– Откуда это платье? – спросил Кравен, и его дыхание белым облачком поднялось вверх в морозном воздухе.

– Леди Рейфорд.

– Ну конечно, – молодой человек язвительно хмыкнул. – Это платье как раз в ее стиле.

Дерек провел пальцем по лифу платья, а затем его рука, скользнула вверх, коснулась нежной девичьей груди; соски Сары напряглись, кровь застучала в висках.

– Леди Рейфорд была очень добра, – стараясь скрыть свое волнение, поспешно заговорила она. – Ты не должен ругать ее. Прийти на бал – только моя идея. Это моя вина, других виноватых нет… – Думаю, без Ворзи и Лили у тебя ничего бы не вышло. – Дерек продолжал гладить ее грудь. – Тебе холодно?

– Нет, – прошептала Сара в ответ, чувствуя, что все ее тело горит, словно она хлебнула какого-то варева, которое было куда крепче самого крепкого вина Дерек нежно посмотрел Саре в глаза.

– Я хочу, чтобы ты забыла все, что произошло этой ночью.

– Почему?

– Потому что завтра ты вернешься в свою деревню. Там ты выйдешь замуж за своего мистера Кинсфилда.

– Кингсвуда, – поправила его девушка.

– … вуда, – нетерпеливо повторил он.

– А вы? Вы тоже все забудете, мистер Кравен?

– Да, – резко отстраняясь от нее, произнес Дерек.

Девушка ждала, что Дерек вот-вот соберется уходить, но, похоже, он не торопился.

– Разве мы не вернемся в клуб? – спросила Сара.

– Зачем? Веселье смолкло – спасибо твоему дружку Дженнеру. Игра закончилась, гости разошлись… и, к счастью для тебя, кончился пунш.

Сара густо покраснела.

– Пунш был очень крепким, – призналась она.

Молодой человек рассмеялся, вспомнив ее пылавшие щеки и неровную походку.

Успокоенная тем, что Дерек больше на нее не сердится, Сара скрестила на груди руки и посмотрела на улицу. Ей казалось, что откуда-то издалека ветер доносит до них вопли разъяренной толпы. Неужели этим дикарям все-таки удалось поиздеваться над трупом?.. Вспоминая пережитый ужас, девушка содрогнулась. Не спускавший с нее глаз Дерек недоуменно поднял брови.

– Что случилось? – спросил он.

И Сара рассказала, как Иво Дженнер отнесся к безумному замыслу толпы. Кравен выслушал ее, но ничуть не удивился.

– Но как же могут люди так себя вести? – спросила Сара. – Неужели на смерть можно смотреть с удовольствием? Я не понимая этого!

– А я, когда был еще мальчиком, понимал.

От изумления Сара разинула рот:

– Ты ходил смотреть на казнь?.. Но это не нравилось тебе! Не могло нравиться!

Дерек пожал плечами.

– Теперь не нравится, но сказать, что никогда не нравилось, увы, не могу.

Сара была потрясена. Она, конечно, понимала, что он вырос в трущобах, в мире зла и греха, что воспитывали его в борделях, в игорных домах и на улицах. И все же… Неужели, когда страдаешь сам, чужие страдания не трогают сердца?

– О чем же ты думал, смотря, как вешают человека? – спросила Сара.

– Я думал о своей удаче. Ведь вешали не меня! Я был всегда голоден, у меня даже горшка ночного не было. Зато вокруг моей шеи не обвивалась веревка палача… – И тебе становилось легче от этого?

– Мисс Филдинг, всю жизнь я обманывал и воровал – еду, джин, иногда даже женщин… Сара покраснела.

– А честный труд? Ворзи говорил, что ты работал.

– Работал, да. Честно? – Дерек покачал головой и горько усмехнулся. – Тебе лучше не спрашивать меня об этом.

Сара помолчала, а затем твердо сказала:

– Нет, я хочу знать… – Для твоего романа?

– Нет. – Сара нетерпеливо дотронулась до его руки. – Пожалуйста. Ты должен мне поверить, я никому не расскажу твою историю.

Дерек пристально посмотрел на нее и опустил глаза.

– Я подрабатывал помощником трубочиста до тех пор, пока не вырос. Для шестилетнего мальчика я был совсем не велик, но все равно настал день, когда я не смог выбраться из трубы. – Дерек горько улыбнулся. – Ты себе не представляешь, каково это – застрять в дымовой трубе? Однажды я все-таки застрял.

– И как же тебе удалось выбраться? – в ужасе спросила Сара.

– У меня под ногами зажгли пучок соломы. Я все тело ободрал, но сумел все-таки выскочить… Потом я стал работать в доках – грузил ящики и корзины. Временами приходилось чистить и потрошить рыбу или собирать в конюшнях навоз, а затем относить его на причал. Я не знал, что такое ванна. – Взглянув на Сару, он усмехнулся. – От меня так несло, что даже мухи дохли.

– Господи! – прошептала девушка.

– Иногда я воровал кое-что из груза и продавал свою добычу нечистым на руку торговцам. Словом, я ничем не отличался от обычного трущобного мальчишки. Чтобы выжить, мы все немного подворовывали.

Но был среди нас – Джем… Костлявый паренек с лицом мартышки. Однажды я обратил внимание на то, что паренек этот живет, пожалуй, получше нас. У него была теплая куртка, он всегда досыта ел, даже девчонки у него водились… Как-то раз я подошел к нему и спросил, откуда он берет деньги. – Лицо Дерека изменилось, став в одно мгновение грубым и злым; вся его привлекательность в словно испарилась. – Джем был со мной откровенным. Последовав его примеру, я занялся в некотором роде… воскрешением… – Ты… обратился к церкви? – пытаясь уяснить, о чем говорит Дерек, спросила Сара.

