Если дело приняло такой оборот, буду бороться в одиночку, дала себе зарок Сьюзен, отводя взгляд от берега. Итак, она сидит взаперти на яхте. Многие и многие мили отделяют ее от цивилизации и людей. Нечего говорить, она лишена массы полезных вещей, таких, например, как автоматический пистолет девятого калибра. Тем не менее голова у нее на месте, нужно лишь немного подождать, когда она совсем очистится от проклятого дурмана, которым ее отравили. А пока вместо того, чтобы сидеть и горевать о своей несчастной судьбе, не мешало бы как следует пошарить в каюте — может, отыщется что-нибудь тяжелое — не с пустыми же руками ей воевать!

Несколько минут спустя, устроившись на полу рядом с черной дорожной сумкой, Сьюзен преодолевала новый приступ головокружения и тошноты. Никакого предмета, годного для самозащиты, найти не удалось. Ничего острого или тяжелого. Зато Сьюзен обнаружила в устрашающих количествах различные средства контрацепции. Они лежали в ящичке под умывальником. Ее похититель явно практиковал безопасный секс. Не то чтобы Сьюзен это заинтересовало. Какое ей дело до гангстера, готового в любую минуту разделаться с ней?

Похититель прочесал не только каюту, но заглянул и в сумочку Сьюзен. Выкинул оттуда пилку для ногтей, золотое вечное перо, связку ключей — словом, застраховался на случай, если бы Сьюзен попыталась выколоть ему глаза. Правда, такого намерения у нее не было, но чего не сделаешь, если тебя вынудят прибегнуть к крайним мерам.

Внимание Сьюзен вновь привлекла сумка, содержимое которой еще раз и напугало, и смутило ее. Она нашла там джинсы, рубашки, свитера и теплые тенниски, кожаные туфли для парусного спорта, в которых удобно ходить по палубе, кроссовки и ветровку. Все новое и все ее размера. Там же лежало несколько книжек в мягкой обложке — романы любимых авторов Сьюзен, сочиняющих загадочные истории, и пара альбомов для эскизов вместе с коробочкой угольных грифелей, какими она обычно работала.

Если прежде у нее еще оставались сомнения, насколько тщательно было подготовлено похищение, то теперь они полностью исчезли. Кто бы ни захватил ее, это, должно быть, профессионал, который редко ошибается или не ошибается никогда. Человек этот, кажется, лучше знает Сьюзен, чем она сама. Он похитил ее практически под носом у полиции и держит под замком, не показываясь на глаза. А придет время, ее используют по назначению. Потом… сбросят, словно битую карту.

Так к чему все эти лицемерные знаки внимания, трогательная забота? Для чего ей создают удобства? Чего ради предоставляют чистую одежду, новые книги и даже возможность заняться любимым делом, если в конце концов ее намереваются убить? Или похититель решил: Сьюзен спокойнее пойдет на заклание, если получит то, в чем, по его мнению, нуждается?

Что ж, ему еще не раз придется призадуматься. Она не станет смирно сидеть, проводя время за эскизами или чтением захватывающих романов, пока гангстер готовится ампутировать ей конечности или затевает что-нибудь похуже. Сьюзен не перестанет думать о побеге. И приступит к его подготовке, как только придет в себя после страшного отравления.

С глухим стоном она поднялась на ноги и заковыляла к кровати. Ее бил озноб. Сьюзен накинула плед, поджала ноги и привалилась к стене каюты. Слава Богу, действие яда, которым ее опоили, прекращалось. Скоро все окончательно пройдет, и силы вернутся к ней.

Пока же она чувствовала себя намного хуже, чем при пробуждении. Трудно двигаться даже по каюте, какой уж тут побег! Хотя признавать это противно, но в нынешнем состоянии у нее столько же шансов улизнуть с проклятой яхты без посторонней помощи, как и слетать на Луну.

А что, если похититель заинтересован в том, чтобы постоянно держать ее в наркотическом трансе? Если считает, что без этого рискует потерять возможность шантажировать судью Фэллоуза? Кажется, Сьюзен нужна своему тюремщику живой, по крайней мере пока. Поэтому, если он поверит, будто она действительно больна, то, вероятно, свезет ее к врачу. А оттуда, быть может, ей удастся послать весточку Джорджу Максвеллу. Чувствует она себя настолько отвратительно, что и прикидываться заболевшей не придется. В общем, пассивное сопротивление может оказаться наиболее разумным…

Глубоко вздохнув, Сьюзен плотнее закуталась в плед и вдруг замерла, уставившись на дверь: в замке заскрежетал ключ. Она знала: рано или поздно ей придется очутиться с похитителем лицом к лицу, но надеялась, что это произойдет не так скоро. С другой стороны, бороться со страхом особенно трудно, когда остается лишь гадать, что собой представляет твой враг. Теперь Сьюзен будет знать это точно.

Бессердечное чудовище? Злодей, которому безразлично, как она умрет? А если он идет не только для того, чтобы проверить, в порядке ли Сьюзен? Если он пришел ее убить?..

Дверь с тихим скрипом медленно открылась. Несколько секунд помедлив на пороге, похититель вошел в каюту. Очевидно, давно адаптировавшись к качке, он приближался к Сьюзен уверенным шагом. Новую остановку он сделал в нескольких футах от постели. На лице его застыло настороженное выражение, когда их взгляды встретились.

