– Я с ума схожу, а она тут веселится.

– Ничего, это нервное, – оправдывалась я, утирая слезы. – Ты откуда здесь, Саид? Стреляли?

– С ума с тобой сойдешь, – Вилька шмыгнула носом и всхлипнула.

Тут в коридор высунулся стриженый:

– Миронова, зайдите. А вы что здесь делаете? – недоуменно спросил он, уставившись куда-то в бок.

– Я адвокат Мироновой Матильды Сергеевны, – моложавый мужчина средних лет выступил вперед.

Все дружно мы зашли в кабинет.

Андрей Михайлович сидел, подперев голову одной рукой, и вертя в другой неизменный «Паркер». Глаза его были задумчивы. Он повернул голову, и очки его удивленно поползли вверх.

– А вы что здесь делаете? – задал он тот же вопрос адвокату и получил тот же ответ, что и стриженый.

– Миронова, выйдите, – замахал он рукой.

То зайди, то выйди, с ума сойти.

Вилька обняла меня так, словно не чаяла живой увидеть.

– Ой, страху натерпелась, – вполголоса начала она.

Можно подумать мне было не страшно.

– Как ты узнала?

– Иваныч твой, молодец, помог. Дай бог ему водки побольше. Я же обзвонилась вся. Вечером тебя нет, сотовый не отвечает… Я, грешным делом решила, что ты с кавалером где-нибудь прохлаждаешься. А на следующий день на работу звоню – а там у тебя такое…. Я тебе домой звоню, ты опять не отвечаешь. В машину прыг и к тебе. Иваныч твой и рассказал. Даже сказал, куда тебя повезли. Он к водителю ментовского уазика сбегал и узнал.

– Понятно, хотя ничего непонятно. А адвокат откуда?

Но рассказать она не успела – высунулся стриженый, выглядел он скучно.

– Миронова, зайдите.

Я поплелась в комнату, чувствуя зарождающуюся надежду, и в то же время, отказываясь верить.

– Распишитесь, – подвинул мне бумажку Андрей Михайлович. – Подписка о невыезде.

– И что? – спросила я.

Адвокат стоял совершенно спокойно, держа подмышкой кожаную папочку. Во взгляде его была усталая снисходительность. Так мать смотрит на неразумное чадо – что с него взять, с дитя малого.

– Это значит, что вы не должны выезжать за пределы города, и обязаны являться по первому вызову.

– И что я могу идти? – Чудеса!

– Идите, – он отвернулся.

Адвокат отвесил легкий поклон и, блестя золотыми очками, направился к выходу, я посеменила следом.

– Миронова, – окликнул меня Андрей Михайлович. Я обернулась. – Повестку возьмите. Жду вас завтра.

– Спасибо, – пискнула я растеряно и улыбнулась. – До свидания. Извините, пожалуйста.

Он удивленно вскинул брови.

– Да ничего, до свидания.

Мы вышли на улицу. Недалеко от входа стоял огромный джип. Адвокат жестом пригласил внутрь. Толик, радостно улыбаясь, похлопал меня по плечу.

– Привет, арестантка!

– Ну как? – обратился он к адвокату.

– Как всегда, – пожал тот плечами, – нарушили все, что можно нарушить. Даже не интересно.

– Ну, понятно, – отозвался Толик, заводя мотор, – думали запресовать и признанку выбить. Им, главное, с рук сбыть поскорее, а там пусть в суде разбираются.

– Но ведь все равно на доследование вернут, – покачал головой адвокат. – Прямо дети малые, ей богу.


Пока мы отвозили адвоката, Вилька поведала историю моего невероятного освобождения. Узнав от Иваныча о случившемся, Вилька не придумала ничего лучше, чем позвонить Толику. Дальше все просто. Они приехали, и вот я на свободе.

А иначе сидела бы сейчас в камере среди уголовниц и бомжих, бр-р…Меня передернуло и тут же зазнобило.

– Ты чего? – встревожилась Вилька.

– Температура у меня.

– Это от нервов.

– Это от ночных прогулок, – ответила я и рассказала про похищение.

– Ужас! Толик, ты слышишь, что твориться? Совсем житья от вашего брата не стало, – Вилька толкнула его в плечо.

– А номер запомнила? – хмуро отозвался Толик, который, вообще, всегда болезненно реагировал на Вилькины подковырки. – Я узнаю, кто такие.

