Если она заблуждается относительно Уайлдера, значит, так тому и быть. В конце концов, какое значение имеет ее ошибка? Сьюзен давно уже не верит, что он может причинить ей зло. Но если он настолько коварен, что не оставил намерения убить ее, он сделает это рано или поздно, и не в ее силах будет этому помешать. Она боролась, как могла, несколько раз пыталась убежать, но все тщетно. Теперь она и думать забыла о побеге.

Ночью, когда Фрэнк держал ее в своих объятиях, ласкал и целовал, он разбудил в ней безграничную радость жизни. И сейчас она снова жаждала дышать полной грудью. А что будет завтра, — Сьюзен задумается об этом, когда придет новый день.

Непроглядный туман и ливень заставили их провести целые сутки, а потом и еще одни в уединении, почти не выходя из маленькой каюты. Они предавались любви, иногда неистово и торопливо, но обыкновенно не спеша, смакуя, растягивая наслаждение, награждая друг друга изобретательными поцелуями и возбуждающими ласками, пока кто-нибудь из них в исступлении не просил пощады. И Сьюзен действительно получила от Уайлдера все, кроме одного: он не выпускал ее из объятий.

Они находили время и для беседы, но, словно по взаимному соглашению, избегали затрагивать некоторые скользкие темы. Не желая испортить прекрасное начало, не упоминали ни судью Фэллоуза, ни гангстера Трейдера, ни события минувших нескольких дней, ни проблемы ближайшего будущего. Зато Фрэнк вспоминал годы службы на флоте, сестру Джейн, а Сьюзен взахлеб рассказывала о своей работе художника-иллюстратора.

С каждым часом они становились ближе друг другу. Правда, время от времени Сьюзен, будто что-то вспомнив, осекалась на полуслове, и то же самое, кажется, делал Уайлдер. Они были любовниками — страстными и неуемными, но им еще только предстояло завоевать полное доверие друг друга, и они не забывали этого.

В среду в конце дня, когда Сьюзен возилась в кухне, робкие солнечные лучи пробились сквозь иллюминаторы. Взбежав по трапу, она подняла крышку люка и увидела, что туман начал рассеиваться. Вроде следовало радоваться, что ужасная погода кончилась, но Сьюзен это не понравилось. Дождь и туман вынуждали их не сниматься с якоря; все это время они могли, не заботясь ни о чем, наслаждаться обществом друг друга. Больше того — пока они стояли в бухте, Сьюзен не беспокоилась о своей безопасности. Теперь положение меняется.

Нахмурившись в задумчивости, она медленно спускалась в трюм. Уайлдер стоял у трапа, наблюдая за ней прищуренными глазами. Он всего минут пять как вышел из душа, но уже успел облачиться в джинсы и светлосерый свитер.

— А я-то надеялся, что ты сделаешь сандвичи. — Его голос давно не звучал так жестко.

— Именно этим я и собиралась заняться, — ответила Сьюзен, с недоумением поднимая глаза. Она не понимала, чем могла расстроить его.

— Что же в таком случае тебе понадобилось наверху? — Он протянул руку и крепко схватил ее за запястье, затем не слишком обходительно дернул вниз.

Пораженная его неожиданной грубостью, Сьюзен не сразу нашлась что ответить. Она опустила глаза и пожала плечами.

— Мне показалось, выглянуло солнце. Захотелось сходить на палубу, посмотреть, в самом ли деле рассеивается туман. — Сьюзен запнулась, различив в его голубых глазах недоверие и испуг. Да что она — преступница? Почему он на нее так смотрит? — А что, по-твоему, я здесь делала?

— Не знаю, — признался Фрэнк, смягчая тон, и отпустил руку Сьюзен. — Жаль, что с тобой я никогда ни в чем не могу быть уверенным до конца.

— Значит, эта беда преследует нас обоих, — сокрушенно вздохнула она.

Сьюзен прошла мимо Фрэнка, стараясь не задеть его, и, не оглянувшись, исчезла в своей каюте.

Она прекрасно знала, чего боялся Фрэнк. Он подумал, что она замышляет какую-нибудь авантюру. Уже одного такого подозрения достаточно, чтобы испортить ей настроение. Тем более почти после трех суток, проведенных в объятиях друг друга. Ей было не просто обидно, Сьюзен была потрясена: как после такой близости и, казалось бы, взаимопонимания ему могло прийти в голову, что она способна навредить ему? Ей просто хотелось удостовериться, кончился ли дождь. Уставившись на смятые простыни на своей постели, она горько покачала головой: этот дикий эпизод — лишнее доказательство того, что она спятила и начисто потеряла бдительность.

Сьюзен, удрученная и растерянная, убирала следы их почти трехдневного безумства, когда дверь в каюту открылась и вошел Фрэнк.

— Сможешь ли ты простить меня, если я принесу извинения? — глухо спросил он, взяв Сьюзен за руку.

— Не думаю, — натянуто отозвалась она.

Она сердилась и на себя, и на Фрэнка, но не отдергивала руки. Ей необходима была уверенность, которую, в чем она теперь ни капли не сомневалась, мог ей дать только он. А без этой уверенности Сьюзен не сможет жить дальше.

— В таком случае, я беру свои извинения назад, — поддразнил ее Фрэнк, понимая, что Сьюзен обижена, и пытаясь по-своему исправить положение.

