– Любой из ваших гостей, кого приглашали к обеду. Они мне все показались подозрительными, – ответил Чарлз куда более веселым тоном, нежели следовало бы.

– Они все разъехались по домам. Остались только домашние.

– Согласитесь, это еще хуже.

– Не смейтесь, Чарлз. Кто-то в Роузмонте пытался вас убить. – Луиза промокнула кровь на его голове влажной салфеткой и услышала судорожный, хриплый вздох.

– Вовсе нет. Смерть – дело окончательное. Вероятно, они намеревались просто напугать меня. Прогнать назад, в замок. Тогда они смогут запустить руки в ваши денежки.

Деньги. Луиза надеялась, что дело не в них. Человеческая жадность не ведала границ. Но у нее в голове как-то не укладывалось – чтобы тетя Грейс ударила по голове Максимилиана Норвича прежде, чем попыталась его подкупить завтра!

То есть уже сегодня. Время перевалило за полночь.

Тетя Грейс не испытывала нужды в деньгах – у нее полно собственных денег. Хью унаследует большое состояние, так что ему они тоже не нужны. Кроме того, Хью находится в Лондоне, а не бродит по Роузмонту посреди ночи.

Неужели это сделал кто-нибудь из слуг, возможно, с целью ограбления? Луиза оглядела комнату. Все ящики заперты, только книги валялись в беспорядке. Их сбросил сам Чарлз, когда метался в беспокойном сне.

– О-о.

– Простите. Полагаю, теперь рана чистая. Она глубокая, но не думаю, что нужно накладывать шов. Сидите смирно. Может быть, будет больно. – Его пальцы вонзились в подлокотник кресла, когда Луиза начала обрабатывать рану карболкой. Единственный признак того, что он вообще что-то ощущал, сидя в скованной неподвижности. Она налепила пластырь, в меру своего умения, надеясь, что он склеит короткие пряди волос.

– Вот так. Будете как новый.

– Вот только что делать с чертовой головной болью? Никогда не стоит опрометчиво шутить. Теперь у меня и впрямь голова раскалывается. – У него вдруг прорезался грубый акцент, свидетельство его происхождения. О господи! Она наедине с полуголым грубияном, в тускло освещенной спальне, но у нее нет желания отсюда бежать.

– Закройте окно, чего вы ждете. Вряд ли тот, кто на меня напал, спустился вниз по водосточной трубе.

– Не думаю. Мы очень высоко. И в любом случае, когда я вернулась из кухни, дверь вашей спальни стояла открытой. – Повозившись с запорами оконных створок, Луиза сумела закрыть окно. – Кстати, отныне вам лучше запирать дверь, которая ведет в холл.

– Иисусе. Вот вам и шанс-который-бывает-раз-в-жизни.

Язычок Луизы облизнул уголок рта. Ужасно, если подумать, что она привезла сюда капитана Купера для того, чтобы среди ночи его тут огрели по голове!

– Заранее ничего не знаешь. Я думала, что мне придется принимать меры против сплетен. Но такого я не ожидала.

Придерживая простыню, Чарлз поднялся с кресла – ноги его не слушались.

– Спасибо, что залатали меня.

– Это было самое меньшее, что я могла сделать. Я… Мне кажется, что не следует оставлять вас одного. Если человек ранен в голову, за ним полагается присматривать.

Он изобразил притворное возмущение.

– Ну как же, мисс Стрэттон? Неужели вы собираетесь спать в моей постели? Думаю, мы там не поместимся.

– Я подумала, что мы могли бы пойти в мою спальню. Я могу наблюдать за вами, сидя в шезлонге. – Луизе казалось, что она больше не сможет заснуть, невзирая на то, что день выдался долгим, а уж ночь – тем более. Слишком взбудоражен был ее ум. Кто-то напал на капитана. Может быть, в следующий раз жертвой станет она сама? Пока Луиза росла, ей приходилось почти все время проводить в своей комнате, или на кухне, или в оранжерее. Вроде добровольного домашнего ареста, еще прежде чем Грейс запретила ей выезжать. Ей не улыбалась мысль провести следующий месяц в своей серой гостиной, даже если компанию ей составит этот замечательный капитан.

– В вашу спальню? – нерешительно переспросил Чарлз.

– Да.

– Не думаю, что это удачная мысль.

– Кто бы ни сделал это с вами, у него, возможно, есть ключ, чтобы войти сюда снова. Вы будете спать и даже не узнаете, кто вас ударил. То есть если вообще проснетесь.

– Вы думаете, что они вернутся, чтобы прикончить меня?

– Я… Я не знаю. Кажется, тут гораздо больше, чем злая шутка.

– Моя голова с вами согласна. Миссис Ивенсонг не говорила, что работа обещает быть опасной. Но я прихватил свой пистолет.

Луиза почувствовала, как подкосились ее колени.

– В-ваш п-пистолет?

– Годы службы. Сила привычки. Никогда не знаешь заранее. – Шаркая ногами, Чарлз подошел к прикроватному столику и выдвинул ящик. – Проклятие! Он исчез. Насколько я понимаю, теперь нам стоит опасаться не только кирпичей, но и пуль.