Минуту-другую оба молчали. Сьюзен рассматривала злодея. Он определенно высок ростом, волосы белокурые. Ничего удивительного, что в темноте, да еще под воздействием такого сильного наркотика, каким ее накачали, она приняла его за Эндрю. Но сейчас, при свете дня, Сьюзен убедилась, что на самом деле он совершенно не похож на ее мужа. У этого человека шире плечи, уже бедра, вся фигура более мускулиста, а зачесанные назад волосы подстрижены гораздо короче — на военный лад. Его голубые глаза светлее и ярче.

Держится похититель холодно, отчужденно, и от него исходит угроза, что никогда не было свойственно Эндрю Ранделлу. Не отводя глаз под его упорным, почти колючим взглядом, Сьюзен поняла также: такого нелегко провести. Ни ей, ни кому-либо еще. Люк Трейдер — парень, видно, не промах, раз подобрал себе такого подручного. О чем, кстати, и предупреждал ее шеф полиции Максвелл.

Но и у Сьюзен голова не опилками набита. Разумеется, даже обретя былую форму, ей никогда не одолеть этого белобрысого дылду — уж слишком он силен.

Однако, если он не подсыплет ей еще какой-нибудь дряни и она сохранит способность трезво рассуждать, тогда посмотрим, чья возьмет. Для начала надо дать ему расслабиться, — пусть себе думает, что Сьюзен вполне довольна судьбой, которую он ей определил. Пусть поверит, будто она не способна сорвать его мерзкие замыслы. И тогда, быть может, Сьюзен заставит его действовать так, как захочет она…

— Как вы себя чувствуете? — Его резкий голос рассек тишину, царившую в каюте. Он приблизился к кровати, не сводя с нее глаз.

Сьюзен смотрела на него еще секунду, затем отвернулась. Кому он морочит голову? В душе что-то оборвалось: он слишком коварен и жесток, чтобы она могла обвести его вокруг пальца. Но не лежать же ей просто так, терпеливо дожидаясь смерти. Надо попытаться вырваться, и хитрость по-прежнему казалась Сьюзен наиболее надежным средством.

— Неважно, — ответила она, обрадовавшись, что голос ее слегка дрожит. Совсем не повредит, если она и говорить будет так же плохо, как выглядит. — Ужасная слабость.

— Вас укачало? — допытывался он, внимательно всматриваясь ей в лицо. Он словно забыл, что с ней проделали, перед тем как похитить.

— Думаю, наркотик был слишком сильный.

Ядовитое замечание сорвалось у нее нечаянно, ее просто взбесило такое лицемерие. Зачем он прикидывается, будто сочувствует? Сьюзен чуть было не потеряла над собой контроль из-за новой попытки оставить ее в дураках. Но препирательства не помогут завоевать его расположения.

— Часа через два худшее останется позади. — Озабоченно нахмурившись, он присел на край кровати.

— Хорошо бы поскорее, — пробормотала Сьюзен, пытаясь отодвинуться подальше, но лишь убедилась, что давно уже упирается спиной в стену каюты.

Она произнесла вполголоса проклятие, уткнулась лицом в подушку и зажмурилась, желая, чтобы ее оставили в покое. Но похититель, напротив, придвинулся ближе и мягко положил большую, теплую ладонь ей на лоб. От неожиданности глаза Сьюзен широко раскрылись, и она предприняла еще одну попытку отстраниться. Словно ничего не замечая, он погладил тыльной стороной ладони ее по щеке, коснулся шеи, и Сьюзен поняла, что спрятаться ей не удастся. Он совсем сбил ее с толку: его ясные голубые глаза были полны заботы, прикосновения удивительно нежны, и, несмотря на жесткую складку у рта, он был довольно красив.

Может, ей следует забыть свое недавнее желание перехитрить его? Может быть, лучше обнять его, положить голову к нему на колени и молить о пощаде? Может, не такой уж он жестокий и бессердечный негодяй? Вероятно, от головной боли у нее помутился разум…

— Нет, не… трогайте меня, — прорычала Сьюзен со всей свирепостью, на какую была способна.

Он вопросительно взглянул на нее, подняв одну бровь. Осторожно взял ее руку и стал щупать пульс, демонстративно игнорируя просьбу.

— Сколько раз у вас была рвота?

— Откуда вы знаете?..

— Почувствовал запах, когда вошел в каюту. Так сколько же раз?

— Я сбилась со счета.

Он прищурился, в глазах появилась озабоченность. Пальцы на запястье сжались сильнее. На миг Сьюзен показалось: сейчас он схватит ее и тряхнет как следует. Но он словно о чем-то глубоко задумался. Странно, Сьюзен вдруг почувствовала какое-то облегчение: похититель беспокоится о ее здоровье. Следовательно, она нужна ему живой.

— Голова кружится?

— Да.

— Тошнит?

— Да.

Отпустив ее руку, он тем не менее продолжал сидеть, ничем не выказывая намерения покинуть Сьюзен. Наоборот, внимательно смотрел на нее, словно обдумывая, как с ней поступить. Он явно поверил в болезнь Сьюзен, но, кажется, не знал, что предпринять. Пока, может быть, ничего. Он, видимо, решил подождать, посмотреть, не ухудшится ли состояние Сьюзен. А именно это ей и нужно было, чтобы осуществить свой план.