– Все?

– Нет, в основном орхидеи. Ее любимые. Они для нее были точно малые дети. Их вырвали из горшков, бросили на пол и растоптали. Гриффит чуть не плачет. Он взял на себя заботу о них, пока мы были в отъезде. И он славно потрудился! Тот, кто это сделал, не стал бить горшки, поэтому и шума не было, и никто не проснулся.

– Кому-то мало того, что он уже натворил, – мрачно сказал Чарлз.

Но как об этом узнала Кэтлин? Предполагалось, что она с Робертсоном в его квартирке над гаражом.

Или они совершили это вместе.

– Миссис Лэнг ожидает указаний, прежде чем горничные все уберут.

Кэтлин не казалась виноватой, просто усталой. И немного раскрасневшейся после любовных утех.

– Вы-то почему не спите? – спросил Чарлз.

– Спустилась вниз сделать несколько сандвичей. Когда миссис Лэнг меня застукала, мне пришлось соврать и сказать, что это для вас. Она совершала последний обход.

Вот и объяснение, но говорит ли она правду?

Ему претило будить Луизу, чтобы она увидела картину разрушения. Однако ей бы не понравилось, если бы выбросили растения, которые, в случае удачи, можно было спасти.

– Скажите миссис Лэнг, пусть подождет. Я разбужу Луизу, и мы очень скоро спустимся вместе. Сделайте так, чтобы собрались все домашние слуги. Все до единого. И миссис Ивенсонг тоже.

Кэтлин вытаращила глаза.

– Сейчас, сэр? Уже второй час ночи! Почти все они к пяти должны быть на ногах. И миссис Ивенсонг – наша гостья. Как же я могу ее побеспокоить?

– Скажите им, что они смогут поспать два лишних часа.

– Это очень не понравится миссис Уэстлейк.

– Мне плевать. Пришло время покончить с этой ерундой раз и навсегда. Как говорится, куй железо, пока горячо.

Казалось, Кэтлин колеблется. Затем она кивнула и вышла из комнаты.

Пропади пропадом Роузмонт со всеми его обитателями. Сжечь бы его дотла. Возможно, это станет следующим пунктом в планах их неизвестного мучителя.

Чарлз быстро умылся, надел пижаму и халат. Встал над креслом, не решаясь прикоснуться к обнаженному плечу Луизы.

– Луиза, проснитесь!

– Не сейчас, – пробормотала она. – Неужели уже утро?

– Нет. У меня плохая новость, хотя не самая плохая. Все в Роузмонте живы-здоровы. Если угодно, кто-то даже слишком преуспел.

Она перевернулась на спину, с трудом открывая глаза.

– Что такое?

– Кто-то разгромил оранжерею. Вас ждут внизу. Может быть, что-то еще можно пересадить.

Луиза села.

– Вот, значит, как. Сегодня мы уезжаем. Я больше не могу с этим бороться, что бы там еще ни случилось. Я… я ненавижу Роузмонт. Я никогда не была здесь счастлива, разве что когда была совсем маленькой. Но что может знать ребенок?

– А я не уеду, пока не воспользуюсь случаем проверить свои актерские способности. И вы тоже никуда не уедете. Вы хотели расспросить прислугу, и я отдал распоряжение – это можно сделать прямо сейчас. Кэтлин будит всех.

– Я должна говорить со слугами сейчас? На часах – середина ночи!

– Именно. Тот, кто это натворил, явно еще толком не ложился. Конечно, если это не Грейс и не Хью. Не могу представить, чтобы он или она пачкали руки землей, как бы ни хотелось мне сделать их виновниками ваших бед. Одевайтесь.

– Опять вы мне приказываете, – заявила Луиза с угрожающей ноткой в голосе, но Чарлзу было все равно. Какого бы мужа она себе ни нашла, будет клевать его до тех пор, пока он не превратится в подобие доски для игры в дартс.

– Скоро это закончится, Луиза. Сегодня вы разберетесь с прислугой. Завтра миссис Ивенсонг представит доклад о состоянии ваших банковских счетов.

– Мне все равно. Пусть даже я останусь нищей! – закричала Луиза, затягивая поясок халата.

– Будьте практичны. Мне нужно жалованье. Видит Бог, я его заслужил. – Ему было очень трудно изображать насмешливого грубияна, но Чарлз старался изо всех сил.

Запинаясь и натыкаясь на стены, он кое-как спустился вниз, отказавшись от руководящей помощи Луизы. Какая это была пытка – стоять возле нее и слышать, как она глотает слезы, разглядывая разгром в оранжерее. Но, в конце концов, он ведь должен был изображать слепого.


Глава 37


Луиза взяла себя в руки. Бога ради, не убиваться же из-за растений в присутствии слуг. Они сочтут ее сумасшедшей; ведь у людей в этом мире столько настоящих трагедий.

И того, и другого было в избытке – растерзанных растений и сонных слуг. Грейс не жалела денег на то, чтобы держать большой штат прислуги, ведь это означало удобство роузмонтской жизни.

Луиза могла заменить погибшие растения другими. У нее достаточно денег, при том даже, что часть их куда-то улетучилась с ее счета. Чего ей в данный момент не хватало, так это терпения.

Чарлз – нужно не забывать называть его Максом в присутствии всех этих людей – внушал ей тревогу. Луиза не знала, что взбрело ему в голову после последнего покушения, но самым решительным образом желала это оттуда выбить.

