Ухмыльнувшись, Лекс, протянул мне бокал с шампанским и повернулся к микрофону.

— Я хочу поднять этот тост за чудесного организатора свадеб, верную жену, — я дернулась и шампанское выплеснулось из бокала, а этот кретин продолжал, — И первоклассную л…, - не дав ему закончить я подлетела к Туманову и выплеснула содержимое бокала ему в лицо.

Я знала, что он собирался сказать.

Первоклассную любовницу.

Очень сомнительный комплимент.

И под раздражающие взгляды изумленной толпы, я ринулась подальше от этого праздника жизни. Набрала номер Олега и оскорбленная механическим голосом автоответчика запрыгнула в первое попавшееся такси.

К черту все!

Эти нездоровые чувства, Туманова, все эти чертовы воспоминания, которые выворачивают наизнанку, и не дают нормально дышать.

Точка.

Отныне и навсегда.

Больше никаких многоточий


Глава 20

Валерия


— Может тебя взять отпуск? — нахмурившись, спросила Нина, упаковывая в картонные коробки антикварные вещицы. Она поднесла ко рту катушку липкой ленты и, лязгнув зубами, откусила кусок. Сегодня моя "парковка для солнца" стала эпицентром уныния и каждый раз, когда я кружилась в своем кресле, меня все сильнее одолевала тоска. Вернувшись вчера со свадьбы Князевых, Олег застал меня на кухне, сидящую на широком подоконнике с бутылкой вина и литрами невыплаканных слез. Во время выступления Туманова он был слишком занят вопросами своей архитектурной независимости и установлением выгодных связей, поэтому все что произошло, осталось для него тайной. Нина в который раз пришла мне на помощь, объяснив мое отсутствие внезапно разыгравшейся мигренью и к счастью для Олега, этого объяснения оказалось достаточно.

Я не спрашивала у Нины, что произошло после того, как я сбежала, оставив Туманова истекать шампанским, а она, будучи достаточно умной девочкой, не затрагивала эту тему.

— Зачем? Я в порядке, — ответила я, раскачиваясь в кресле.

— Вот это и странно, потому что женщина в твоей ситуации не может быть в порядке. Ты знаешь, когда он улетает? — девушка поставила коробку на пол и водрузила на стол стопку виниловых пластинок. Я отрицательно качнула головой, не желая признавать, что всего через несколько часов Лекс покинет город, в котором началась наша история.

Дважды

— А я знаю, — самодовольно произнесла Нина, бережно складывая пластинки в пластиковый пакет.

— Откуда?

— Знаешь босс, оказывается у мистера Фога безумно болтливая подружка. После двух чашек кофе с коньяком, она была готова выложить мне номер своей банковской карты, так что узнать время их отлета, оказалось проще некуда, — сказала моя секретарша и молча вернулась к горе пластинок.

Прошла, по меньшей мере, минута, но Нина продолжала молчать.

— Нина, пауза затянулась. Ты переигрываешь. Во сколько рейс?

— В четыре часа утра. Но можешь, не беспокоится, что-то мне подсказывает, что Алекс сам явится сюда.

Удивительно, но это "что-то" подсказывало мне то же самое.

— Кстати, ты мне так и не рассказала что у тебя с тем парнем из кафе?

— Мы общаемся, — небрежно бросила Нина, не поднимая на меня глаз.

— И все?

— А что ты хочешь? У нас же с ним нет истории, достойной мыльной оперы, растянувшейся на десять лет.

Зазвонил мой телефон и на экране высветилось имя Лекса.

Господи, что еще ему нужно?

Вчера было сказано и сделано более чем достаточно, чтобы понять, что все кончено. Я так боялась. Боялась, что если услышу его голос, то не смогу сдерживать себя и растеряю тот остаток здравого смысла, которых все еще продолжал удерживать меня и не наделать глупостей. Боялась увидеть Лекса и потеряться в его горящих янтарных глазах, покоривших меня много лет назад.

Я боялась своих чувств к нему.

Телефон продолжал надрываться и, не выдержав, я кинула его в ящик стола. Кинув на меня взволнованный взгляд, Нина вылетела из кабинета, а уже через минуту вернулась с чашкой крепкого горячего кофе в руках.

— Ты вообще спишь в последнее время? — девушка поставила передо мной чашку и вернулась к ожидающим ее пластинкам. В ответ я лишь пожала плечами и вздрогнула, когда из ящика стола снова донеслась мелодия звонка.

— Может, ответишь, — с сомнением в голосе предложила Нина.

— А смысл?

Я знала, что Туманов не ограничиться звонками. Знала, что просто так не отпустит, но надеялась, что хотя бы присутствие Лии остановит его от визита ко мне. На мгновение меня посетила мысль написать ему электронное послание, но я быстро передумала, не желая повторять опыт десятилетней давности. Горько усмехнувшись, я подумала, что жизнь и впрямь циклична. Но почему в моей жизни повторяется человек, присутствие которого приносит только нестерпимую боль? Когда уже станет легче? И станет ли вообще?