— Поздно! Что бы ты теперь ни говорил, ты уже выразил сожаление. И видно, что искренне раскаиваешься в содеянном, — с вымученной улыбкой произнесла Сьюзен.

Фрэнк умеет быть совершенно неотразимым, черт его побери, когда захочет, и у нее, кажется, нет сил противиться, если он пускает в ход свое обаяние.

— Ты права. Бывает, что и я раскаиваюсь, — согласился Фрэнк, состроив самую сконфуженную физиономию и нежно пожав ей руку. Затем, отпустив ее, засунул руки в задние карманы джинсов. — Так что же мне теперь — самому отправляться делать себе сандвич или как?

— Ладно уж, сделаю, но только не забывай, что ты его не заслужил, — проворчала Сьюзен, скользнув было мимо.

Однако она не успела сделать и двух шагов, как Фрэнк схватил ее за талию и повалил на кровать.

— Я недостоин тебя, — сказал он вполголоса, отводя с лица Сьюзен выбившуюся прядь волос. — Но ты — это лучшее, что мне досталось в жизни за долгие годы, и я просто не могу допустить, чтобы тебе было больно. Поверь мне, Сьюзен!

Взволнованная и словами, и поведением Фрэнка, она обвела его затуманенным взором и, запустив пальцы в белокурые волосы, притянула его голову к себе, бережно притронулась к губам.

— Я верю тебе, Уайлдер. Верю, — шептала Сьюзен, чувствуя, как вновь начинает кружиться голова.

Он глухо застонал и ответил ей жарким, настойчивым поцелуем, в котором горело проснувшееся желание. Под внезапным натиском она сама неистово рванулась к Фрэнку. Пока он опускал с бедер ее трусики, Сьюзен дрожащими пальцами расстегивала молнию на его джинсах. Промелькнули мгновения, и она вскрикнула, приняв Фрэнка в глубину своего горячего лона. И вновь Сьюзен нарушила криком тишину, когда он быстро и решительно привел ее к апогею страсти. Волна восторга заполнила все ее существо. Отдаваясь, Сьюзен ощутила, как таяли без следа остатки сомнений.

Прошло, вероятно, не меньше часа, прежде чем Сьюзен и Фрэнк вернулись в кухню. Приготовив бутерброды, поднялись в рубку, чтобы полюбоваться за ужином закатом солнца. Когда с едой было покончено, над морем сгустились сумерки, усилился ветер, но уходить в трюм не хотелось. Они тихо сидели в обнимку, наблюдая, как на небе зажигались звезды.

— Думаешь, завтра будет хорошая погода? — спросила Сьюзен.

Никогда она так не желала, чтобы дождь и туман не кончались, но чистый ночной небосвод не оставлял надежды на ненастье.

— Согласно последней сводке, завтра ожидается ясный день.

— Может, отправимся в плавание? — робко предложила Сьюзен. — Или на лодке снова доберемся до острова?

— Завтра мы должны вернуться на Оркас, — предупредил Фрэнк, слегка отстраняясь от прижавшейся к нему Сьюзен.

— В самом деле? — Она не смогла скрыть удивления и разочарования.

Ясно, что решение пришло к Уайлдеру не сию минуту. А он даже не поинтересовался ее мнением. Словом, завтра они отправляются на остров Оркас, и точка.

— Нужно пополнить запасы продовольствия, устроить стирку. Кроме того, у нас почти не осталось питьевой воды. Да и горючим пора дозаправиться.

— Понятно. — Сьюзен уныло покачала головой.

Все доводы за возвращение на Оркас разумны. Однако у нее создалось впечатление, что Фрэнк чего-то недоговаривает: у него там, по-видимому, еще какие-то дела. Для нее не осталось незамеченным, как он отшатнулся от нее, сообщая о своем решении, и каким холодным стал его взгляд. Может быть, он хочет узнать, как идет процесс по делу Трейдера? Или считает, что пришло время справиться о настроении ее отчима?

Что бы ни было у него на уме, Фрэнк не собирается делиться с нею своими планами. Следовательно, для нее все это может обернуться бедой.

— Если погода будет хорошей, пойдем под парусом, — пообещал Фрэнк, ласково сжимая ее плечи.

— Прекрасно, — ответила она безразличным тоном.

У Сьюзен было такое чувство, будто ей в утешение швырнули кость. Порыв ветра растрепал ее волосы, и по спине прошел озноб.

— Тебе холодно? — спросил Фрэнк, и в голосе его она вновь услышала искреннюю заботу.

— Немного. И, похоже, я устала, — сухо промолвила Сьюзен, высвобождаясь из его объятий. Она встала. — Лягу-ка я пораньше.

Надеясь, что Фрэнк не примет ее слова за приглашение, она направилась к трапу.

Безмерная близость этих дней начинала сказываться на эмоциональном состоянии Сьюзен. Ее сильно задела внезапность решения Фрэнка, но она ни за что бы не призналась в этом. Она, как и прежде, уверена, что ей нечего опасаться, когда он рядом. Тем не менее впервые за последнее время ей захотелось, ей стало необходимо хоть немного побыть одной.

Фрэнк пристально посмотрел на нее, и вновь Сьюзен почувствовала, будто он читает у нее в душе. Но уже в следующее мгновение он невозмутимо сказал:

— А я еще посижу, пожалуй.

— Ну что ж, спокойной ночи, — попрощалась Сьюзен и немного помедлила.