Луиза решила выйти за него вовсе не по мимолетной прихоти. Она знала – по крайней мере, думала, что знает – о Чарлзе все. Он – непростой человек. И никогда простым не будет. С ним происходило нечто столь серьезное, чего не сотрешь парой поцелуев. Вот, кстати, и общее между ними, хотя она никогда не призналась бы в такой уязвимости, как он.

Мужчины не любят быть слабыми. Уязвимыми. По каким-то причинам они думают, что обязаны идти по жизни бодрым шагом, раздавая приказы, разбивая вдребезги все, что попадается на пути, а затем неумело склеивать обломки. Всегда все держать в своих руках. Быть сильными и хранить молчание, за исключением тех случаев, когда надо ворчать и брюзжать.

Луиза отказалась от мужчин многие годы назад, но она сделала исключение для Чарлза – с неохотой. И уж теперь она не позволит ему уйти!

Ну и что, если зрение не станет таким, как прежде? Ему необязательно на нее смотреть, чтобы дотронуться рукой. До сих пор он справлялся просто изумительно – что при свете дня, что в темноте. И ему не нужно искать работу. У нее довольно денег, чтобы помогать и ему, и всему его семейству.

Но Чарлз, черт его подери, неспособен сейчас видеть положение вещей в том же свете, что и она. Сейчас ему вообще не полагалось ничего видеть. Кажется, притворство Чарлза возымело эффект. Толпящиеся в библиотеке слуги взирали на него с благоговейным страхом, будто следили за событиями шекспировской трагедии. Он шарил руками в воздухе перед собой. Уж не вознамерился ли он толкнуть бедную старушку миссис Лэнг, с подозрением подумала Луиза.

Экономка торопливо отскочила назад, уступая ему дорогу, и ее ключи громко звякнули.

Разумеется. Ночью все слуги заперты в своих спальнях. Иногда Луиза тревожилась, что это опасно – вдруг пожар или еще что-нибудь срочное. Но Грейс была неумолима. Никто не должен расхаживать по Роузмонту в неурочный час. В ее доме не будет никаких шашней между женской и мужской прислугой!

Наверное, подумала Луиза, Грейс упивается собственной властью всех сажать под замок.

Луиза произнесла коротенькую речь, представив миссис Ивенсонг тем, кто еще не был с нею знаком. Извинилась за то, что вытащила всех из постелей. Объяснила, что миссис Ивенсонг намерена побеседовать с каждым из них – недолго, всего несколько минут.

– Гриффит, я надеюсь, все лакеи, как и прочие слуги мужского пола, были надежно заперты в отведенном им крыле здания? – спросила Луиза. Миссис Ивенсонг приподняла рыжеватую бровь, а затем улыбнулась. Ее одобрение очень порадовало Луизу.

– Разумеется, мисс Луиза. А еще я лично запер все двери, ведущие наружу, и, прежде чем идти сюда, проверил их снова. Никто замков не открывал.

Однако Кэтлин сумела прийти из гаража, но Луизе не хотелось расстраивать Гриффита. Кэтлин – девушка умная и, вероятно, располагает собственной связкой ключей. Кто-нибудь другой мог тоже проявить предусмотрительность.

Луиза разглядывала бледные заспанные лица. Она никого не могла заподозрить ни в хитрости, ни в скрытности. И никто из них, насколько ей было известно, не держал на нее зла.

Уничтожить ее растения – это очень личная месть. Мелочная и злобная. Грейс могла втравить кого-нибудь в это дело, но Луизе почему-то не верилось.

Что Чарлз сказал ей прошлой ночью, когда ему надоело изнывать от жалости к самому себе? Если Грейс и Хью заплатили наемному убийце, то они зря тратят деньги. Луиза чуть не улыбнулась.

Она повернулась к миссис Ивенсонг. Почтенная дама сидела на мягкой кушетке, седые волосы по-прежнему забраны в изящный пучок, как будто она вообще не ложилась. О господи, не она же виновна в разгроме оранжереи, нет? Луизе опять захотелось улыбнуться.

– Итак, вы готовы поручиться за всех мужчин, – сказала миссис Ивенсонг Гриффиту.

– Да, миссис Ивенсонг. Собственной жизнью. Может быть, я становлюсь слишком стар, но свой долг знаю. Не могу сказать, насколько я опечален, мисс Луиза. Я нянчился с этими растениями целый год, пока вас не было.

Дворецкий, казалось, был просто в отчаянии. Сама Луиза расстраивалась меньше.

– Поручитесь ли вы за женщин, миссис Лэнг? – спросила Луиза, обращаясь к экономке.

– Конечно. За исключением вашей горничной. Я обнаружила ее на кухне. Она сказала, вы послали ее вниз за сандвичами для вашего супруга.

Ее тон ясно давал понять – миссис Лэнг уже нашла виновного. Хорошо, что Робертсона здесь не было, он вступился бы за возлюбленную. А так сидит себе в квартирке над гаражом и недоумевает, где же его сандвичи.

– Да, так и было. Вы все можете убедиться, что капи… гм, мистер Норвич снова получил серьезную травму. После последнего нападения он лишился зрения. По крайней мере, я могу дать ему сандвич, который ему легко удержать в руках. – Луиза сжала руку Чарлза. Может быть, он и хотел бы отнять у нее руку, но помнил о своей роли, что позволило ей прикасаться к нему.