Спустя полчаса, когда Нина закончила упаковывать вещи и вернулась на свое рабочее место, я услышала бешеный визг тормозов и буквально почувствовала запах паленой резины. Яростный хлопок двери автомобиля и мое сердце неукротимо заколотилось, вторя приближающимся шагам Туманова. Я слышала, как Нина пыталась его задержать, но куда уж там…Дверь моего кабинета резко распахнулась, отправляя меня в бездну, и я задержала дыхание в попытке спасти себя от падения.

Лекс находился совсем рядом, и единственное чего мне хотелось — это прикоснуться к нему. Он был подавлен. Разбит. Обезоружен. В его уставшем взгляде читалась неподдельная боль, и я содрогнулась, когда его глаза встретились с моими. На нем до сих пор была вчерашняя рубашка, уже потерявшая презентабельный вид, а на лице проступила колючая щетина.

Мой Туманов.

Нет, не мой.

И я не его.

Только почему же тогда так смертельно больно? Почему внутри горит с такой неистовой силой, разрывая сердце в клочья?

Силуэт Нины, замаячивший за спиной Лекса, оторвал меня от разглядывания Туманова. Я послала девушке ободряющую улыбку и, приняв мою немую просьбу, Нина тихонько прикрыла дверь.

Лекс молча подошел ко мне и, опустившись на пол, обернул свои руки вокруг меня, укладывая голову на мои колени. Я сидела, боясь пошелохнуться, но услышав его тяжелое дыхание, не смогла совладать с собой и запустила руки в его волосы.

С самого начала все было неправильно, но мы осознанно сделали это с нашими жизнями, не заботясь о чувствах близких людей, полностью растворившись, в своих чувствах друг к другу. Чувствах, которые не смогли угаснуть даже под напором времени.

— Прости, Ласточка. Я снова облажался, — пробормотал Туманов, усиливая захват своих рук. Я не поняла, извинялся ли он за вчерашний вечер или за всю ситуацию в целом, но так или иначе, я больше не злилась на него. Все это казалось таким мелочным, по сравнению с тем, что всего через несколько часов мы потеряем друг друга.

На этот раз навсегда.

— Где Лия? — спросила я, скрипя зубами, отстраняясь от него. Лекс с недовольством посмотрел на меня, поднимаясь на ноги.

— Это единственное, что тебя волнует? А что насчет "нас"?

Не отвечая на вопрос, я встала с кресла и, подойдя к Туманову, взяла его за руку. Я сделала то, что могло сказать все лучше самых громких слов. Сняв кулон со своей шеи, я вложила его в ладонь Лекса.

"…пока эта вещица будет у тебя, я буду знать, что еще не поздно все исправить".

Поздно.

Слишком поздно.

— Не делай этого, — произнес Туманов, с мольбой глядя в мои глаза.

— Все кончено, Лекс, — пыталась сказать твердо, но голос предательски надломился, и я прерывисто задышала, стараясь не разрыдаться. Он шагнул вперед, приблизившись непозволительно близко, и казалось одного вдоха, было достаточно, чтобы заставить меня забиться в истерике.

— Давай сбежим? Я увезу тебя. Куда захочешь. В Нью-Йорк, на луну, еще черт знает куда. Мне плевать. Я смогу выжить, где угодно, если ты будешь рядом, — он говорил, а его губы осыпали жадными поцелуями мое лицо.

Я боролась.

Внутри меня шла жестокая борьба и только одному Богу известно, чего мне стоило сказать:

— Я не могу.

В груди болело, мысли путались, но я отступила, подкрепляя этим действием свои слова, и в этот самый момент в нем будто прорвало плотину. С безумством, сверкающим в глазах, Лекс схватил кружку с кофе, принесенную для меня Ниной и запустил ее в стену, оставляя грязный отпечаток на моей "парковке для солнца". Я крепко зажмурилась, позволяя страданию заполнить меня, в то время как что-то еще полетело в стену. Кажется, это был органайзер. Туманов швырял в стену все, что попадалось ему под руку, а я смиренно стояла и ждала, когда же он, наконец, остановится. Вещи с грохотом разлетались на куски так же, как сердца двух людей, находящихся на грани помешательства.

Сильные руки схватили меня за плечи и оттеснили к стене. Открыв глаза, я встретила запредельный взгляд Лекса, который склонившись надо мной, прорычал:

— Ты любишь его?

— Люблю, — тихо произнесла я, желая провалиться сквозь землю.

Но не так, как люблю тебя…

— Засыпая в моих руках, ты тоже любила его? — угрожающе шептал Лекс, — А когда ты ломала свои ногти о мою спину, ты думала о своей любви к нему? Неужели от огромной любви к мужу ты спала со мной?

"Я не буду плакать" повторяла про себя, видя, как солидный американский бизнесмен на моих глазах превращался в необузданного парня, которого я десять лет назад встретила на автобусной остановке.

Не зная, что ответить, я хотела отвернуться, но цепкие пальцы Туманова не позволили мне этого сделать, сомкнувшись на моем подбородке.