Он высадил нас возле Вилькиного дома и уехал. А Вилька, едва переступив порог, принялась меня лечить. Поставила градусник, дала аспирину, напоила чаем с лимоном и уложила в кровать.

– Отдыхай, все равно ты теперь без работы.

– И без зарплаты, – отозвалась я.

– Да ладно, проживем как-нибудь. Главное, жива здорова, а остальное ерунда.

Глава 6

 Глава 6


Вилькины старания не прошли даром – к утру я вполне оправилась от хворобы, и подружка, успокоенная, умчалась на работу. А я осталась думать о превратностях судьбы, грустить и потихоньку собираться на свидание со следователем, ждавшем меня к трем часам дня. Из окна высотки, продуваемой всеми ветрами, открывался великолепный вид на залив. Эту квартирку купила Екатерина Альбертовна (а скорее всего Ван) два года назад в новом квартале, построенном китайскими товарищами. Вилька усмехалась и говорила, что дареному коню в зубы не смотрят, но я знала, что квартира ей нравится. И к тому же, теперь мы жили буквально в получасе езды друг от друга.


В назначенное время я сидела перед дверью в нужный мне кабинет. Андрея Михайловича, как подменили. Нет, любезностями он не сыпал, но был вполне корректен.

– Как ваше здоровье? – поинтересовался он.

– Спасибо, хорошо, – удивилась я. Что-то вчера его мое здоровье не очень волновало. Да бог с ним.

– Ваше счастье, что эксперты установили точное время смерти Николаева, – вздохнул Андрей Михайлович, как мне показалось с сожалением. – Он умер приблизительно в восемь, восемь тридцать. В это время вы как раз были в садоводстве. – Я кивнула головой. Именно в это время.  – Это, конечно, снимает с вас подозрение в убийстве, но остаются еще деньги, найденные в вашей квартире и следы краски на полу. Понимаете, о чем я?

– В общем-то, не совсем, – пожала я плечами. – То есть вы хотите сказать, что я деньги из сейфа взяла? Но как бы я успела? Если я была в офисе в восемь вечера, то не могла оказаться в садоводстве и уж тем более, не могла наследить краской.

«К тому же к утру, краска подсохла и не могла оставить таких сильных следов, а утром Николаев был уже мертв и сейф пуст», – подумала я про себя.

– Возможно, краска на полу и деньги не имеют друг к другу никакого отношения, - покачал головой Андрей Михайлович.  – Я сделала удивленные глаза. А он помолчал и пояснил: – Размер обуви не совпадает с вашими ботинками. Там явно сорок четвертый размер.

– А может как раз, и имеют! – осенило меня. – Я вам рассказывала, как я пряталась в недостроенном доме – так вот один из бандитов, как раз в краску и вляпался. Ругался очень. Вы же не думаете, что убийство Сергея Петровича и мое похищение не связаны между собой?

– А вы, думаете, связаны? – скривился Сушицкий.

– Ежу понятно! Вы бы проверили машину этих ребят, может, что и прояснится.

– Вы что номер запомнили? – воскликнул он.

– Ну, конечно, – удивилась я. – Еще бы я не запомнила…

– А чего вчера… – начала было он, но осекся.

– Да ну вчера, – махнула я рукой, – вчера я бы номер и своей машины не вспомнила. У меня температура, знаете, какая была?

– Ну да, ну да… – пробормотал Андрей Михайлович. Сегодня он был на удивление тих и почему-то не вызывал такого сильного раздражения, как вчера. Может потому, что снял свои попсовые золотые очечки, а может потому, что не крутил у меня перед носом своим стильным Паркером. – Ладно, – сказал он, наконец, закончив писать протокол, – прочитайте, распишитесь.

– И все? А подписка?

– А что подписка? Она пока остается в силе, – усмехнулся он. – А вы, что куда-то собираетесь ехать?

– Да нет, – пожала я плечами, – просто как-то неуютно себя чувствую, будучи под подозрением.

– А подозрений пока никто и не снимал, – обнадежил Андрей Михайлович. – Вы знаете, что дело на контроле в УБЭП?

– Где-е-е? – удивленно протянула я. – Это отдел по борьбе с экономическими преступлениями, что ли? Из-за ста пятидесяти тысяч деревянных? Им что там делать нечего?

– Идите Миронова, – махнул на меня рукой Андрей Михайлович.

Я как-то сникла сразу, попрощалась и поплелась к двери.


В коридоре на меня наткнулся, тот второй, стриженный.