Молодой человек недоуменно взглянул на нее, а затем истерично расхохотался. Когда девушка спросила его, в чем дело, он не сразу смог справиться с собой.

– Я… ох! – хохотал Дерек, вытирая выступившие на глазах слезы. – Я поставлял кости!

– Не понимаю… – Грабил могилы. Выкапывал трупы и продавал студентам-медикам, – перестав смеяться, объяснил Кравен. – Ты удивлена, не так ли? И возмущена!

– Я… – Сара не могла прийти в себя. – Я… То есть, не могу сказать, что меня это обрадовало.

– Да уж куда там. Не очень-то приятное дельце. Но я – отличный вор, мисс Филдинг. Джем всегда говорил, что я при желании могу спереть ресничку с глаза самого дьявола. Мне удавалась эта работенка, бывало за ночь я добывал троих.

– Добывал?

– Ну, да. Раскапывал могилы и добывал… По закону хирурги и студенты-медики могут использовать только трупы приговоренных к смерти преступников. Но смертных приговоров не так уж много. Поэтому мне платили за то, чтобы я ходил на больничные или приютские кладбища и выкапывал свеженьких покойничков. Хирурги обычно называли их “образцами”.

– И как долго ты этим занимался? – с дрожью в голосе спросила Сара.

– Почти два года – до тех пор, пока я сам не стал похож на эти самые трупы. Бледный, худой, как сама смерть. Весь день я спал, а ночью отправлялся на дело. Работать при полной луне было опасно – слишком светло – того и гляди пристрелят кладбищенские сторожа. Когда я не мог идти на ночной промысел, то просиживал целые вечера в углу какой-нибудь таверны и пил, стараясь забыть о своей гнусной работенке. Потревожив столько спящих вечным сном мертвецов, я стал постоянно думать о том, что их души преследуют меня.

Дерек говорил абсолютно спокойно, словно все это не имело к нему никакого отношения. Лишь легкий румянец выдавал его волнение. Смущение, отвращение к самому себе, злость… Сара могла лишь догадываться о том, что испытывает он, вспоминая свое безрадостное детство. И почему вдруг захотелось признаться ей в таких вещах?

– Мне кажется, что внутри я был мертв, – продолжал Кравен. – Или, может, был каким-то недочеловеком. Но нужда в деньгах подгоняла меня – до тех пор, пока один мой ночной кошмар не положил всему этому конец. После него на кладбище я больше не появлялся.

– Расскажи мне, – тихо попросила Сара, но Дерек отрицательно покачал головой.

– После этого я стал заниматься другими делами – почти такими же дурными, но все же не такими жуткими. Ничего не могло быть хуже, чем выкапывать мертвецов… Сквозь облака проглядывала луна, освещая небо серо-фиолетовым светом. Наверное, та ночь, после которой он перестал вскрывать могилы, походила чем-то на эту. Глядя на человека, стоящего рядом, Сара вся как-то съежилась. Кравен был прав – она возмущалась. К тому же не приходилось сомневаться, что молодой человек рассказал о многом, но далеко не обо всем.

Сара старалась изо всех сил понять его, не бояться. До какой же степени наивна она была! Ей и в голову не приходило, что Кравен мог заниматься такими ужасными делами… А ведь среди разрытых им могил вполне могли быть и могилы ее родных, членов ее семьи! Дерек осквернил память умерших, он заставил страдать множество людей. Расскажи ей раньше о таком человеке, она бы в жизни не подумала, что его можно простить.

Но… Дерек Кравен, несмотря ни на что, был добр, благороден, честен… Честен с самим собой. Сегодняшняя ночь служила тому ярким подтверждением. Разве после всей этой истории с ее розыгрышем с этим мерзавцем Дженнером смела она рассчитывать на его помощь, на его участие? Однако Дерек был в эту минуту с ней… Сара покачала головой – она не знала, что и думать.

Кравен отвернулся от девушки, но вся его поза была вызывающей. Казалось, он ждет, что она начнет проклинать его. Но вместо проклятий Сара молча подошла к Дереку и осторожно поправила прядь черных волос, упавших ему на лоб. Когда она дотронулась до его лица, Кравену показалось, что у него перехватило дыхание. Все его мышцы напряглись. Он посмотрел Саре прямо в глаза.

– Дурочка ты маленькая. Мне не нужна твоя жалость. Я лишь хочу сказать… – Это не жалость вовсе… – Сара быстро отдернула руку.

– Я пытаюсь объяснить тебе, глупенькая, что разница между мной прежним и мной нынешним невелика, это всего лишь одна большая куча денег.

– И хорошо, если тебе их достаточно… – Нет, – горячо возразил Дерек. – Их всегда не хватает. Если бы ты пережила то же, что и я, то поняла бы.

Сара нахмурилась: неожиданно для себя самой она рассердилась даже больше, чем Дерек.

– Нет, я все понимаю! Вы имели волю к жизни, мистер Кравен! Как я могу ругать вас за это?.. Да, – продолжала она, немного помолчав, – мне не по душе то, чем ты занимался, но я не лицемерка. Родись я в трущобах, то наверняка стала бы проституткой! У бедных весьма небогатый выбор. И я восхищаюсь, слышишь, восхищаюсь тем, что тебе достало сил вылезти из грязи!