Глава 13


Чарлз говорил с напускной веселостью, но он был очень встревожен. Его армейский пистолет был с ним неразлучен добрых десять лет. Это был старый друг, и Чарлз мог бы найти ему применение, да только храбрости пока не хватало. Встав на четвереньки, он заглянул под кровать, потому что вспомнил, как перевернул этот столик во сне. Возможно, ящик открылся, и пистолет упал на пол, каким-то чудом не выстрелив. Тогда его нерешительность перешла бы в плоскость чисто теоретическую, а Луиза Стрэттон Норвич могла бы считать себя вдовой.

Под кроватью он не увидел ничего, даже комочка пыли. В таком доме, как Роузмонт, пыли быть не могло.

Чарлз начал склоняться к мысли, что Луизе Стрэттон следовало бы остаться во Франции. Здесь происходило что-то действительно нехорошее. Одно дело – подумывать о самоубийстве. Но ему совсем не понравилась мысль, что кто-то другой задумал покончить с его жалким существованием.

– Хорошо. Давайте пойдем в вашу комнату. Но вам не нужно спать в шезлонге. Насколько мне помнится, кровать там достаточно широка для двоих или даже для троих. Клянусь, что не стану проверять ее на прочность.

Луиза покраснела. Вероятно, она и не знала, что такое сексуальные утехи на троих. Но, поскольку она была его женой, он не намеревался делиться ею ни с мужчиной, ни с женщиной. Он вывел Луизу из комнаты, где царил арктический холод, положив руку ей сзади на талию. Шелк скользил под его огрубевшими пальцами, и Чарлз гадал, какой мягкой может быть кожа, скрытая под этим шелком. Очень мягкой, решил он. Белой и чистой. Однако сейчас, когда Луиза смыла с лица пудру, он заметил крошечное созвездие веснушек, украсившее ее щеку и нос. Наверное, последствие езды на машине по сельским дорогам. Ему бы лошадь.

– Вы ездите верхом?

Луиза запнулась на плитках ванной.

– Прошу прощения?

Ага. Он ведь упомянул о размерах ее кровати. Луиза решила, что он говорит о возможной позе. Воображение нарисовало ему обнаженную Луизу, струящийся поток ее золотистых волос, и мятежная плоть тут же пробудилась к жизни.

– Я подумал… Вероятно, после того, как я встречусь с вашей тетей, мы могли бы прокатиться верхом и осмотреть поместье.

– О-о. Да, конечно, я езжу верхом. Вернее, ездила раньше. В последние годы, что я жила дома, тетя запрещала мне катание на лошадях. Она была уверена, что я сбегу к… – Луиза прикусила язык.

– К сэру Ричарду, – услужливо подсказал Чарлз. Они уже пересекли ванную и гардеробную Луизы, запирая за собой на ключ все двери, и теперь стояли в ее необъятной спальне. Подбросить дров в камин требовалось и здесь, иначе они неминуемо замерзнут. – Забирайтесь под одеяло. Я займусь камином.

Он подумал, что Луиза станет возражать, но услышал, как она скользнула под одеяло и взбила подушки. Чарлз вспомнил, что его пижама по-прежнему в ящике гардероба. Это была идея миссис Ивенсонг; в последнее время он спал прямо в одежде или вовсе голым, потому что был слишком пьян и плевал на правила хорошего тона, чтобы давать себе труд переодеваться ко сну. Ему следует вернуться к себе и взять пижаму.

А Луизе следовало бы надеть ночную рубашку, что-нибудь такое, что закрывало бы ее до упрямого подбородка. Если бы Луиза легла с ним, этой ночной рубашке не задержаться на ней надолго. Ему удалось увидеть промельк бедра, когда Луиза шла; закругление груди, когда она наклонялась. В глубоком вырезе халата он видел белую шею, которая взывала к поцелуям.

Господи! Его мысли устремились на неразведанную территорию. Или, по крайней мере, на территорию, которую он уже давно не исследовал. Должно быть, этот удар по голове спровоцировал поток воспоминаний о том времени, когда он был нормальным мужчиной. Когда он мог видеть, дотрагиваться и пробовать на вкус. Когда самой навязчивой мыслью было погрузиться в мягкое женское тело в желании быстрого оргазма.

Чарлз вспомнил, что и глазная повязка находилась в другой комнате вместе с пижамой. Но освещение здесь было тусклым, поэтому он мог не обращать внимания на плавающие сгустки в глазу, которые днем очень мешали видеть. К тому же очень скоро он сможет закрыть глаза и постарается убаюкать пульсирующую боль в затылке. Лучше всего завалиться на бок, спиной к мисс Стрэттон. Сделать вид, будто ее здесь вовсе нет.

Невозможно.

Огонь, наконец, разгорелся. Больше не было смысла сидеть на корточках перед камином, с кочергой в руке, и оттягивать неизбежное. Остаток ночи Чарлзу придется провести в постели возле прекрасной Луизы. Только бы не впасть в кому и не пропустить этот потрясающий опыт.

Луизе, возможно, придется облить его холодной водой, чтобы привести в чувство. Виски пригодился бы ему больше, уныло подумал он.

Чувствуя себя африканским туземцем, он покрепче завязал узел простыни на талии и прошлепал босыми ногами по толстому ковру к огромной кровати на четырех столбиках. Луиза отодвинулась к самому краю, так что о «случайном» прикосновении к ее бархатным округлостям нечего было и мечтать. Чарлз не надеялся, что сумеет как следует заснуть. Его кожа казалась туго натянутой на кости, как барабан, и каждый дюйм звенел от странного ощущения – не болезненного, но очень насущного.