не пошел к стойке, а наоборот уселся еще удобнее и, придвинув ко мне лицо, тихо сказал:

– Привет тебе от подруги.

Я тут же подавилась и долго кашляла. Парень, видно, ожидал подобного эффекта, потому терпеливо ждал. За это время я успела собраться с мыслями и, кашлянув последний раз, спокойно сказала:

– Спасибо за привет. И где она?

Парень мотнул головой на выход:

– Пойдем.

Так я тебе и разбежалась!

– Слушай, я полдня в ментовке провела, оголодала. Ты не возражаешь, я доем, все-таки? – я подпустила жалобные нотки в голосе. – Ты тоже возьми себе чего-нибудь. Здесь пирожные с кремом – пальчики оближешь. Тебе можно – ты худенький, а я вот страдаю. Крем люблю – страсть, а нельзя.

Парень с сомнением оглядел меня.

– Да ничего вроде.

– Правда? – обрадовалась я. – Спасибо. – И аппетитно зачавкала.

Парень посмотрел на витрину, где горкой лежали всякие вкусности. Поняв его сомнения, я обнадежила:

– Не бойся, не убегу. Друг – дело святое.

Тот одобрительно кивнул и пошел к стойке, а я уставилась в окно. Страшно не было, вернее не очень. Что ж это они такого салагу послали? Никого лучше не нашлось? Я даже разочаровалась немного.

Парень вернулся с чашкой кофе и пирожными.

– Это тебе, – подвинул он мне одно. – Ешь, не бойся. Тебе не повредит. Уже. – И засмеялся.

Я с трудом проглотила последний кусок сэндвича. А парень ел пирожное и смотрел на меня глазами-колючками. Как я сразу не заметила? От этого взгляда хотелось застрелиться. В сочетании с детским лицом эти глазки внушали тихий ужас. Как пиранья. Маленькая такая рыбка, а пасть откроет – а там одни зубы. Пирожное я доела. Парень подвинул мне мороженое.

– Ешь.

Он никуда не торопился, я тоже. Вскоре и мороженое кончилось. Парень встал.

– Пойдем.

– Подожди, – я засмеялась, – у тебя лицо в креме.

Я взяла салфетку и потянулась к его лицу. От изумления он сел и пару раз моргнул.

– У тебя тоже, – показал он на мой нос.

– Да? – всполошилась я и достала пудреницу.

Старательно оттерев крем, я напудрилась и подкрасила губы.

– Ну как? – я кокетливо улыбнулась.

– Неплохо, – одобрил парень. – Для морга сойдет. Пойдем.

Чувствуя, как сердце медленно опускается куда-то в область пяток, я пошла за ним. Очень мне не понравилось упоминание о морге. На улице он подхватил меня под руку, и мы неторопливо пошли по тротуару.

– Садись, – распахнул он дверь черной невзрачной машины неопределенной марки.

Я замешкалась. Как-то автомобиль-развалюха не вязался в моем представлении с криминальными структурами. Совсем не уважают, что ли? Или я такой незначительный персонаж, что можно и недоростка на ржавом корыте за мной послать? Сильные пальцы больно сжали левый локоть и подтолкнули внутрь. Я охнула, успев напоследок оглянуться в ожидании Толика. Но чуда не произошло.

– Куда едем? – для порядка спросила я, не надеясь, впрочем, на ответ и не ошиблась.

– Пристегнись, – бросил он.

– Уже, – похлопала я по ремню. – Я всегда пристегиваюсь. Люблю чувствовать себя в безопасности, знаешь ли.

От страха, все возрастающего, у меня начался словесный понос, как говорит Вилька. Я молола всякую ерунду. А парень делал совершенно странные вещи: перестраивался из ряда в ряд, петлял по улицам, и вообще, нарушал все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. От хвоста уходит, догадалась я. Значит, он есть, хвост этот? У меня зазвонил телефон, я потянулась рукой к карману, но парень отрицательно помотал головой. Ослушаться я не посмела. Хотя я и так знала, кто звонит. Под мелодию «Черного бумера» у меня был забит Толик. Что ж, я попыталась расслабиться и следить за дорогой, но от этих петляний у меня немного съехала крыша. Под конец я, вообще, перестала ориентироваться, так что, когда мы, все-таки приехали, я имела довольно смутное представление о том, где нахожусь.


Парень выдернул меня из машины и подвел к стальным дверям в глухой стене достаточно большого двора-колодца. С боку висела некая табличка, но я не успела ее разглядеть, успев только удивиться, что на гладкой поверхности нет ручки, глазка и даже отверстия для ключа. Раздался зуммер, и дверь бесшумно открылась. Мы прошли в широкий пустой коридор с несколькими дверями по сторонам. Остановившись возле одной, коротко стукнув, злючка-колючка распахнул дверь: – Привел, – сказал он, втолкнул меня внутрь и испарился.

Я остановилась на пороге, не решаясь идти дальше.

– Проходите-проходите, не бойтесь. Мы не кусаемся, – раздался чей-то веселый голос.

Я прошла и растеряно остановилась на середине, огляделась, но от волнения ничего толком не разглядела кроме огромного аквариума с причудливыми рыбехами, снующими среди кораллов. Невольно я загляделась.

– Нравится? – раздался тот же голос.

– Ага, – я повернула голову на звук и даже зажмурилась: так мне не понравилось то, что я увидела.

– Видишь, – обладатель веселого голоса, восседающий за массивным ореховым столом, торжествующе кивнул второму, сидящему сбоку и напоминающему скупого рыцаря – такого же высохшего, с впавшими глазами, – А ты все «зачем, зачем, такие деньги…». Кто понимает, тот оценит.

Ага, значит, скупой рыцарь и в жизни скупой.

– Да вы не бойтесь, – продолжал первый, – Вот у Вильгельмины Теодоровны спросите. Она скажет. Мы ведь очень мило общаемся, не так ли?

Я оглянулась. Вилька сидела в огромном, светлой кожи, кресле, сливаясь по цвету с обивкой. Но кроме несвойственной ей бледности, видимых физических повреждений, вроде, не было. Я села рядом и взяла ее за руку. Рука было холодна, как у покойника, я чуть не вскрикнула.

– Ну что ж, надеюсь представляться не нужно? – спросил весельчак.

– Нужно, – ответила я. – Вы кто?

Весельчак посмотрел на скупого и засмеялся.

– Однако ты шутница! Только палку не перегибай, – и так сверкнул глазом, что меня аж передернуло.

Везет мне сегодня на перевертышей: то младенец с глазами убийцы, то убийца-хохмач. Я потерла виски руками.

– Мне не до шуток. Я полдня в УБЭПе на вопросы отвечала. Думаете мне это надо? Если я говорю, что вас не знаю, значит так и есть. Может, конечно, ваши портреты в прессе постоянно мелькают или на телевидении, но я газет не читаю и новости не смотрю. Так что давайте скоренько и по-деловому уладим все дела. Меня зовут Миронова Матильда Сергеевна. Это я на всякий случай, вдруг вы ошиблись. А вас как?